В апреле 1842 года родился Федор Никифорович Плевако – самый выдающийся из адвокатов, которых знала Россия. Его речи были очень популярны, хотя, как говорили, Плевако никогда не готовил их, а действовал по ситуации, исходя из сути дела и личности прокурора. Он умел быстро и остроумно парировать любую реплику оппонента. Многие говорили, что Плевако уступает многим своим коллегам в глубине юридического анализа, но на голову превосходит их в ораторском таланте, изобретательности, эмоциональности и умении влиять на аудиторию.
Например, дело Прасковьи Качки – 18-летней девушки, совершившей убийство из ревности. Плевако тут блеснул и красноречием, и тонким психологическим анализом. Студент Бронислав Байрашевский состоял с Прасковьей в любовной связи и обещал жениться на ней. Но потом увлекся другой. На одной из вечеринок покинутая любовница убила изменника из револьвера, купленного еще за неделю до убийства. Хотела застрелить и себя, но оружие выпало у нее из рук… После речи Плевако, решением присяжных заседателей Прасковья Качка была оправдана, как совершившая убийство в состоянии умоисступления.
Плевако, надо все-таки отметить, прибегал нередко и к запрещенным приемам. Он почти всегда начинал свою речь-спич со слов: «Господа, а ведь могло быть и хуже». И вот как-то он готовился начать речь в защиту некоего подонка, изнасиловавшего собственную дочь. Зал полон, все ждут, с чего начнет адвокат. А Плевако как всегда: «Господа, а ведь могло быть и хуже». Зал в недоумении и растерянности. А судья вскричал: «Что, скажите, может быть хуже этой мерзости?». «Ваша честь, — спокойно возразил Плевако, — а если бы он изнасиловал вашу дочь?»… Комментарии излишни…
Еще всероссийскую известность адвокату принесли уголовные дела игуменьи Митрофаньи, купца Мамонтова, корнета Бартенева. Хотя дело Бартенева можно считать и проигранным. Корнет застрелил актрису Висновскую, в которую был влюблен. Но сделал он это по ее просьбе, после чего должен был покончить жизнь самоубийством, однако в последний момент передумал. Несмотря на блестящую речь Плевако, Бартеневу присудили 8 лет каторги. Впрочем, позднее наказание было заменено разжалованием в солдаты.
Когда кому-то нужен был хороший адвокат, способный оправдать («оправить», по тогдашней терминологии), говорили: «буду искать себе Плеваку»…
Вспоминаются еще некоторые истории из адвокатской практики Плевако, менее трагичные. Однажды он защищал старушку, укравшую 50-копеечный чайник. Прокурор говорил: бедная старушка, нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает только жалость. Но собственность священна!
В ответ Плевако выдал целую речь с историческими и психологическими аллюзиями. Дескать, много бед пришлось перетерпеть России за ее более чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, ордынцы, поляки, французы. Но Россия преодолела всё, и только крепла и росла от испытаний. Но теперь вот старушка украла чайник ценою в 50 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно...
Старушка, естественно, под смех зала, была оправдана.
Из воспоминаний писателя В.В. Вересаева: «Судили священника, укравшего церковные деньги. Вина была полностью доказана. Прокурор произнес убийственную речь. Плевако встал бледный, взволнованный и сказал: "Господа присяжные заседатели! Тридцать лет он отпускал вам грехи ваши. Один раз вы отпустите ему грех, люди русские!". Присяжные вынесли оправдательный вердикт».
Однажды Федор Никифорович защищал некоего господина, которого женщина легкого поведения обвинила в изнасиловании, чтобы получить за какую-то якобы нанесенную при этом травму крупные отступные. И вот эта дама с пафосом рассказывает, что мужчина силой увлек ее в гостиничный номер и там изнасиловал. Ответчик же клялся, что все произошло по обоюдному согласию. И тут встает Плевако:
— Господа присяжные! Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями.
Женщина вскакивает и кричит:
— Неправда! Туфли я сняла!
Зал сотрясается от гомерического хохота. Мужчина оправдан.