Юля сидела и с ужасом смотрела на черный экран своего смартфона. Она знала, что Марк позвонит еще. Ему снова что-то нужно, и он знает, какое влияние он оказывает на нее. Что же делать? А, может быть, он действительно вылечился и хочет начать все сначала. Боже правый, сколько раз они начинали с самого начала, раза три, как минимум, только три раза за год она оплачивала ему кодировку. И как он вообще не умер, сорвавшись в третий раз, было поистине чудом. Юлька знала, что она созависима и ее надо лечить, в первую очередь, от этого. А кредит, который она взяла, выслушав слезную речь Марика, о том, что его буквально выгоняют на улицу за неуплату квартплаты и электричества, а все свои сбережения он вложил в квартиру семье, которая проживала в Канаде. А ему надо оплачивать свой кредит, он год не платил алиментов детям. В общем, он так в красках все описал Юлечке, что ее доброе сердце растаяло окончательно. Недолго думая, она пошла и взяла в кредит целый миллион. Марк же честный, он обязательно отдаст. Выплатить с процентами оставалось около четырех сотен. Помогали родители, папа сказал, что продаст старую машину, которая у него была на даче, заодно и дочке поможет. «Дура, дура, дура, какая же я дура. Как со мной вообще стали общаться девчонки. Наверное, из жалости. А Герман? Он так добр ко мне, стихи такие написал, до сих пор в какой-то эйфории пребываю. Может быть, у меня еще есть шанс выправиться, избавиться от этой скверны? Если честно, Герману рассказывать про все это очень стыдно. Он, наверное, окончательно во мне разочаруется. А если снова пытаться делать что-то самой, без поддержки разумных людей, то можно улететь в еще более глубокую пропасть, тем самым подставив самых дорогих и близких людей. Юля, включай голову, хватит быть овощем и думать органами, не относящихся к мыслительным. Решено, поговорю с Геркой, он же следователь, тем более, работает частным детективом, уж он-то мне подскажет, как поступить. В конце концов, если он решит, что я дура, так пусть это произойдет побыстрее и прямо сейчас, а не тогда, когда я вмажусь в новую еще более дрянную историю».
На ловца и зверь прибежал, в дверь постучали. Юля открыла, на пороге стоял Герман, в руках у него был пакет.
- Юль Санна, привет, доброе утро. Я, так понимаю, ты еще не завтракала? – Глаза Германа светились счастьем.
- Привет, Гер, проходи. Нет, не хочу есть что-то. – Юля натужно улыбнулась, но резко приказала себе убрать хандру и начать вести себя прилично. – Давай чаю попьем? У меня от днюхи осталось немного вкусноты.
- С удовольствием. Тем более, я не с пустыми руками, только что был в столовке, там были обалденные омлетные рулетики с зеленью и брынзой и сырники с брусничным вареньем, взял нам немного. – Герман похлопал рукой по пакету.
- Ой, ты так вкусно рассказал про омлетные рулетики, что у меня начал выделяться желудочный сок. Давай, располагайся, я побежала ставить чайник. – Юлька начала суетиться. Вообще-то, она была очень хорошей хозяйкой и кулинаром, пекла и торты, и пироги, а уж какая у нее получалась буженина, а шашлык. М-м-м… Ну, ничего, все это еще впереди.
Герман, по-хозяйски, достал контейнеры с едой и расставил их на столе. Юля принесла тарелки, закипел чайник.
- Герка, тебе какой чай? Зеленый или черный? – Продолжала хлопотать Юля.
- А, давай черного. Смотри, еда еще теплая, можно не разогревать. Давай, налетай скорее, надо обязательно питаться, ты, конечно, очень стройная и красивая, но всю эту красоту необходимо все же поддерживать хорошей и правильной едой. – Он аккуратно положил ей на тарелку два рулетика.
- Спасибо большое. Выглядят аппетитно. – Юлия принялась за завтрак.
- Приятного аппетита. – Гера положил себе сырников.
- Слушай, Гер, а с кем твой кот остался? Ты же один жил? – Спросила Юля и вдруг ей стало неловко из-за того, что своим вопросом, она зашла за границу дозволенного. Как-то Герман обмолвился, что у него были отношения с женщиной, но подробно он об этом не рассказывал.
- О, Мартын-то, да, скучает, зверюга без меня. За ним присматривают соседи, Любаша и Веник. Мы дружим, у них у самих два кота и собака, поэтому взять шефство над моим, им не составило труда. – Герман почесал затылок. – Я сам по нему скучаю, гад, конечно, но очень умный и родной. И вообще, если бы не Мартыха, мы бы с тобой снова не встретились. Так-то!
