Лист липы погубил Зигфрида, а омела погубила другое нордическое божество. Богиня Фригг заставила всех живых существ поклясться, что они не навредят ее сыну Бальдру, богу красоты и чистоты. Впрочем, коварный Локи разузнал, что Фригг не заметила одно растение, поскольку оно не уходит корнями в землю. Паразитическая омела вплетает свои ветви глубоко в ткань деревьев, у которых она забирает воду и питательные вещества. Растущая в Европе белая омела является полупаразитом, потому что она по меньшей мере осуществляет фотосинтез через свои многолетние зеленые листья и производит сахар самостоятельно. Более того, у нее все же есть репутация оружия, сразившего бога Бальдра.
Джонатан Бриггс в своей «Маленькой книге об омеле» пишет, что ее белые ягоды символизируют слезы Фригг, которые она пролила после потери сына. К счастью, богиня не затаила обиду на омелу, а, напротив, объявила ее символом любви, под которым до сих пор на Рождество в Англии целуются влюбленные пары. Этот вечнозеленый паразит зимой непонятным образом обеспечивает себя сам, даже после того как дерево-хозяин сбрасывает свою листву. Именно поэтому еще во времена кельтов считалось, что у омелы есть магическая сила. К тому же волшебный напиток Панорамикса придает еще больше сил Астериксу и другим непоколебимым галлам, если в его составе есть срезанная золотым серпом омела.
Белая омела сама по себе — достойный противник. Ее название — Viscum album — указывает на вязкую консистенцию ее плодов, то есть на липкую слизь, которую могут есть только самые опытные гурманы. К ним относится дрозд-деряба. Он любопытным образом отвечает услугой на услугу, выделяя с экскрементами полупереваренную слизь вместе с семенами, которые, в зависимости от точности прицела дрозда, прилипают к дереву. Если оно подходит на роль хозяина, то семена прорастают. Дрозд принимает активное участие в распространении паразита, однако и ему в свое время досталось от омелы. Дело в том, что из вязких ягод омелы готовили клей для ловли птиц, из-за которой в ловушку попадались в том числе и многие сородичи этого дрозда.
Итак, не только люди используют клеящие вещества для охоты, и не только птицы попадают в цепкую слизистую ловушку.
В воде, как и на земле, расставлены слизистые капканы, приспособленные к особенностям окружающей среды. Океаны богаты питательными частицами и пассивным планктоном, который заплывает в сети хищников, в том числе из-за водоворотов.
Воздушная среда в этом смысле предлагает достаточно скудную пищу, хотя и в ней можно найти крохотных существ, рассекающих по ветру. Правда, большинство из них умеет облетать ловушки. Именно поэтому многие пауки плетут невидимую, но снабженную вязкой слизью паутину в наиболее оживленных местах воздушного пространства.
Я стала свидетелем прекрасного события — это было в Новой Зеландии: я плыву на резиновой лодке по подземной реке в пещере, а каменный свод озаряется голубоватым светом, будто вся галактика втиснута на небольшой потолок пещеры, но созвездия неузнаваемы. Это картина неземной красоты, однако, каждая «звёздочка» — смертельная ловушка. Этот феномен я смогла разгадать много лет спустя во время ночных наблюдений в австралийских лесах. Личинки комаров вида Arachnocampa luminosa* ползали по заросшему склону на уровне глаз, а из своих «домиков» в виде трубок спускали вниз слизистые нити. Ночью тела хищных личинок подсвечивались, чтобы привлечь летающих насекомых, которые, в свою очередь, запутывались в этих свисающих липких нитях.
*Arachnocampa luminosa — грибной комарик-светлячок, обитающий в Новой Зеландии преимущественно в пещерах и в зарослях кустарников. Червеобразные хищные личинки и взрослые особи этого комара обладают биолюминесценцией и способны излучать сине-зеленое свечение, привлекающее летающих насекомых. Нити, свисающие с домиков личинок, похожи на нити паутины и выполняют те же функции, но клейкие вещества паутины и нитей комариков-светлячков — разные. — Прим. научн. ред
Обычно капельки слизи блестят в нитях, словно жемчужины на цепочке. Обильное количество нитей, натянутых этими существами, похоже на запутанные рыболовные сети. Другие животные, которым свойственно расставлять ловушки, предпочитают экономность и минимализм. Примером тому являются пауки Болас, которые выпускают лишь одну шелковую нить с клейким веществом на конце. Это мягкое, но смертельное оружие, поражающее жертв без всякого шанса на спасение. И снова слизь помогает поймать добычу, как в случае с вязкой слюной лягушек и других амфибий, а также некоторых рептилий, например техасской жабовидной ящерицы (Phrynosoma cornutum), чья опасная диета подразумевает использование двойной дозы вязких выделений. Дело в том, что эта маленькая ящерица предпочитает питаться муравьями-жнецами, которые кусаются очень болезненно, обладая вдобавок ядовитым жалом. Это значит, что для поединка с ними вязкого языка недостаточно. Жабовидная ящерица еще в пасти оборачивает (как чемоданы в аэропорту!) свою добычу в слой слизи, придавая ей обтекаемую шарообразную форму. Это дает хищнице возможность обездвижить челюсти, жало и самого муравья в целом, то есть сделать добычу безопасной для проглатывания. Но липкий язык может сделать еще больше. Например, он крайне необходим в охоте дятлам. Долгое время считалось, что птицы выдалбливают дыры в деревьях, чтобы выудить оттуда спрятавшихся насекомых при помощи своего языка, жесткого и загнутого на кончике. Сегодня же известно, что этот высокоспециализированный орган удерживает добычу с помощью цепкой слизистой слюны. Более того, в некоторых случаях дятлы распознают добычу за счет вкусовых рецепторов на языке.
