Много ли личных вещей у курсанта? Нет, и хотелось бы больше. Но тут возникает загвоздка: "Где хранить свои нехитрые пожитки?". Вариантов, если честно, не очень много:
Прикроватная тумбочка. Ну это плохой вариант. Хранился только строгий перечень имущества, он должен был быть в идеальном порядке и постоянно проверялся всем командным составом: от комода до комбата. Нарушители карались строго и не всегда справедливо. Был еще вариант неожиданного исчезновения вещей, но это вечная проблема больших коллективов.
Каптерка. Каждому курсанту разрешено хранить небольшой чемодан (даже не сумку) с личными вещами. При этом гражданка, подменка, продукты, электроника к хранению были запрещены. На 1 и 2 курсе это регулярно проверялось бдительным старшиной роты и нещадно уничтожалось. Можно было положить канцелярщину, фотоальбом, что-нибудь из мыльно-рыльных принадлежностей, книгу - больше в голову ничего не приходит.
Съемная квартира. Бонус открывающийся лишь на старших курсах и то с использованием коллективных денежных средств. Минус - доступность ограничена увольнениями (ну или походом в СОЧи).
И тут открывается вариант номер 4. Известный всем своей необъятностью, неисследованными недрами, способностью скрывать нескрываемое - шинельный шкаф! О это был поистине Бермудский треугольник для вещей. Он подвергался постоянным налётам командного состава роты, но полностью опустошить его недра не удавалась никому.
В нашем случае он делился на три отсека: шинели, офицерские сумки, вещевые мешки. Примерно вот так:
Офицерские сумки были всегда на виду, и не могли служить для целей подполья. А вот другие отделы идеально вписывались во все виды хранения: ДХ и КХ. Вещи рассовывались по карманам и рукавам шинелей, вешались непосредственно на плечики и прятались внутрь, аккуратно подпиливалось дно шкафа, отодвигалась задняя стенка, вещевые мешки хранили сотни "запрещенных вещей"... Командир роты залезая туда с ревизией никогда не знал, что извлечет из этого Ящика Пандоры. Дневальные день-через-день наблюдали старшину и офицеров проводящих ревизию шкафов, с крепкими матами выбрасывающих на центральный проход очередную партию "запрещенки". Читались лекции личному составу, его наказывали, уничтожали его вещи, но генную память прятать все в шкаф было невозможно искоренить.
На моей памяти были случаи, когда шинельные шкафы помогали схорониться от курсовых офицеров самим курсантам, нерадиво пытающихся нарушить распорядок дня, строго соблюдающийся в НВВКУС.
А еще в каждом взводе назначался ответственный за шинельный шкаф. Вот это была собачья должность. Он следил за внешним и внутренним видом шкафа. Что бы шинели были идеально выровнены по шевронам и курсовкам, что бы сумки и вещевые мешки не свисали и не выпадали из шкафа, за целостностью фурнитуры и бирок. Зимой после возвращения подразделения в казарму шкаф представлял печальное зрелище: покосившиеся дверцы, сорванные балки, вываливающие раздувшиеся от секретов шинели, и тихо ворчащий ровняльщик, пытающийся навести хоть какой-то порядок.
Шинельный шкаф никогда полностью не выдавал своих секретов, храня наши скромные курсантские пожитки.