- Это точно, надо ж было влипнуть в такие ситуации, чтобы через тридцать лет снова встретиться. Пути Господне неисповедимы. – Юля доела омлет. – Герочка, спасибо тебе за завтрак, так своевременно и вкусно, я поняла, что без компании ничего не хочу делать. Если тебе не сложно, тормоши меня, ладно? Должна же я наконец вернуться в нормальное состояние?
- С удовольствием. – Герман быстро встал, собрал использованные тарелки и отнес их в раковину. – А насчет того, что я живу один. – Садовский сделал паузу. - Да, была у меня подруга, давно, я еще был на государевой службе, жили с ней пять лет. Вроде бы, все шло хорошо, даже казалось, что мы дополняли друг друга. Но была у нее одна черта характера, она все и всегда держала в своих руках, не женщина, а атаман и командир. Все планировала, оптимизировала, даже вопросы подарков ей же, решала она. Я не говорю о чем-то серьезном и дорогостоящем, то надо, конечно, обсуждать вместе, но она даже не разрешала без согласования с ней покупать ей духи, сначала меня это устраивало, потому что делать вообще ничего не надо было, на все были расписаны алгоритмы. А со временем я понял, что я не мужик, а какой-то элемент блок-схемы, и пока я со всем согласен, все работает, но мне такой расклад стал надоедать. – Герман сделал глоток чая. – В какой-то момент мы задумались о ребенке, естественно, по программе Майи, так ее звали, мы прошли полное обследование своих организмов. Медицина дала нам «добро», можно было начинать двигаться в этом направлении. Но в один прекрасный день Майя заявляет мне с утра пораньше, что дескать, она не хочет рожать сама, это испортит ее фигуру, и вообще, она не хочет кормить грудью. Раз мы оба здоровы, надо подыскать суррогатную мать и пусть она родит нам ребенка. Деньги же у нас есть, а зачем травмировать свой организм, если есть люди, которые это сделать за деньги. – Герман выдохнул. - Если честно, данная информация меня просто выбила из колеи. Как можно сразу думать о чем-то подобном, не попробовав самой. Может быть, я, конечно, ретроград, но я не понимаю этой опции заведения детей, когда не перепробовал все остальное. Бывают разные случаи и, возможно, суррогатное материнство для отдельных женщин – это последний шанс. – Герман зажмурился. – Уже после, гораздо позже нашего расставания, мы вели дело о том, что суррогатная мать отказалась отдавать ребенка физическим родителям. Это был кошмар. Такое ощущение, что этот ужас преследовал меня еще долгое время. К счастью, в нашем случае, родители все-таки обрели своего ребенка. Короче говоря, я попытался серьезно поговорить с Майей и подумать о том, что надо начать работать в этом направлении естественным путем. Она стала обвинять меня в том, что я черствый сухарь, мне наплевать на нее, вот родит она, растолстеет, и я брошу ее с ребенком. И, вообще, с моей работой иметь детей рискованно, а вдруг меня убьют в погоне за преступником, и дитя останется сиротой.
- Господи, Гера, чего только не бывает в жизни. Милый мой, представляю, как ты страдал! – Юля встала, подошла к Герману, обняла его за плечи и поцеловала в лохматую макушку.
- Ты знаешь, Люлёк, мне показалось, что это просто был предлог, чтобы нам расстаться. После этого разговора мы как-то отдалились, потом она уехала в длительную командировку в Эмираты, там был еще один офис компании, где она работала, они торговали автомобильными запчастями. Прошло полгода, она все была в Шардже, а потом как-то позвонила мне и сообщила, что она выходит замуж и остается жить в ОАЭ. – Герман грустно улыбнулся. – Еще позже я узнал, что Майка родила тройню, уж не знаю, само так получилось или это было искусственным мероприятием, но родила сразу троих, поправилась, была счастлива, вышла замуж за своего босса. По поводу своей полноты не парилась ни разу, растворилась в семье и детях. Видимо, я был не героем ее романа. Слава Богу, что мы не успели наломать дров.
- Да уж, потому что вы оба очень организованные и расчетливые, не то, что я. Сначала делаю, а потом иногда думаю. – Юля разразилась истерическим смехом. – Прости за допрос, что-то меня понесло выяснять подробности твоей личной жизни. А дети-то в итоге у тебя есть? – Она строго посмотрела на Садовского.
