Подавляющее большинство львов, добытых охотниками в ЮАР – это CBL (Captive Bred Lion), или лев, выращенный в неволе. Сама идея охоты на CBL имеет столько же сторонников и противников, сколько вольерная охота. В мою задачу не входит ни сравнение этих охот, ни агитация «за», ни клеймление позором «против». Я попробую рассказать незнающим, что такое CBL и охота на него.
Любая охота на любое животное имеет множество разных целей и задач – репродуктивную (изъятие из популяции больных и слабых животных, ущербных, с генными нарушениями и пороками развития), природоохранную (регулирование численности, полового и возрастного соотношения), продуктовую (снабжение мясом, мехом, шкурами), и другие. Не последнее место в этом ряду занимают рекреационная и трофейная составляющие. Охота на крупных хищников на юге Африки давно утратила все иные задачи, превратившись исключительно в коммерческое предприятие. При этом именно фермы по разведению львов позволяют финансировать ВСЕ природоохранные мероприятия, направленные на поддержание и правильное развитие львиных прайдов в дикой природе. И именно по этой причине я не буду касаться морально-этической стороны вопроса: если охота на CBL позволяет свести до разумного минимума разрушительное влияние хозяйственной деятельности homo sapiens на природу континента в целом и на популяции диких львов в частности – она не может быть безнравственной.
Клиент аутфиттерской фирмы платит за качественный трофей. Чем выше качество трофея, тем выше цена, тем выше прибыль, тем больше средств будет направлено на биотехнические и природоохранные мероприятия. Фермы, разводящие львов для коммерческой охоты, развивают именно те генные линии, которые дают самые качественные трофеи – размер животного, цвет и качество гривы, и пр. Они заинтересованы в воспроизводстве востребованных (читайте «дорогостоящих») трофейных животных, и именно благодаря им эти охоты существуют, создают рабочие места для местного населения, приносят существенные вложения в бюджет и сохраняют популяции диких львов.
Но «правильному» охотнику неинтересен трофей, который ему преподнесут на блюдечке с голубой каёмкой. Трофей должен быть добыт трудом, в поте лица, в соревновании с природой и конкретным животным. Поверьте – охота на CBL не имеет ничего общего со стрельбой в тире. Во-первых, льва выпускают в угодья, как минимум за неделю до того, как начнётся охота – у зверя есть достаточно времени, чтобы освоиться в угодьях, найти пищу и источники воды, места для днёвки, укрытия, и пр. Во-вторых, угодья, в которых происходит охота, очень велики (десятки тысяч гектар), и найти зверя на такой территории очень непросто. В-третьих, лев – зверь мощный и сильный, быстрый и выносливый, а выращенный из отборного генетического материала, вскормленный по науке, здоровый и правильно развитый – вдвойне, и вытропить его по 30-градусной жаре, в густом буше – задача не только сложная, но и опасная: любой лев – хищник и убийца, CBL не делает его пушистым зайчиком, более того – выращенный в неволе, он не боится людей, что делает его реакции непредсказуемыми: сложно просчитать его поведение, предотвратить атаку, предугадать место укрытия, и вообще спрогнозировать действия.
В завершение – заметки о моей собственной охоте на CBL в ноябре 2021 года.
В моём представлении охота на льва всегда была окутана флёром героической романтики и недосягаемой элитарности – отважные мужчины, свирепые хищники, могучие калибры, и прочее. Волею обстоятельств недосягаемое стало возможным, и дабы превратить мечту в реальность, я отправился на север ЮАР, в приграничные с Ботсваной территории.
Охота на льва – комплекс совершенно уникальных ощущений, не сравнимых с эмоциями на любой иной охоте. Да, это не тот хоррор, с которым столкнулся Френсис Макомбер, и не лев-людоед Мфуве, но адреналина приносит с избытком! Выпущенные в угодья матёрые животные адаптируются совершенно, обнаружить их следы и вытропить в густом буше – задача не из лёгких ("моего" льва мы преследовали 13 км "по густой жаре"). Агрессивный хищник весом под 300 кг непредсказуем и опасен, выстрел должен быть своевременным и "по месту", и т.д.
Однако, по порядку.
