С детства запомнил кадры из легендарной киноэпопеи «Петр Первый» режиссера Владимира Петрова, снятого по одноименному роману Алексея Толстого. Две серии этого фильма поочередно – в 1937 и 1938 годах – вышли на экран. В фильме снялась целая плеяда выдающихся советских актеров первого поколения – Николай Симонов (Петр Первый), Михаил Жаров (Меншиков), Алла Тарасова (Екатерина), Николай Черкасов (царевич Алексей) и многие другие.
Более всего в память врезался момент, когда Царь Петр лично участвовал в досмотре будущих солдат.
Бывший монастырский холоп, а затем богатырь и разбойник Федька Умойся Грязью, по совету Меншикова, отправился в село Преображенское, где шла запись в драгуны. В избе толпы голых мужиков выстроились в ряд на «медосмотр».
Жующий Меншиков внимательно смотрит в лица мужиков, хлопает их по щекам, бьет в грудь и официально объявляет о зачислении:
- В Преображенский полк…
Дальше голые мужики подходят к столу, где им выдают треуголки и мундиры. Открывается дверь и появляется Федька со словами:
- Тут, что ли, в царево войско набирают? Сказывали, драгунам одиннадцать рублев в год кормовых дают? Да винная порция…
- Винная порция… - недовольно ворчит один из присутствующих мужиков… - Башку тебе оторвут… Вот тебе и порция…
- Ничего дядя, - весело отвечает Федька…- Меня на дворянской неволе истома взяла…
И добавляет уже с ненавистью:
- Оброчные боярину плати, кормовые – плати, кабальные – плати… Да пожиточные, да мостовые… Да лучше я в драгуны…
И быстрым шагом направляется к столу, где сидит Меншиков, который не переставая жевать, произносит:
- Следующий…
У стола очередь. Федька, расталкивая всех остальных, пробивается первым. Увидев его, Меншиков, узнает его и удивляется :
- Хо… Ну что, всыпали?
- Убег…
- Ну… Ха-ха-ха…
- Как звать?
- Федька…
Петр, куря трубку, наблюдает за этой сценой со стороны:
- Силен? – весело спрашивает он у Федьки.
- Ничего, - скромно отвечает тот.
Царь встает и весело теребит мужика за плечо. Простолюдин недоволен:
- Не надо…щекотно…
Монарх смеется и пытается взять мужика в охапку и скрутить. Тот слабо сопротивляется. Петр недоволен:
- Да ты что, слаб что ли?
Оскорбленный мужик рывком выкручивается из царских объятий и резко бросает царя на пол, который кубарем катится, а Меншиков хватает Федьку сзади за руки. Поднявшись, Петр походит и, улыбнувшись, наливает испугавшемуся мужику:
- Молодец!
Меншиков с улыбкой отпускает Федьке руки:
- Пей, дурак… Царь!
- Ну…, - не поверил мужик.
- Вот тебе и ну, - отвечает Меншиков.
Все смеются, Федька пригубляет чарку. Петр радостно вопрошает, обращаясь к телезрителям:
- С эдаким народом мы шведа не одолеем?... В драгуны его…
Мужик идет и весело примеряет на себя треуголку и мундир.
Почему-то именно так я себе раньше и представлял, как Царь отбирает себе «гвардейцев» - щупая их за разные места и вступая с ними в разного рода единоборства. Возможно, что у многих была точно такая же картина.
Однако, все это – лишь кино, режиссерский вымысел (по книге-то, кстати, все не так было). Перед авторами фильма стояла задача повернуть к зрителю Петра I - одну из самых противоречивых фигур русской истории - только светлым ликом. И они вполне успешно справились с этой задачей. Петр в фильме суров, но справедлив. «Широко было задумано, жалеть было некогда», - ключевое суждение экранного царя.
В романе Толстого царь лично не присутствовал при записи в солдаты – там и без него хватало народу чином поменьше:
«… Холопы, кабальная челядь, жившая впроголодь на многолюдных боярских дворах, поругавшись с домоуправителем, а то и самому боярину кинув шапку под ноги, уходили в Преображенское. Туда ежедневно сгонялось до тысячи душ.