- Есть, Машка, ей уже пятнадцать. Хорошая девчушка, живет с матерью в Италии, в Римини, на берегу моря. Отпустил их как-то отдыхать вдвоем, так там на отдыхе мою супругу так хорошо обработал один итальяшка, что она приехала, упала в ноги и сказала, что теперь хочет жить только там. Он там какой-то обувщик, у него мелкая фабрика кожгалантереи, Ирка работает у него, гоняет сотрудников стала типичной итальянкой, даже разговаривать стала руками, знаешь, есть шутка, если итальянцу завязать руки, то он не сможет говорить. У Машки были проблемы с дыханием, предастма, куча всяких аллергий, после переезда на Адриатику у нее все прошло, как и не бывало. Я отпустил их, а что было делать? Насильно мил не будешь. Маруська приезжает ко мне летом на месяц, любит меня. Я к ним как-то ездил. Этот Пьетро смешной такой, короче, они с Иркой друг другу подошли, да, и к Маше он относится очень хорошо. Ирина родила еще мальчика, Алессандро. Теперь у них полная семья, все счастливы. Пьетро тоже называет меня в шутку Шерлоком, образованный, читал иностранную литературу. Такая вот, Юляша, жизнь. Но она, тем не менее, прекрасна, вот я снова встретил тебя, и считаю, что это не случайность. – Герман взял руки Юли в свои и поцеловал. – Я всегда мечтал о такой, как ты, домашней, спокойной, не карьеристке, а мне наоборот попадались такие, видимо, чтобы это понять, надо было прожить такой продолжительный кусок жизни. Все познается в сравнении.
- Я, Геруся, конечно, еще тот подарочек, но зато очень люблю кошек. С сыном надо еще помириться. А так, видишь, мои предки тебя до сих пор любят, так что, полдела сделано. – Юля снова рассмеялась. –И, я это, хотела уточнить, ты мне что ли таким завуалированным образом, сделал предложение? Ты точно этого хочешь? –Юлия закрыла рот ладонью.
- Да, я этого очень хочу, и даже снова начал писать стихи, еще не дописал, но скоро будет готово. Я только здесь понял, как ты мне дорога, и была такой всю жизнь. – Садовский подмигнул Юле.
- Я согласна, мистер Шерлок. Единственно, у меня есть один якорь из прошлого, и он снова зачем-то мне звонит. Мне кажется, он что-то задумал, а так как я – существо простейшее, то без согласования с умными и знающими людьми, могу наломать новую вязанку дров и доставлю еще хлопот всем своим. Ты можешь мне помочь? Я позже расскажу тебе подробности, но я бы хотела, чтобы ты слушал наши разговоры и подсказал мне, как мне поступить. Вообще он, по-моему, проходил по какому-то делу, я тебе напишу его данные, пробей его сначала по своим каналам, ладно? – И Юля быстро заморгала.
- Конечно, проверим, и очень хорошо, что ты обратилась ко мне, все выясним в лучшем виде, я, прямо, уже предвкушаю новое дельце. – И Герман, слегка выпучив глаза, стал потирать руки.
***
Люсико зашла в спальню. У окна стоял огромный холст в шикарной раме, прислоненный к стене, на нем была изображена она сама, лет пятнадцать назад, картина была списана с фотографии, когда они отдыхали на море в Хорватии. Люся была очень подтянутой, загорелой, ее рыжие пышные волосы очень красиво развевались по ветру, она смотрела куда-то вдаль. Видимо, это был тот сюрприз, о котором говорил Анатолий. Она сначала думала, что он просто хочет напечатать фото на холсте, а здесь оказалось еще круче, с фото на холст образ Людмилы очень профессионально перенес художник. Да, как иногда в жизни бывает жалко того, кого теряешь. Вроде оно есть, все время, никуда не девается, все стабильно, ты берешь и как-то вдруг параллельно заводишь семью, мотаешься туда по выходным, всех все устраивает, но в один прекрасный день, это стабильное по чьему-то велению сталкивается буквально лбом с тобой в окружении твоего, как, казалось бы, второстепенного, и мир одномоментно на твоих глазах рушится на мелкие-мелкие кусочки, которые тут же поднимает вихрь и разносит по миру, так, что уже не собрать. И ты меняешь свою стабильную жизнь на какую-то непонятную и пытаешься ухватиться за еще торчащие соломинки, но они ломаются и уже не удерживают тебя.