Начало охоты – объезд территории в поисках львиных следов и переходов. «Бакки», как называют здесь полноприводные вездеходы с кабиной и открытым кузовом (в нашем случае – Toyota HiLux), оборудована «насестом» перед капотом для «вперёдсмотрящего» и сиденьями для пассажиров в кузове, с удобными поручнями и упорами для ног, захватами для оружия, подставками для бутылок с водой/колой/фантой, и пр. Наш следопыт (по-местному tracker) – Д., наполовину бушмен, наполовину тсвана – обнаружил следы трофейного зверя ближе к вечеру. Было решено не преследовать его, а продолжить охоту на следующий день.
Ночью прошёл дождь, прибивший старые следы, что немного усложнило поиск нового перехода, но существенно облегчило тропление, когда след был снова найден. Ремарка по тексту: «существенно облегчило» относится, увы, не ко мне, а к Д. – я следы обнаруживал с трудом, чаще всего после того, как мне на них указывали, по каковой причине через пару часов и вовсе перестал пытаться рассмотреть их, положившись только на трекера и пи-эйчей. В нескольких километрах от вчерашнего перехода лев снова был обнаружен на полукилометровой дистанции – он неспешно уходил от нас вдоль «контрольно-следовой полосы» параллельно забору на границе «охотничьей» территории с «хозяйственно-жилой», где по негласному правилу стрелять хищника нельзя: если он не будет бит чисто, подранок может уйти за ограждение и быть там чрезвычайно опасным для людей и домашних животных. Через некоторое время от свернул в буш и исчез из поля зрения. Мы подошли к тому месту, где след уходил в кустарник – и совершенно неожиданно для себя я увидел глаза льва, лежащего под деревом метрах в 12-15 от меня: он лёг в тень сразу, как только сошёл с КСП. Зверь поднялся совершенно бесшумно и плавно, как ртутная капля, как сгусток энергии, и мгновенно скрылся в густом буше. Но этих секунд мне хватило, чтобы поймать взгляд его янтарно-жёлтых глаз – бесстрастный, хладнокровный, лишённый эмоций. Взгляд, не выражавший ничего, кроме «подойдёшь – убью». Я не испугался, нет – просто схватил порцию адреналина, сердце забилось чуть чаще, появилась и тут же исчезла дрожь в руках, и захотелось глотнуть холодной воды. И мы начали преследование: впереди трекер Д., за ним пи-эйч Б., за ним я, за мной второй пи-эйч В., за ним кинофотооператор Е.
Часов через 5 после начала охоты лев стал уставать, ложился в густом кустарнике, однако при приближении к нему бесшумно и незаметно (по крайней мере, для меня) поднимался и уходил далее. Несколько раз выходил к КСП, однако, каждый раз он возвращался в буш, и ещё через 2 часа мы его настигли. Серо-рыжий темногривый зверь уходил от нас в невысоком кустарнике, изредка останавливаясь, чтобы кинуть в нашу сторону взгляд хладнокровного убийцы, и снова продолжал движение. Когда он повернулся к нам левым боком и на несколько секунд остановился, Д. расставил упор-треногу, Б. шагнул в сторону, я положил карабин на упор и прицелился. Первый же выстрел был смертельным, «по месту», но лев об этом не знал (мы, впрочем, тоже!), развернулся к нам и пытался атаковать, но был положен на месте вторым выстрелом.
Трофей прекрасен – большой, мощный, с роскошной гривой. Но ещё прекраснее эмоции, переживания и впечатления: несмотря на 2 эндопротеза, я смог его догнать по густому бушу при температуре +37С, я устал меньше льва, я сумел погасить адреналиновый взрыв и сделать правильный выстрел.
Отдельно про оружие. Мне был выдан карабин Sako .375 H&H Magnum, из которого я сделал 3 пристрелочных выстрела на стрельбище в первый день пребывания в угодьях. Оба пи-эйча вооружены ещё солиднее – CZ-550 Safari Magnum Lux. калибра 416 Rigby и горизонталка Mossberg калибра .500 Nitro Express (стрелять они должны только в крайнем случае – при опасности для жизни охотника и сопровождающих).