Когда мои дети были маленькие, мой материнский инстинкт проявился с силой, которая присутствует у матёрой матери- волчицы, у курицы охраняющей свои жёлтые цыплячьи комочки, у огромной самки слонихи с детёнышем и ещё у многих других зверей, птиц и насекомых одержимых одной идеей-защитить своё дитя.
Для меня не было правил, законов, этических норм, если дело касалось моих ребятишек. Существовали мои дети. Маленькие, самые прекрасные, любимые, беззащитные человеческие малыши, которых я в муках и любви произвела на Божий свет.
Когда они ходили в детский сад, я могла зимой и летом, под дождём и снегом, отдав своих роднушек в группу, целый час стоять под окном, тайно и жадно подглядывать, как их кормят, раздевают, общаются. Плакала от жалости и умиления.
Могла порвать в клочья тигра защищая своих малышей, остановить взглядом несущийся автомобиль.
В школе я отвоёвывала оценки и ссорилась с учителями.
Подруги дочери знали, что со мной лучше не связываться, девочку мою надо уважать.
Друзья сына были орешками покрепче. Иногда он приходил с синяками. Тогда я, с непроницаемым лицом, с холодным, спокойным голосом, решительной походкой шла к родителям хулиганов и устраивала там разборки. Сын был против моих походов, муж возражал тоже, но я не принимала возражений.
Я одевала детей в лучшие одежды. Перешивала свои платья и пальто для них, заводила нужные знакомства, что бы нарядить, накормить, согреть своих малышей.
Была глупой женщиной, сейчас бы меня обозвали "яжемать". О некоторых моментах жалею, но из песни слов не выкинешь.
Случай, о котором пойдёт речь ниже, рассказала медсестра приехавшая по вызову, когда мой девятимесячный внук схватился рукой за раскалённую батарею отопления. Много ли малышу надо для ожога? Я прилетела с работы на такси. Мы с дочерью в ужасе и панике просили фельдшера качественно помочь нашему любимчику.
Женщина-фельдшер обработала маленькую ручку внука, стала с удивлением и восторгом смотреть и слушать нас с дочерью (дочь такая же сумасшедшая мать, как я), как мы обливались слезами, баловали, сюсюкали нашего пострадавшего.
-У вашего мальчика немножко слезет кожа, обрабатывайте ранку два раза в день и всё быстро заживёт.
Потом подумала и сказала:
-Недавно в семью по вызову приехали, там годовалый ребёнок опрокинул с плиты себе на голову кастрюлю с кипящими пельменями...Мама его не проронила ни слезинки. Не жалела пламенно, забыв обо всём на свете, своего страдающего малыша...А вы тут такой переполох подняли из-за незначительного ожога.
Мы с дочерью в ужасе переглянулись.
А вчера в поезде, я услышала разговор по телефону молодого парня, который ехал в отпуск из мест боевых действий. Он рассказывал маме о том, как ему не доплатили боевые, честно заработанные деньги, как он подал заявление в прокуратуру и всё-таки деньги ему вернули.
Мама вяло отвечала.
Что-то в этом разговоре было не то. Почему мама солдата слышит об этом в первый раз? Он не один день добирается до дома. Они мало с мамой общаются? Или мама мало интересуется?
А потом паренёк сказал:
-Ну, ладно, мама, ты же на работе, не буду тебя отвлекать.
Мама не сопротивлялась, не ответила с тревогой:
-Сыночек, говори ещё, для меня ты-самое главное на свете!
Просто быстро отключила трубку телефона мама. Телефон у солдата был такой, что прослушивалась обратная сторона диалога.
Мне стало очень жаль парня. Мало ли какие у вас отношения, мама! Он же не с курорта возвращается, а в отпуск, после страшных дней проведённых в окопах. Потом твой сын вернётся туда, опять уедет надолго. И никто не знает вернётся ли...
Храни тебя, Господь, солдат! Я- мама, я помолюсь о тебе.
Фото автора.