Люди иной раз до сумерек ожидали на морозе, покуда офицеры с крыльца не выкрикнут всех по именным спискам. Людей вели в дворцовые подклети. Усатые преображенцы сурово приказывали раздеться донага.
Человек робел, разматывая онучи, оголяясь, - прикрыв горстью срам, - шел в палату. Между горящими свечами сидели в поярковых шляпах длинноволосые офицеры, как ястреба, глядели на вошедшего: «Имя? Прозвище? Какой год от роду?» А кто ты таков, - хоть беглый или вор, - не спрашивали. Меряли рост, задирали губы, приказывали показать срам. «Годен. В такой-то полк»…».
Понятно, что и это – вымысел, правда, литературный. Ну, а как происходило все на самом деле?
*****
Для восстановления реальной картины, мы можем опираться лишь на многочисленные свидетельства непосредственных очевидцев тех событий. Их воспоминания – бесценны. Они смогут существенно обогатить материал, вошедший в эту книгу.
Так, летописец 72-го пехотного Тульского полка, штабс-капитан, а позже забайкальский краевед Федор Дмитриевич Соседко (1860 – 1939) описывал подбор людей в полку так:
«… 8 июля 1871 года – в день полкового праздника, полк праздновал получение и освящение новых знамен, Высочайше пожалованных полку по случаю исполнившегося в 1869 году 100-летия службы.
Вскоре после полкового праздника полку была произведена ранжировка самим начальником дивизии, генерал-лейтенантом Павлом Петровичем Карцевым (1821 – 1890), причем люди полка распределились следующим образом:
- в 1-й батальон – смуглых, при этом в 1-ю роту не ниже 6-ти вершков, во 2-ю – от 5 до 6 вершков, в 3-ю – от 4 до 5 вершков, в 4-ю – от 4-х и ниже;
- во 2-й батальон – скуластых, при этом нижние чины 5-й роты должны быть от 5 до 6 вершков и непременно с бакенбардами, в 6-й – от 4 до 5, в 7-й – от 3 до 4 и в 8-й – от 3 и ниже;
- в 3-й батальон – белокурых, и рост тот же, что и во 2-м батальоне…» .
Другой хронист, 96-го пехотного Омского полка, капитан В.В. Ранцов, свидетельствовал о том, каким образом новобранцы попадали в часть:
«… Рекруты поступали в начале года, а потому к этому времени должны были быть вполне приготовлены хорошо знающие свое дело учителя. С этой целью, с началом зимних занятий, каждая рота должна была приготовить себе 5 учителей (4 для четырех полувзводов (взводов) и один запасной). Подготовка этих людей лежала на обязанности ротных, а детальная проверка, до прибытия рекрут – на обязанности батальонных командиров. По прибытии рекрут в полк, они распределялись непременно по ротам и поручались во внутреннем быту «дядькам», на каждого из которых приходилось теперь не по одному, как бывало до 1856 года, а по 3-4 новобранца; по учебной части новобранцы поручались одному из учителей.
Срок обучения рекрут был принят уставной 6-ти, а затем 5-ти месячный.
До истечения первых 3-х месяцев обучения, рекруты не назначались ни на домашнюю службу, ни на работы вне казарм. По прошествии этого срока они ходили на домашний караул, на дневальства и такие работы, которые не нарушали правильного хода ежедневных с ними занятий. В городовой караул рекрут назначался только по истечении полного 5-ти месячного курса…» .
Раскольники и попавшиеся на «буйствах и дерзостях» назначались на Кавказ и в Сибирь; отданные в солдаты за дурное поведение – преимущественно в гарнизонные и военно-рабочие части; бродяги и преступники – во внутренние гарнизонные и линейные батальоны .
