– Николай Максимович, а не получится ли сегодня так, что когда русские, потом советские звезды разъехались по миру, они начали тиражировать русскую балетную школу, нам надо ее как-то запатентовать, надо с этим что-то сделать?
– Вы абсолютно правы, но самый большой вред был нанесен не тем, что школу стали разносить по миру, а тем, что репертуар… Вот, допустим, вы абсолютно спокойно можете взять старый балет Петипа любой, который вы видели в Мариинском театре, и от себя поставить его как ты хотите, написать «редакция Ивана Ивановича», ну и так далее.
И пожалуйста, за Петипа платить не надо, прошло уже больше 70 лет после его смерти, будете получать деньги. Таких шарлатанов очень много.
– Но эти люди снимают, все-таки это видеозапись не балета Петипа, это все равно же редакция отрепетированная, поставленная, почему никогда не предъявили никому авторских прав за это дело?
– Потому что никто никогда серьезно этим не занимался, вообще никто и никогда. Я недавно столкнулся с очень смешной вещью. Вдруг я узнал, что один мой коллега приехал сюда, в Петербург, к Эйфману, репетировать номер, который он никогда не танцевал. Я так удивился, это номер Па-де-катр, в хореографии английского балетмейстера Антона Долина (Долин это его псевдоним).
И здесь, в Петербурге живет ну, наверное, на тот момент были все еще живы. И Моисеева, и Комлевы, и Колпакова, и та же Люда Ковалева, Удаленкова, кто танцевал это и кто репетировал с самим Долиным, и их не пригласили.
Значит, какой-то человек купил права у семьи Долина, и этот человек никогда не имел отношения к Долину, к балету, а эти ребята, просто он им доверяет, и он им позволяет это репетировать. Не зовут тех людей, кто по-настоящему знает, как надо, что надо и что хотел сам Долин, потому что он с ними готовил, зовут каких-то людей, которым вдруг достались эти права.
Вот это, к сожалению, юридическая ошибка нашей страны. Я говорил давно, что если бы кто-то этим когда-то занялся, это была бы нефтяная труба, потому что нет театра в мире, где не шли бы русские спектакли. Вообще мировой театр не может существовать без «Лебединого озера», «Спящей красавицы», которые отсюда вывезены, костяк всегда будет наш, от русского балета.
– Я как-то много лет назад смотрела в Америке New York City Ballet, не самая последняя труппа, то есть одна даже из лучших, смотрела «Лебединое озеро», но после Мариинского театра мне было, мягко говоря, забавно от всех этих линий кордебалета и так далее, но дело в другом. Вот прошло Рождество, прошел Новый год, весь мир, который ненавидит Россию и предает анафеме русское искусство, все плясали, другого слова к этому уже нет, «Щелкунчика»…
– Когда началась вот эта волна русофобии, что будет якобы что-то отменено, я всем сказал, господа, дождитесь Нового года и Рождества, начнется период «Щелкунчиков» и Чайковский будет звучать опять везде, потому есть вещи неотменяемые. Прокофьев и Чайковский никогда не сойдут с мировых подмостков, потому что «Ромео и Джульетта», «Лебединое озеро», «Щелкунчик» – везде и на долгое время.