Функция слюны не ограничивается приклеиванием добычи. Священным огнем, также известным как Антониев огонь и эрготизм, в Средневековье называли распространенную болезнь, вызывавшую, помимо всего прочего, галлюцинации и тяжелое повреждение тканей. Орден антонитов даже построил по всей Европе госпитали для пациентов, чьи страдания нельзя было ни предотвратить, ни облегчить до тех пор, пока причина оставалась неизвестной. Современная наука гласит, что это заболевание вызвано отравлением спорыньей, которая как паразит или, возможно, как симбионт заражает зерна ржи и некоторых других злаков, которые, в свою очередь, инфицируют используемую для приготовления пищи муку. Спорынья при помощи токсинов защищает зараженные растения от пожирания. Последнее время наблюдается мало случаев эрготизма среди людей, поскольку инфицированные злаки ликвидируются на раннем этапе, то есть еще до попадания в пищевую цепочку. А вот лось должен заботиться о себе сам, что в его случае проявляется в активном слюноотделении. Его слюна — это оружие обороны, поскольку она содержит действующие вещества, сдерживающие рост грибка. Здесь сила в количестве: лоси в основном пасутся на фиксированных, определенных участках, где постоянно пускают слюни на растущие там растения. В результате опасный патоген получает регулярные дозы антигрибковой слюны, что успешно подавляет его развитие.
Совершенно разные животные превратили свою слюну в высокоспециализированное боевое оружие, причем в некоторых случаях оно может быть опасно даже для человека. К примеру, вот случай, когда, казалось бы, невинное взаимодействие между животным и человеком привело к катастрофе. Двадцатого июля 1948 года Грэйс Олив Уайли должна была фотографироваться со своими ядовитыми змеями для интервью. Она по привычке позировала с индийской коброй, которая, правда, в этот раз испугалась вспышки и укусила хозяйку за палец. Происшествие не было ожидаемым, поскольку Уайли содержала рептилий разных видов и тесно с ними общалась. Даже смертельно ядовитых змей она считала способными к приручению и разрешала им свободно передвигаться по своему рабочему месту. До роковой фотосессии критических ситуаций, кажется, не происходило, и у самой исследовательницы была достойная научная репутация. В 1928 году, например, ей удалось впервые укротить гремучников-василисков.
Змеиный яд лишает добычу и противников в целом возможности сопротивляться, потому что представляет собой коктейль из токсинов, которые вызывают паралич, кровотечение и поражение тканей. При этом стоит учесть, что все змеи произошли от общего предка среди ядовитых рептилий. Это означает, что даже у удавов и питонов в небольшой степени обнаруживаются токсины. Тем не менее их ядовитые железы изменились, чтобы выделять больше слизи, так как она служит смазочным материалом для проглатывания добычи с перьями и шерстью. А вот у более ядовитых родственников в голове находятся высокоспециализированные слюнные железы, выделяющие токсины и хранящие их в специальной полости. При необходимости токсины поступают через проход к полым зубам, которые вводят яд в жертву.
У гадюк и фиджийских аспидов яд проходит через еще одну железу. Кайсака Bothrops jararaca использует этот вариант только при крайней необходимости, когда основной резервуар остается пустым. Также предполагается, что выделения кайсаки активируют яд на его пути к зубам. Это подтверждается тем, что крупные клетки у конца железы выделяют много слизи, чтобы защитить ткань змеи от собственных токсинов.
Эти процессы похожи на те, что происходят в желудке млекопитающих. В нем железы выделяют кислоты и пищеварительные энзимы, но сами защищаются толстым слоем слизи. Что касается змеиного яда, то в нем слизь имеет лишь небольшое значение, если имеет вовсе. До сих пор только в яде кобры были обнаружены токсины, напоминающие муцины, однако и те не порождают вязкого геля. Эти токсины — лишь ингредиенты мощного коктейля, который, кстати говоря, спустя два часа после укуса стоил Грэйс Уайли жизни.