Штабс-капитан одного из старейших воинских формирований, лейб-гвардии Семеновского полка, а затем сотрудник Министерства иностранных дел Юрий Владимирович Макаров (1887 - 1949), так описывал разбивку новобранцев:
«… Новобранцы, отобранные воинскими начальниками для службы в Гвардии, начинали прибывать в Петербург партиями приблизительно в начале октября. Отбирались они по росту, сложению и состоянию здоровья. Это был, действительно, цвет русской молодежи, лучшее, что давала Россия в свои лучшие отборные войска…
… Разбивка было дело нелегкое… Каждый гвардейский полк имел свой тип, который и начальством и офицерами всячески поддерживался и сохранялся в возможной чистоте. В Преображенцы подбирались парни дюжие, брюнеты, темные шатены или рыжие. На красоту внимание не обращалось. Главное был рост и богатырское сложение. В Конную Гвардию брали преимущественно красивых брюнетов. Семеновцы были высокие, белокурые и «лицом чистые», по возможности с синими глазами, под цвет воротника. Когда-то «полк, Наследника Цесаревича Александра Павловича», в его время все солдаты подбирались под тип Великого Князя. На это обращал внимание сам Император Павел. Такого же, приблизительно, типа были Кавалергарды, только постройнее и половчее. Измайловцы и Лейб-Гренадеры были брюнеты, первые покрасивее, вторые пострашнее. Лейб-егеря были шатены, широкоплечие и широколицые. Московцы - рыжие. В Павловцы шли не очень высокие блондины, а в память основателя - курносые. В гусары подбирались невысокие стройные брюнеты. Такой же тип сохранялся для стрелков, причем самые красивые лицом отбирались в четвертый батальон Императорской Фамилии.
В старину гвардейская разбивка считалась делом не только трудным, но и важным. Император Александр II всегда производил ее лично. Император Александр III парадной и смотровой частью вообще интересовался мало и на разбивки не ездил. Позднее этим делом занимался Великий Князь Владимир Александрович, долгие годы главнокомандующий войсками гвардии Петербургского военного округа. В описываемое мною время, и позднее, вплоть до Великой войны, разбивку всегда производил командир гвардейского корпуса.
Кроме приказом назначенных офицеров и унтер-офицеров, на разбивке присутствовали непременно полковые адъютанты и зачастую и сами командиры полков или их заместители. Таким образом к 5 часам в манеже у входа всегда собиралась блестящая толпа, человек в 30-40.
Все они не столько по обязанности службы, сколько для того, чтобы получить в свои полки людей покрасивее и повиднее. Свой глаз - всегда алмаз…»
Бывший царский генерал-майор и военный агент во Франции, а затем генерал-лейтенант РККА и инициатор возвращения погон в Красную Армию граф Алексей Алексеевич Игнатьев (1877 - 1954) в бытность свою офицером Кавалергардского Ее Величества полка также приводил интересные свидетельства о разбивке:
«… На третий год получаю, наконец, самостоятельный и ответственный пост заведующего новобранцами своего эскадрона. Их сорок три человека, и я для них с декабря по апрель являюсь высшим и единственным авторитетом. Среди них много украинцев, несколько уроженцев Дона и Северного Кавказа, чувствующих себя с первого же дня на коне как дома, сметливые ярославцы, два весельчака москвича, угрюмый петербургский рабочий и несколько латышей, попадавших всегда в наш полк из-за роста и белокурых волос. Латыши, самые исправные солдаты,- плохие ездоки, но люди с сильной волей, обращались в лютых врагов солдат, как только они получали унтер-офицерские галуны…
… еще год назад вел я этих великанов в зипунах и дырявых полушубках под мокрым ноябрьским снегом из Михайловского манежа, где производилась разбивка новобранцев. Они стояли в манеже запуганные, с бессмысленным видом, и гигант Преображенский унтер-офицер брал по очереди каждого из них за плечи, разбирая отметку мелом на груди, которую ставил великий князь, главнокомандующий. Затем он отталкивал отобранного к толпе унтер-офицеров, ожидавших дневной «добычи» для своего полка…» .