Людмила Васильевна провела рукой по поверхности картины, и вышла на кухню. Она включила кофеварку и взяла в руки смартфон. На экране отображалась "тонна" оповещений от Валеры, Арины, Юли, Германа, мамы и сообщение от Маришки с телефоном пассии Толика. Люсико быстро всем ответила, сообщила, что она дома и уже нарасхват, и все-таки решила набрать и выяснить, чего от нее хотела разлучница. Звали ее Татьяна. Итак, она звалась Татьяной. Люся нажала на номер телефона, через два гудка в трубке послышался очень напряженный голос.
- Алло! Алло! Слушаю. – Женщина была очень взволнована.
- Добрый день. Татьяна? – Постепенно начала разговор Колосова.
- Да, а кто это? – Совершенно ни о чем не подозревая, продолжала выяснять Татьяна.
- Людмила Васильевна, жена Анатолия Дмитриевича, Вы о чем-то хотели со мной поговорить, мне передала это наша дочь, Марина. – Четко и ясно произнесла Люся, дела акцент на слове «наша».
- Вы? – В голосе возлюбленной Анатолия вдруг зазвучали ноты какого-то животного страха. – Да, Толя в реанимации.
- Что с ним? Ему сделали операцию? Что происходит? – Людмила включила деловой тон.
- Нет, операцию ему не делали, он без сознания, но что-то серьезное, я в этом ничего не понимаю, сказали, что нужно срочное согласие родственников, но я же не родственник. Я вообще никто. – В трубке послышалось какое-то хрипение. – У меня еще сильно болеет ребенок, у него температура 39-40, никак не сбивается, мама в Краснодаре, я вообще одна. Толя в больнице, я не могу выйти из дома, я не могу н-ничего про н-него узнать. – Татьяна начала плакать и заикаться.
Вот только этого сейчас не хватало, вытирать сопли «младшей» жене Анатолия Колосова. Но надо было что-то делать.
- Таня, прошу Вас, успокойтесь, плакать уже поздно, надо решать, что будем делать. Во-первых, Вы ребенку врача вызвали? Не самолечением, надеюсь, занимаетесь? – Строго спросила Люсико, зная некоторых поборниц гомеопатии, которые практически доводили детей до отека легких, потому что гомеопатия запрещает применять антибиотики.
- Вызывала скорую, до врача еще не дошли, потому что он не может встать. Я в аптеку выйти не могу, понимаете? Я не могу оставить его одного. – Татьяна снова начала плакать.
- Господи, у Вас что нет друзей, соседей, кто-то может сходить и купить лекарства? Вы что? Вы угробите ребенка! – Люсико уже распирало от негодования.
- Мне неудобно никого просить, а вдруг Костик заразный, и я вместе с ним? На сегодня у меня парацетамол еще есть. – Женщина замолчала и начала сморкаться.
- Все, поняла. Сейчас поговорим, быстро вызывайте врача из поликлиники, скажите, что лучше не стало. Список лекарств сбросьте мне сообщением. Где лежит Толя? В каком отделении? – Люсико поняла, что капитально раздеваться не получится, надо быстро вывести шавок на прогулку, а потом ехать спасать людей, которым реально грозила опасность.
- Он в 24-й на Савеловской, в терапии, к-кажется, у него с поджелудочной что-то. Надо срочно принять решение по операции. – Татьяна снова стала заикаться и хлюпать носом.
Боже, ну и «подарок судьбы». Люсико впрыгнула в сапожки и поманила рукой собак, они, перепрыгивая друг через друга, бежали к двери. Мама же приехала, это же такое счастье!
- Все, Таня, выше нос, срочно врача, если скажут, что нет свободных, снова скорую, список лекарств мне на телефон, я поехала к Толе в больницу, на обратном пути заеду к Вам и привезу лекарства. Еда у Вас есть? Что-то, наверное, надо привезти? – Люся уже оделась и открывала дверь.
- Я-я, х-хотела з-заказать в Яндексе, но у меня осталось в-всего 300 рублей. А все деньги у Т-толика. Людмила Васильевна, а он не умрет? Вы же не д-дадите ему ум-мереть? - Таню душила истерика.
- Таня, никто не умрет, ни в коем случае, лечите мальчика и пишите список продуктов. Скоро буду. – И Люся, как метеор выскочила из подъезда, держа на поводках двух до безумия счастливых собачек…
Продолжение следует...
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, комментируйте, мне это очень ценно и воодушевляет писать еще и еще!