Говоря о питомцах, стоит отметить, что раньше подход к домашним животным был более утилитарным, исходя из их полезности в хозяйстве. Долгое время к кошкам и собакам относились примерно также как к корове, козе или петуху, разве что в суп им попасть не грозило. Однако со временем отношение изменилось, и они стали настоящими друзьями человека (а некоторые даже смогли поработить двуногих). Встречались в дореволюционных домах и другие примечательные обитатели. Также взглянем на домашних питомцев в русской живописи.
Моду на тех или иных животных среди знати, как правило, задавали монархи. Известно, что первый российский император Петр I имел гладкошерстного терьера по кличке Лизетта, также звали любимую лошадь императора. Из Европы он привез булленбейсера Тирана, которого часто брал в военные походы, и подаренного голландским купцом кота Василия. Из почивших обоих Лизетт и Тирана в итоге сделали чучела, которые и сейчас можно увидеть в зоологическом музее. Были у Петра I и другие собаки. Сохранилось его послание Апраксину, где он просил нанять какого-либо иностранца, который обучил недавно появившихся щенков, чтобы «чтоб носили поноску, шапку снимать, под птицами в воду ходить, через палку скакать, чтоб умела есть просить и сидеть». Последний русский император Николай II очень любил собак. В детстве и подростковом возрасте у него были собаки породы колли. По воспоминаниям фрейлины Анны Вырубовой: «…У Алексея Николаевича был спаниель Джой и большой кот, подаренный генералом Воейковым. Кот этот спал на его кровати…». У цесаревны Анастасии был спаниель Джемми, а у Татьяны - бульдог Ортино. Также в Царском селе жил слон. Пес Джой оставался со своим хозяином до по последнего дня в Ипатьевском доме.
Когда именно собаки появились на Руси, однозначно сказать сложно, наверное, так давно, что никто теперь и не вспомнит. При этом поначалу собака была, прежде всего, сторожем дома или помощником на пастбище, а не домашним любимцем. Более того, многие считали ее грязным животным, которому место во дворе, а не в хозяйском доме. Недаром назвать человека собакой, шелудивым псом, сукой считалось оскорблением. В средневековье их стали применять для охоты, но, как известно, псовая охота была развлечением для элит, поэтому появление охотничьих собак, живших в царских псарнях, не сделало отношение к обычным «дворянам» более уважительным. И в 20 веке они по-прежнему жили в будках, сторожа хозяйское добро.
Из воспоминаний Константина Коровина: «На дворе в нашем доме, за колодцем у сада, жила собака в собачнике – такой маленький домик, – а в нем круглая лазейка. Там-то и жила большая лохматая собака. И привязана она была на цепи. Вот это-то мне и не нравилось. А собака такая хорошая, звали ее Дружок. За каждым обедом я оставлял ей кости и выпрашивал куски чего-нибудь и потом уносил и кормил Дружка. И спускал его с цепи. Пускал его в сад и в беседку. Дружок любил меня и при встрече клал лапы мне на плечи, отчего я чуть не падал. Языком лизал меня прямо в лицо. Дружок также любил и брата моего Сережу. На крыльце всегда сидел с нами Дружок и голову клал мне на колени. Но только как кто идет в калитку – Дружок срывался опрометью и в злобе бросался на входящего и лаял, так что пугал невозможно всех. Зимой Дружку было холодно, и я тихонько, никому не говоря, проводил его через кухню к себе в комнату наверх. И он спал около моей постели. Но мне это запретили, как я ни просил отца, мать – ничего не выходило. Говорили: нельзя. Я говорил это Дружку. Но я все-таки ухитрялся брать Дружка к себе в комнату и прятал его под постель. Дружок был сильно лохматый, большая собака. И мы с братом Сережей как-то летом решили его обстричь. И обстригли так, что сделали из него льва: до половины обстригли. Дружок вышел лев настоящий, и его стали еще больше бояться. Приходящий утром булочник, который носил хлеб, жаловался, что ходить нельзя, зачем спускают Дружка, он чисто лев бросается. Я помню, отец смеялся – он тоже любил собак и всяких животных».
Е. А. Тихменев
Охотничьи собаки стоили довольно дорого, в том числе поэтому псовая охота пробивала брешь в карманах многих дворян, при том что далеко не все действительно любили это занятие. Некоторые просто считали регулярные выезды на охоту элементом престижа и дорогим способом развлечь гостей. Так, например, относился к охоте Ростов-старший в «Войне и мире». Герой Пушкина Троекуров наоборот был страстным охотником, но его псарня также была и элементом хвастовства. «Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирила Петровича на своем собачьем языке. Тут же находился и лазарет для больных собак, под присмотром штаб-лекаря Тимошки, и отделение, где благородные суки ощенялись и кормили своих щенят. Кирила Петрович гордился сим прекрасным заведением и никогда не упускал случая похвастаться оным перед своими гостями, из коих каждый осмотривал его по крайней мере уже в двадцатый раз. Он расхаживал по псарне, окруженный своими гостями и сопровождаемый Тимошкой и главными псарями; останавливался пред некоторыми конурами, то расспрашивая о здоровии больных, то делая замечания более или менее строгие и справедливые, то подзывая к себе знакомых собак и ласково с ними разговаривая. Гости почитали обязанностию восхищаться псарнею Кирила Петровича. Один Дубровский молчал и хмурился. Он был горячий охотник. Его состояние позволяло ему держать только двух гончих и одну свору борзых; он не мог удержаться от некоторой зависти при виде сего великолепного заведения... В сие время поднесли в лукошке Кирилу Петровичу новорожденных щенят; он занялся ими, выбрал себе двух, прочих велел утопить».
