Маленькая девочка взяла со стола крошку хлеба, сжала ее, покатала в пальцах, крошка сделалась плотной и влажноватой. Хорошо, но этого было мало. Она оглядела чистую белую поверхность стола. На нем больше не было ни единой крошки.
Неля вздохнула. Придется ждать ужина. Удивительно, что хоть эту крошку ей удалось достать. Мама очень ценила этот хлеб и доставала его через тетю Зою.
Мама говорила, что этот хлеб был из натуральной муки, а не из муки с ее завода.
Неля знала, что мама работает на большом заводе. Это был мукомольный завод. На нем делали муку, а потом из этой муки пекли хлеб и кормили всех в городе. Всех, кто работал в каких-то других местах: в школах, садиках, больницах, на заводах и фабриках.
Все они ели хлеб с маминого завода. Так объясняла мама.
Мама уходила на работу очень рано и сильно уставала. Неля это понимала, и даже когда ей очень хотелось играть, старалась маму не тревожить.
Неле было четыре года. Она была тоненькая худенькая девочка с большими тенями под глазами. Она часто болела и пропускала садик. Тогда мама старалась отпроситься с работы пораньше. Иногда с ней сидела бабушка. Но бабушка тоже еще работала.
Папа вообще не мог отпроситься с работы, и когда Неле исполнилось четыре года, ее иногда стали оставлять одну. Сначала ненадолго, потом на час, а то и на два.
Мама вздыхала, в очередной раз трогая ей лоб, и говорила, что, когда был жив дедушка, было легче. Но дедушки уже не было. В прошлом году он ушел от них однажды, а потом мама сказала, что дедушка на небесах, с Богом.
Услышав, как мама говорит это Неле, папа резко сказал ей: что ты говоришь ребенку?! Какой еще Бог?
Мама умоляюще посмотрела на него, и Неля поняла, что она так просит его замолчать. И заплакала от этого еще сильнее.
- Где там твой Бог? Если он есть, то как он допускает такое?!
Мама снова ничего не сказала, только снова посмотрела на него таким же взглядом.
В ту ночь у Нели поднялась высокая температура. Хотели даже вызвать врача, но мама всю ночь обтирала Нелю чем-то прохладным, отчего по ее телу пробегала дрожь, и к утру температура спала.
Но Неля все равно чувствовала себя плохо. Сидеть с ней было некому. Неля была уже вполне самостоятельной. Могла налить себе горячей воды и прогреть горло. Могла принять лекарство, впрочем, лекарств все равно не было.
Мать заварила ей травы, налила в чашку и поставила у изголовья. Но сидеть одной было, конечно, грустно. Неля достала из тумбочки, в которую всегда убирала на ночь игрушки, маленькую плюшевую кошку и стала играть. Будто бы дает ей из блюдца молоко. Но в этот день ей было так грустно, одиноко, тоскливо, что даже игра не заладилась. Неля прижала кошку к себе и тихонько заплакала. И сразу же, как будто в ответ на ее всхлипывания, из щели в полу показались два длинных черных усика.
- Билл! - обрадовалась Неля. - Или Бориска?
Отличать она их не умела до тех пор, пока не увидит полностью. У Бориски по спинке шла темная полоска, почти черная, а у Билла такой полоски не было.
Таракан не высовывался полностью, и Неля подкатила к нему скомканную в пальцах хлебную крошку. Таракан пошевелил усами, вылез и подбежал к ней.
Значит, правда Билл. Он был гораздо умнее Бориски и всегда выходил за едой.
Билл и Бориска появились еще тогда, когда был жив дедушка. Он так их и назвал. Он сначала хотел их прибить, но Неля так разрыдалась, что у него рука не поднялась.
Она вообще всех жалела. И мечтала о своем домашнем животном: кошке или собаке. Но держать дома животных было нельзя.
Уже давно было нельзя держать ни кошку, ни собаку. А в деревнях нельзя было держать ни коров, ни овец. Так мама ей объясняла.
Неля очень любила дедушку. Он с ней играл. И гулял иногда, даже если она болела. Конечно, не тогда, когда была температура, а если она уже выздоравливала.
Дедушка был худой, коричневый, с морщинистым лицом. Он ел очень мало. Но мама говорила, что он очень выносливый.
Он водил Нелю на берег реки или на окраину города, в лес. Однажды они шли целых три часа, и там, на поляне дедушка нашел какую-то съедобную траву, сорвал ее и велел Неле запомнить, как она выглядит. Эту травку можно есть, - сказал он тогда, - и она очень полезная.