Штабс-ротмистр Кавалергардского полка, а позднее личный адъютант гетмана Скоропадского Василий Васильевич Кочубей (1892 - 1971) в одной из статей в парижском журнале «Военная быль» писал:
«…А что для меня было особенно интересно, это то, что эти новобранцы прибывали в манеж замкнутыми партиями от отдельных уездов разных губерний и только тут перемешивались между собой и их строили согласно росту каждого в одну длинную шеренгу. Вдоль этой шеренги, начиная от ея левого фланга, где стояли самые высокие, медленно шел ген. Безобразов с мелком в руке, окруженный толпой гвард. генералов, начальников дивизий, командиров бригад и полков, а также толпой штаб- и обер-офицеров гвардии. Он останавливался на пару секунд перед каждым новобранцем и своим опытным глазом определял его в соответствующую его типу часть, что-то мелком условно отмечая на груди кандидата. От времени до времени из этой шеренги новобранцев раздавался несмелый голос, просящий назначить его в такой то полк. На вопрос же комкора «почему?» - следовали самые разнообразнейшие объяснения - то там служил его отец или служит брат, или земляк из его деревни и т. д. и, как я заметил, все эти просьбы обыкновенно удовлетворялись.
Это последнее обстоятельство навело меня на мысль, что ведь вероятно станут также прибывать новобранцы из южных губерний и может быть также из тех местностей, с которыми были связаны воспоминания моего раннего детства, проведенного в имениях родителей. В связи с этим решил я выяснить этот вопрос и, как я узнал, удастся мне это именно в проходящих казармах, куда свозились эти новобранцы гвардии почти со всей России. Меня интересовали 5 уездов Черниговской и 4 уезда Полтавской губерний, где были именья моих родителей. Не теряя времени отправился я в Проходящие казармы, где прежде всего узнал, что Черниговская губ. пополняет варшавскую гвардию, т. е. 3-ю Гв. див и Гв. Отдельную Кав. бриг., а поэтому новобранцы оттуда в Петербург не попадают. Новобранцы же из Полтавской губ. еще не прибыли…
… Безобразов дошел наконец до первого из моих кандидатов - это был Мищенко, высокий стройный сословный казак (потомок запорожцев) Переяславского уезда: «Ваше Высокопревосходительство!», услышал я его громкий голос, «разрешите в Кавалергардский полк!». «Хорошо, годишься!», ответил Безобразов даже не спрашивая - почему? и мелком начертил условный знак. В тот же миг два саженных Преображенских унтер-офицера схватили моего Мищенко и, как мячик, с громким криком «Кавалергард!» кинули его в объятия приемщиков полка. «Слава Богу, хорошо началось», мелькнуло у меня в голове. Вскоре очередь дошла до Петлюка. На его просьбу в Кавалергардский п. Безобразов спросил, какой он губернии и почему он хочет в Кавалерг. п. «Там служит мой брат!» не моргнув соврал Петлюк, и на его груди закрасовался начерченный Безобразовым «Кав». Следующим был Перепелица, Прилукского уезда «Какой ты губернии?» спросил комкор. «Ах, ты тоже полтавский!» как бы с удивлением произнес он. «А почему ты хочешь в Кавалергарды?» продолжал допытываться Безобразов. «Там служил мой отец!» последовал ответ Перепелицы, который с трудом добавил, как я его научил, «Ваше Высокопревосходительство!» С недоверием посмотрел на него генерал, но и Перепелица попал к нам в полк.
Четвертым был Кудрявский, из Оржицы, Прилукского уезда. Опять все те же вопросы Безобразова и заученные ответы Кудрявского, который тоже назначен был в Кавалерг. п. Но теперь бросилось мне в глаза, что Безобразов временно приостановил разбивку и стал оглядываться по сторонам - как бы кого-то искал, а когда очередь дошла до Яковенка, Пирятинского уезда, и последовала его просьба в Кавалергардский полк - вдруг разразилась буря! «Господа! Тут сегодня что то не в порядке, - услышал я громкий голос Безобразова. Потом, повернувшись лицом к окружающим его генералам и офицерам, добавил: «Сегодня почему-то все полтавские хотят в Кавалергардский полк. Там вдруг у них всех или брат или сват или какой-либо другой родственник. Определенно кто-то их там обработал!». «Ну, хорошо!», обратился он к перепуганному Яковенке, - «Тебя я еще назначу в Кавалергарды, так как ты как раз подходишь в этот полк, но на этом конец!». После чего он обернулся в сторону манежа и стал внимательно рассматривать по очереди присутствующих, как-бы ища кого-то…» .