Для современников было очевидно, что образ Троекурова писан с одиозного генерала Измайлова. Однажды Измайлов выменял нескольких своих слуг на собак. Этот эпизод упомянут А. С. Грибоедовым в монологе Чацкого «А судьи кто?»
Со временем масштабные охоты проводились все реже, в том числе из-за обеднения дворянства, а место гончих и борзых стали чаще сеттеры, пойнтеры и другие охотничьи породы.
Если говорить о комнатных собачках, то они стали входить в моду в 18 веке. Их с юности любила императрица Екатерины II. Однажды фаворит императрицы Елизаветы Иван Иванович Шувалов, которого многие недолюбливали, подарил ей смешного пуделя. Екатерина назвала его Иваном Ивановичем в честь работавшего у нее истопника. Знакомые дамы решили, что она назвала пуделя в честь фаворита, и сами последовали этому примеру. Елизавета, узнав об этом, велела собаку переименовать. Годы спустя французский посол подарил императрице болонку. Также у нее были левретки.
П. А. Федотов «Завтрак аристократа»
Со временем небольшая собачка стала атрибутом любой барыни. Это не раз высмеивали и художники. П. А. Федотов оставил рисунок «Смерть Фидельки». А. И. Корзухин написал картину «Похороны собачки».
********************************************
А. П. Чехов в рассказе «Дама с собачкой» «снабдил» Анну Сергеевну белым шпицем. В 19 веке декоративные собачки были не только в дворянских домах.
В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» упоминает собачий рынок возле трубной площади. «Каких-каких собак здесь не было! И борзые, и хортые, и псовые, и гончары всех сортов, и доги, и бульдоги, и всякая мохнатая и голая мелкота за пазухами у продавцов. Здесь работали собачьи воры. И около каждой собачьей породы была своя публика. Вокруг мохнатых болонок и голых левреток, вечно дрожавших, как осиновый лист, суетятся франты, дамские угодники, высматривающие подарок для дамы сердца. Около сеттеров, легашей и пегих гончих — солидные члены богатых обществ, ружейные охотники. Возле дворняг и всяких ублюдков на веревках, без ошейников — огородники и домовладельцы с окраины, высматривающие цепного сторожа. Оборванцы, только что поймавшие собаку, тащили ее на рынок. Между ними бывали тоже особенные специалисты. Так года два подряд каждое воскресенье мальчуган приводил на веревке красивую и ласковую рыжую собаку по кличке Цезарь, дворняжку, которая жила на извозчичьем дворе-трактире в Столешниковом переулке, и продавал ее. На другой день собака с перегрызенной веревкой уже была дома и ждала следующего воскресенья. Бывало, что собаку признавали купцы, но доказать было нельзя, и Цезарь снова продавался. Яркой группой были борзятники, окружавшие своры борзых собак, псовых, хортых и паратых гончих; доезжачие в чекменях и поддевках с чеканными поясами, с охотничьим рогом через плечо, с арапником и лихо заломленными шапками… Они осматривают собак, спорят. Разговор их не всякий поймет со стороны… Были тут и старики с седыми усами в дорогих расстегнутых пальто, из-под которых виднелся серебряный пояс на чекмене. Это — борзятники, москвичи, по зимам живущие в столице, а летом в своих имениях; их с каждым годом делалось меньше. Псовая охота, процветавшая при крепостном праве, замирала. Кое-где еще держали псарни, но в маленьком масштабе».
Отношение к кошкам тоже поначалу было утилитарным, но все же более уважительным. Возможно, отпечаток наложило то, что кошки в России появились намного позже и стоили поначалу очень дорого. К 18 веку они жили преимущественно в домах состоятельных людей, а также при монастырях. В отличие от собак, кошки свободно гуляли в жилых помещениях, потому что грязными животными не считались. Их заводили прежде всего для борьбы с грызунами, поэтому их не слишком обильно кормили. В 1745 году Елизавета подписала «Указ о высылке ко двору котов», который гласил: «Cыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ее императорского величества… И ежели кто имеет у себя таковых кладеных (кастрированных) котов, оных бы для скорейшего отправления, объявили в губернскую канцелярию конечно от публикования в три дни, опасаясь за необъявление, кто оных имеет, а не объявит, штрафа по указам…» Елизавета кошек любила, Екатерина II – не очень, однако при ней их стало даже больше.