Вспомнив про дедушку, Неля заплакала, тихонько, хотя никого дома не было, и никто не мог ее услышать.
В первый раз Билл появился, когда дедушка задремал, а Неля сидела одна на полу в кухне и также мяла в пальцах хлебную крошку. Билл мгновенно учуял ее и подбежал, шевеля огромными усищами.
Неля не испугалась и кинула ему эту крошку. Он схватил ее лапками и во мгновение ока утащил в щель на полу.
С тех пор так и повелось. Останется хоть одна крошка - Неля для них прибережет. Дедушка сначала хотел их раздавить, но сначала Неля не дала, а потом он и сам передумал.
Уж слишком умные оказались тараканы. Дедушка дал им имена - Билл и Бориска - и Неля не понимала, почему взрослые усмехаются, когда она им об этом рассказывает...
Неля бросила им одну крошку, но больше крошек у нее не было. Мама кормила ее только хлебом из муки, а он закончился. Мама должна была принести сегодня. Неля подумала, что, наверное, мама задержится, ведь за хлебом она ездила далеко, к тете Зое...
Сами родители ели тот хлеб, который мама приносила с завода. Неля пробовала давать Бориске и Биллу тот хлеб, но они отказывались его есть. Забивались в щели и недовольно шевелили оттуда усиками.
В общем, в этот раз Биллу хватило крошки, а Бориске - нет.
- Ничего нет, друг Бориска, - сказала Неля, увидев возле плинтуса, где была самая большая щель, знакомые длинные усы.
Вдруг раздался звонок в дверь. Неля вздрогнула. Маме и папе возвращаться с работы было еще рано, а мама много раз говорила ей, чтобы она ни в коем случае никому не открывала дверь. Она так и говорила: в нашем районе много плохих людей...
Неля подошла к двери.
- Кто? - дрожащим голосом спросила она.
- Полиция!
- Я сейчас маме позвоню, - крикнула в дверь Неля. - Мне никому нельзя двери открывать!
- Открывай! Нет времени ждать твою маму! Иначе мы откроем сами!
Неля вжалась в стену. Про полицию она знала одно: их надо впустить. Но мама говорила, что никого впускать нельзя...
Внезапно дверь будто вздрогнула, а затем упала на пол, прямо у ног Нели. В коридор ворвались вооруженные люди в форме.
Неля вскрикнула. Мужчины в форме протопали ногами по всей квартире, почти не обращая внимания на маленькую бледненькую девочку с худенькими ручками и ножками.
Они открывали дверцы шкафов, выкидывали оттуда одежду, перевернули ящик с игрушками. Облезлый котенок с выдранным глазом очутился у кого-то перед сапогом, и его отшвырнули к стене. Неля бросилась к нему, схватила и прижала к себе.
Тогда полицейский, который, по всей видимости, был главным, подошел к ней и сел перед ней на корточки.
- Как тебя зовут?
- Неля.
- А его? - он кивнул на котенка.
- Это кошка, - сказала Неля. - Ее зовут Хейли.
- Неля, а где твой папа?
- Не знаю... На работе...
- А ты здесь одна?
- Да, я болею. А в садик больных не берут.
- Ну ладно, играй.
Полицейский поднялся и махнул рукой остальным.
- Здесь никого нет. Идем, ребята.
Потом он увидел торчащие из пола усы Бориски.
- Темыч, группу зачистки вызови сюда. Сырья не хватает, а они, видишь ли, в квартирах расплодились!
Они ушли. Дверь так и осталась лежать на полу. Из дверного проема тянуло холодом, но Неля так и просидела на холодном полу до прихода матери, прижимая к себе Хейли.
"Девочка, где твой папа...", "Пришлите сюда группу зачистки... Сырья не хватает".
Мама пришла вечером, охнула, увидев дверь и кинулась к Неле. Прижала ее к себе, потрогала лоб.
- Со мной все в порядке, мамочка, - тихо сказала Неля. - Они папу искали...
- Я знаю, солнышко, я знаю. Ты вся горячая... Ложись в постель.
Неля и в самом деле чувствовала себя неважно. А теперь, когда мать пришла, силы как будто разом оставили ее. Она дошла до своей кроватки, упала и заснула.
Проснулась она от горячего шепота и сначала подумала, что ей снится сон.
- Не бойся, любимая. Все будет хорошо...
- Да как же все будет хорошо? Тебя же ищут...