Древнейшие первичнотрахейные, также известные как онихофоры, тоже моментально обездвиживают свою добычу. Эти червеподобные существа с бархатной кожей передвигаются на своих коротких ножках достаточно медленно, следовательно, не могут пуститься в погоню за добычей. Это значит, что в ход пускается слизь, которую первичнотрахейные выстреливают из двух «пушек», расположенных на голове. Первичнотрахейные — это отдельная, причем очень древняя группа животных. Для этих маленьких плотоядных характерны две большие слизистые железы на голове, из которых выделения вылетают с удивительной силой и на большое расстояние. Мелкую добычу они захватывают сразу, а вот для более крупных насекомых, пауков и даже улиток, используют двойное слизистое лассо. Если жертва не может выпутаться быстро, то шансов у нее не остается: слизь застывает и намертво удерживает жертву на месте. Впрочем, бояться слизистых пушек нужно не только потенциальной добыче первичнотрахейных, но и их преследователям.
Большинство наземных улиток — гермафродиты, способные к самооплодотворению. Тем не менее они предпочитают спаривание, представляющее собой длительный и торжественный слизистый ритуал, в ходе которого особи стреляют друг в друга так называемыми стрелами любви. Как пишет биолог-эволюционист Менно Схилтхёйзен, японские улитки вида Euhadra subnimbosa по несколько тысяч раз пронизывают друг друга известковыми иглами. Это боевой ритуал, ключевую роль в котором играет вязкая слизь, покрывающая «стрелы» и увеличивающая шансы на оплодотворение того, в кого она попадает. Дело в том, что мешочек со спермой быстро усваивается в теле оплодотворяемой особи — выживают лишь те сперматозоиды, которые вовремя оказываются в безопасности и устремляются по яйцеводу к яйцеклеткам. Слизь вызывает сокращения в женских половых путях, поэтому много сперматозоидов выталкивается из мешочка перед его разрушением.
Стрелы любви — это уже достаточно экзотическое явление, но спаривание больших придорожных слизней (Limax maximus) может еще больше поразить воображение. Два партнера, тесно переплетясь, висят в воздухе, подвешенные на ветке дерева за счет слизистой нити. В таком положении они удлиняют и переплетают свои голубоватые пенисы, которые могут в несколько раз превосходить их тело в длину. В итоге на кончике каждого из половых органов выделяется мешочек со спермой, чем особи и обмениваются в конце спаривания. Что же остается от полового акта? Много слизи, которую тут же принимаются есть муравьи. Обычно они жадно охотятся за выделениями улиток, что зачастую приносит последним ущерб.
Паразитическая ланцетовидная двуустка (Dicrocoelium lanceolatum) в основном поселяется в организмах овец и коз, однако на пути к ним, окончательным хозяевам, этот паразит проходит сложный жизненный цикл. Сначала улитка поедает экскременты пасущегося скота вместе с яйцами паразита, после чего в теле моллюска развивается поколение личинок. Эти личинки обволакиваются слизью и выделяются в окружающую среду в виде комочков. Быть может, секрет привлекательности слизи улиток для муравьев заключается в наличии в ее составе феромонов. Так или иначе, после улитки ланцетовидная двуустка попадает в тело муравья. В нем паразит развивается и постепенно перехватывает контроль, оказывая влияние на нервную систему в голове насекомого. С этого момента муравей превращается в покорного зомби и начинает подвергать себя самого опасности. Он забирается на травинку, хватает ее челюстями и удерживается на ней до тех пор, пока не будет съеден овцой или козой.
Другие паразиты ищут питательную слизь самостоятельно. Пятиустки или, как их еще называют, язычковые черви, это паразитические ракообразные существа миниатюрного размера, которые живут в носовой полости своих хозяев. Linguatula arctica, к примеру, предпочитает исключительно северных оленей и питается их носовой слизью.
Однако такая любовь к слизи со стороны язычковых червей является скорее исключением, чем правилом. Так, в частности, зерновой вредитель жук пьявица полагается на слизь для своей защиты. Этот жук наносит серьезный ущерб урожаю, поскольку он заражает овес, рожь, пшеницу и многие другие сельскохозяйственные культуры. Особенно вредные его личинки, в свою очередь, хорошо защищены от хищников. Их мягкий «панцирь» состоит из собственных экскрементов, покрытых темной слизью. Экскременты со слизью образуют блестящий купол, который покрывает сверху тело личинки.
Перевод с немецкого – Ангелина Костикова
Предзаказ на книгу можно оформить здесь: