В день, когда я привезла кошку на операцию, познакомилась с хирургом, Евгением. Крепенький мужичок, лет 40. Льва напоминает, то ли пышной прической, то ли посадкой головы.
Кажется толковым. Сделал рентген, который молодой врач счел ненужным. Сразу сказал, у опухоли есть признаки злокачественности. Предложил перенести операцию, пока сделать гистологию.
Мало что поняла в его словах. Мне в тот момент было настолько все равно, просто хотелось уже сделать эту операцию и чтобы все закончилось. Уловила, если опухоль злокачественная, все плохо. И, рано или поздно, шишку на челюсти придется удалять, потому что Киса не сможет закрыть пасть.
Сдала кошку врачам и вышла из клиники. Хотелось сидеть, пить кофе и долго смотреть в окно. Я стояла на пустыре перед рекой, кипенно-белом на солнце. Смотрела на мост и город вдали, варясь в своей отмороженности. И вдруг, резко и коротко заревела. Брызнула слезами и слюнями в воздух, фиксируя краем глаза идущую по замерзшей реке парочку. Секунд через тридцать слезы закончились, и я, почти в недоумении, пошла мотаться по городу.
Просидела два часа в ресторане. Потом мне позвонили из клиники и сказали, когда ее можно будет забирать.
Вечером приехала в ветеринарку. Врач говорил, что ей будет удалена часть челюсти, но есть после снятия швов сможет сама. Всего пару недель покормить шприцом. Звучит безобидно и почти нестрашно.
Я помню, как подошла к металлическому столу, на котором она лежала. На боку, неправильно. Не тем здоровым лежанием, когда все кошачьи мышцы держат комфортную для сна позу. А горячечным бессилием. И пасти просто не было. Кровавый провал с надувающимся под языком пузырем.
"Господи, я изуродовала кошку!" - вот что пронеслось в голове.
Меня трясло и подмораживало, когда с полуживой Кисой в переноске, я плюхнулась на диван для пациентов. Пока вызывала такси. Пока ехала, сжимая ткань котосумки на ухабах дорожных полицейских. Я впервые осознала масштабы.
Первая ночь была кошмарной. Гораздо хуже, чем когда диагноз объявили.
От наркоза Киса отходила сутки. Вечер после операции, даже на лапы не могла встать, они подгибались. При этом каждые полчаса пыталась нервно кувыркнуться с кухонного дивана, где я соорудила ей лежанку из одеяла.
Мне было чудовищно страшно. Даже выйти в туалет, ведь она может упасть. Надетый на нее воротник Киса яростно сдирала, грозясь содрать все швы. После каждого всплеска засыпала от слабости. Отойти не получалось и на метр.
Ночью у меня просто началась истерика. Она срывала этот чертов воротник и мяукала. Я держала ее за лапы, пыталась уговаривать ласковым голосом, объясняла, как человеку.
Подумала, как я выдержу это две недели? Не могу есть, не могу спать, каждые полчаса трясет от ужаса, когда она раздирает лапами себе шею. Одеяло усыпано кошачьими ногтями, выдранными в схватке с медицинской каской.
Хотелось заплакать и сброситься с крыши. Как вообще это пережить? У меня нет сил!!!
Подумалось, что рядом хорошая девятиэтажка. Только кто будет ухаживать за кошкой?
Я сидела, держала ее и смотрела в стекло духовки на свое отражение. Это же зачем-то нужно? Наказать меня или научить? Я же должна справиться, раз мне это дали? Должна же?
Ночью положила ее между собой и стенкой, одеялом выстроила заградительный барьер в ногах, чтобы не переползла. Просыпалась от каждого шороха. Слава Богу, недавно уволилась. И то, и то, я бы не потянула.
Удивительно, как люди быстро забывают плохое. Уже через пару дней все перестало быть таким смертельным. Кошка все еще воспринимала воротник, как личного врага. По ощущениям, пару раз пыталась удавиться, засунув лапу под ошейник. Я уговаривала себя, что это не суицидальная склонность от моего предательства, а просто ослиное упрямство.
В клинике подсказали лайхфак, когда я в третий раз им позвонила. В мягкие крючки на воротнике продевается чистый бинт и завязывается вокруг шеи так, чтобы едва проходил палец. Для кошек, не отбитых на голову, палец может проходить свободно. На бинте все и держится.
Научилась отличному приему: когда Киса делает что-то ужасное, например начинает издавать челюстью хруст, не предусмотренный конструкцией, я дышу. Вдох через нос, выдох через рот. Спокойно - я справлюсь.
Если это делать постоянно, реже хочется плакать и кричать на мебель. Рекомендую.
Кормить надо из шприца, мясным пюре для малышей. Кошка по привычке рассчитывает на нижнюю челюсть, поэтому обляпывается даже ушами.
Вообще, приходится привыкнуть к мысли "Свое - не пахнет". А кошачьи слюни увлажняют кожу. Чтобы полностью сойти за кормящую мамашу, скупила в Самокате все влажные салфетки. То есть вообще ВСЕ. Там реально их больше не было.
Кстати, отличные. В них реально есть спирт, сужу по запаху. Микробам хана.
Киса освоила свои конечности после наркоза. И вовсю пользуется. Регулярно звучит хруст липучек на воротнике - пытается содрать. Я таскаю ее с собой в туалет, чтобы не вскакивать истерически с унитаза.
На воротниках еще по-дурацки нашита полоска ткани - с наружней части, по верхней кромке. Идеально, чтобы вцепиться когтями и орать. Почему нет расчета на котов-неврастеников?
Ее можно отрезать, если чо. Защитная каска даже не развалилась.
В кошачью клинику звоню регулярно. Слышу, как на втором плане администратор называет меня: "та девушка, с кошкой". А я даже не представилась, вот это дрессура.
После операции, опухоль отдали на гистологию, это около 12 дней. Когда будут снимать швы, я узнаю - злокачественная была опухоль или нет.
Что хорошо, когда все свое время посвящаешь домашнему лазарету, об этом не думаешь. Надеешься, пронесет.