- Ищут - не значит, что найдут. Вот деньги - это тебе на первое время. Немного налички. И вот немного хлеба, ты же пока не сможешь ездить к Зое.
Неля встала, увидела желтоватый полукруг света. Лампа в кухне была включена. Она неслышно прошла по коридору и спряталась за углом.
Мама стояла возле плиты и крепко обнимала отца за шею. Ее плечи дрожали, он тихонько поглаживал ее по спине.
- Не беспокойся. Силы уже почти собраны. Но сейчас, как никогда важен каждый человек...
- У них есть дроны. Я слышала, они просто выжигают людей. Вроде бы вокруг никого нет, а с неба прилетает ракета...
- У нас тоже кое-что есть, - хмыкнул отец.
Мама едва слышно зарыдала.
- Мой отец так погиб. И теперь ты...
Папа взял ее лицо за подбородок и взглянул ей в глаза.
- Я не погибну. Слышишь? Я вернусь. Пойми, у нас нет другого выхода. Сколько еще так можно жить? Мы люди. И наши дети будут жить как люди.
- Эта власть слишком сильна. За них армия и полиция.
- А за нас народ. Эта власть заставила нас есть хлеб из тараканов, пить воду из мочи. И все типа ради всеобщего блага. Сами они едят стейки, а мы... Питательный хлеб, черт возьми!
Но ничего, всему когда-то приходит конец. А сейчас у нас есть все шансы на победу...
- Не уходи...
- Я не могу жить, всю жизнь прячась под плинтусом. Я же не Бориска и не Билл.
Неля видела, как руки мамы взметнулись, и она почти повисла, обнимая отца. Потом он разнял ее руки, поцеловал ее и вышел. Неля неслышно прокралась в свою постель. Она слышала, как щелкнул выключатель, это мама погасила свет. Мама еще долго не ложилась, она сидела на кухне и тихо плакала, хотя, Неля знала, завтра рано утром ей нужно идти на работу, на мукомольный завод.
Неля вспомнила, как однажды она заболела, а была она еще совсем маленькая, и ее еще нельзя было оставлять одну, и мама взяла ее с собой на работу.
Неля вспомнила, как там все гудит и грохочет, как передвигаются на конвейере большие чаны с чем-то серым, это была мука из генномодифицированной пшеницы. А потом, в конце цеха, в эти чаны из большого коричневого контейнера выбрасываются кучи маленьких черных телец. Если смотреть издали, то кажется, что в чаны выливается темная жидкость. А приглядишься - и видно, что это много-много маленьких черных, серых, коричневатых телец, с крылышками и без, с обломанными усами, с лапками и без лапок.
Потом это все смешивалось и отправлялось в большую трубу, из которой доносился грохот. Все это измельчалось, размалывалось, перемешивалось.
И получалась серовато-коричневатая мука, из котрой потом, добавляя ароматизаторы, выпекали хлеб.
Мама не давала ей есть этот хлеб. Конечно, даже Билл и Бориска его не ели... Наверное, Билл и Бориска сбежали из такого чана и поселились у них дома. Может быть, они даже помнили, как сбежали отуда...
А папа сказал, что вернется. Значит, он обязательно вернется. Главное, ей никому не говорить, что он ушел куда-то воевать.
И она никому не скажет, ни единой живой душе.
Успокоенная этими мыслями, Неля заснула. Утром температура спала, и она пошла в садик.
Мама забрала ее как обычно, почти перед закрытием. Но Неля уже к этому привыкла. Они шли по улице к дому. И вдруг Нелю пронзило ужасное предчувствие. Они были уже во дворе. Неля вырвала у матери руку и побежала домой.
Она взбежала по лестнице. Дверь была вставлена в проем. У Нели не было ключей, и она принялась колотить в дверь руками. Мама неслышно подошла и открыла дверь.
В квартире стояла тишина. И был в ней какой-то странный запах. Пахло, как в лесу. Но только не как в лесу, куда она ходила гулять с дедушкой, а только казалось, что, как в лесу...
Неля бросила взгляд на щель возле плинтуса. Оттуда не торчали привычные черные усики. Щель была заполнена каким-то уже застывающим раствором.
Неля села на пол и разрыдалась. Мама присела рядом с ней, прижала к себе. Так они сидели долго-долго, в наступающей вечерней тишине.
А потом услышали, как где-то далеко, словно раскаты грома, эхом прокатываются по улицам далекие глухие взрывы.
8
