Указка в руках, жёсткий взгляд… Она не кричит, она смотрит так, что всё внутри переворачивается. Я пытаюсь сопротивляться, хочу ответить, но меня душат слёзы, горло перехватывает. Мне противно, стыдно, я прошу прощения за то, чего не делала… почти падаю на колени, волна унижения захлёстывает и… я просыпаюсь…
Какое счастье, что это только сон! Раньше он снился часто, потом всё реже. Мне казалось, что я забыла о нем… Но это была иллюзия. Глубинный страх оценки оставался и мешал жить.
А теперь обо всём по порядку.
Недавно я участвовала в конкурсе. И не прошла… Расстроилась, конечно. Очень хотелось стать частью большого проекта. Видишь, как в чате подготовки жизнь бурлит, а ты остался на обочине. Все полетели к звёздам, а ты стоишь на космодроме, машешь рукой: «В добрый путь! Посижу тут на пенёчке, подожду вашего возвращения».
Разные люди по-разному приходят к принятию ситуации. Я иду к Ане – коучу, который танцует. Как у неё это получается, мне неведомо, но она находит внутри меня такие точки, нажимать на которые самостоятельно я не рискую. Даже не так: я давно эти воспоминания закатала в прочный бетон – не было ничего, я смелая и сильная, независимая и прокачанная! Но когда Аня нежно и ласково касается этого бетона, он начинает трескаться, приоткрывая рану, незаживающую, тянущую энергию…
Я очень хотела пойти в школу. «Учиться, учиться и ещё раз учиться» - девиз нашей семьи. Родители – отличники, бабушка – учительница. В 6 лет я уговорила забрать меня из детского сада и отвести в первый класс. Я была абсолютно счастлива. Я готова была часами трудиться над прописями и выполнять любые задания.
И конечно, я боготворила свою ПЕРВУЮ УЧИТЕЛЬНИЦУ. У Неё был очень красивый почерк, я стремилась повторить каждый завиток. Мелодичный голос – Она вела все предметы, пение в их числе. Мне и сейчас, через десятки лет, не нужно напрягаться, чтобы вспомнить, как Она выглядела. Я помню Её причёску и двустороннюю ручку – с одного конца красный стержень, а с другого – синий. Когда я слышу полонез Огинского, я думаю о Ней, ведь Огинская – это Её фамилия.
Я не могу объективно сказать, любила ли она остальных детей или мы ей в принципе не нравились. Но то, что я никак не могла соответствовать её требованиям, это точно. Я старалась изо всех сил и никак не могла получить одобрение. Я из кожи вон лезла, но из раза в раз получала 4.
Одним из признаков травмы называют отсутствие нарратива. Цельная картинка отсутствует. Вот и мои воспоминания состоят из осколков, впивающихся один за другим.
***Я стою перед классом, с меня снимают звёздочку. Мне ужасно стыдно, я упрямо сжимаю губы: никто не имеет права исключать из октябрят. Тем более за то, что одноклассницы пошли ко мне в гости после продлёнки. Дома я рыдаю несколько часов, забравшись в диван…
***После болезни я возвращаюсь в школу. Мы шумели и теперь наказаны: стоим уже минут тридцать. В голове начинает шуметь, в глазах темнеет, ноги подгибаются… я прихожу в себя в кабинете медсестры от запаха нашатыря…
***Я переписываю в третий раз всю тетрадь, потому что на седьмой или восьмой странице допустила ошибку…
***Я уже вожатая у первоклашек, которые учатся у моей первой учительницы. Иду мимо школы, на улице уже темнеет. Из окна второго этажа мне машут мои подопечные, зовут меня… Оказывается, их заперли в классе «за плохое поведение». Нахожу сторожа с ключами, выпускаю испуганных малышей на волю, провожаю по домам…
Я давно выросла, но для меня так и осталось непонятным, почему я не жаловалась родителям? Я уверена, что и мама, и папа, узнав о происходящем в школе, встали бы на мою защиту. Но тогда мне и в голову не приходило им рассказать. Сама я делаю всё, чтобы с моими детьми такого не случилось. Я беседую с ними после уроков, общаюсь с их учителями, доверяю, но проверяю.
Эта статья – один из этапов проработки моего страха оценки со стороны окружающих, вербальная практика, своеобразная терапия. «Пропиши, выведи из себя эмоции», – посоветовала мне Аня, когда мы докопались до детского ужаса перед учительницей. На коуч-сессии я чуть не заплакала. Аня предложила поднять камень и бросить, вложив в него всю свою боль.
Позже я приняла ритмомеру «Извлечение пользы из страха» – это уже инструмент ритмологии личности. Мне значительно полегчало. Буду теперь наблюдать, как изменятся мои реакции, что я смогу разрешить себе, избавившись от давления чужих оценок.
Благодарю, что дочитали мою исповедь. Верю, что из любого взаимодействия можно вынести трансформирующий опыт для познания себя. Пусть на пути ваших детей встречаются только добрые и любящие педагоги!