К 19 веку кошки перестали быть редкостью в деревнях, что отразилось в фольклоре. Появилось множество пословиц и поговорок. Например, «не все коту масленица – будет и Великий пост», «ночью кошки все серы», «знает кошка, чье мясо съела», «кот из дома – мыши в пляс», «без кота мышам раздолье», «борода в честь, а вот насчет усов, так они и у кошки есть», «блудлив - как кошка, как кот пакостлив». Иногда народное творчество сопоставляло кошек и собак, например, «как собака с кошкой живут: одна фырчит, другой рычит», «позавидовал кот, житью собачьему», «муж и собака постоянно на дворе, а жена и кошка всегда в избе», «собака не съест не потаскавши, а кот не поворчавши», «говорили, что богат Тимошка, а с богатства собака да кошка».
В «Евгении Онегине» А. С. Пушкин, упоминая святочные гадания, пишет, что «милей кошурка сердцу дев». Речь о так называемых подблюдных песнях, когда девушки складывали небольшие предметы на блюдо, накрывали тканью и под песни поочередно, не глядя, их доставили. Каждая песня имела символическое значение. Была и такая: «Уж кличет кот кошурку в печурку спать – “Ты поди, моя кошурка, в печурку спать, У меня, у кота, есть сткляница вина, Есть сткляница вина и конец пирога, У меня, у кота, и постель мягка”». Кошуркой называли кошку. Были и другие варианты этой песни, и все они предрекали скорое замужество.
*********************************************
Говоря о кошках, стоит помнить, что оценивали их долгое время в первую очередь с точки зрения ловли мышей, а внешность была вторична. По этой причине выведением пород, как, например, в случае с собаками или лошадьми, в России не занимались (да и во многих других странах дела обстояли примерно также). Просто в отдельных регионах под влиянием естественного отбора появлялись определенные типажи. Попытки задокументировать само существование пород и утвердить жесткие стандарты начались ближе к концу 19 века, тогда же прошли и первые выставки кошек. Поэтому, когда в некоторых источниках пишут, что, например, в 18 веке в Зимний дворец завезли русских голубых кошек или сибирских – это явная неточность. Например, кошка, известная сейчас как русская голубая, предположительно появилась в Архангельске, поэтому изначально ее называли архангельской. Целенаправленно разводить их стали только в 1893 году, когда Карен Кокс привезла в Британию из Архангельска пару местных котят. Жителям Туманного Альбиона данная порода пришлась по вкусу.
Помимо кошек и собак во многих домах в качестве питомцев держали птиц. Люди состоятельные могли позволить себе экзотических попугаев или павлинов. Так, например, в богатом доме родителей слишком разборчивой невесты на картине П. А. Федотова можно увидеть большого попугая.
Певчих птиц особенно любили купцы. Из книги И. Шмелева «Лето Господне»: «В передней, рядом, гремит ведерко, и слышится плеск воды! “Погоди… держи его так, еще убьется…” — слышу я, говорит отец. — “Носик-то ему прижмите, не захлебнулся бы…” — слышится голос Горкина. А. соловьев купают, и я торопливо одеваюсь. Пришла весна, и соловьев купают, а то и не будут петь. Птицы у нас везде. В передней чижик, в спальной канарейки, в проходной комнате — скворчик, в спальне отца канарейка и черный дроздик, в зале два соловья, в кабинете жавороночек, и даже в кухне у Марьюшки живет на покое, весь лысый, чижик, который пищит — “чулки-чулки-паголенки”, когда застучат посудой. В чуланах у нас множество всяких клеток с костяными шишечками, от прежних птиц. Отец любит возиться с птичками и зажигать лампадки, когда он дома. Я выхожу в переднюю. Отец еще не одет, в рубашке, — так он мне еще больше нравится. Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, он берет соловья в ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой. Потом осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Мы смеемся. Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает — не боится, и всовывает в прутья клетки. Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и… тюк! — таракана нет».
В. А. Гиляровский также упоминает любовь купцов к соловьиным трелям. «У Никитских ворот, в доме Боргеста, был трактир, где одна из зал была увешана закрытыми бумагой клетками с соловьями, и по вечерам и рано утром сюда сходились со всей Москвы любители слушать соловьиное пение. Во многих трактирах были клетки с певчими птицами, как, например, у А. Павловского на Трубе и в Охотничьем трактире на Неглинной. В этом трактире собирались по воскресеньям, приходя с Трубной площади, где продавали собак и птиц, известные московские охотники». Неудивительно, что продажа птиц была достаточно прибыльным делом. В крупных городах постоянно работали птичьи рынки.
Были и специализировавшиеся на этом товаре купцы. Птиц обычно ловили и продавали осенью, чтобы они скрашивали досуг в холодное время года, а весной часто выпускали на свободу. Существовала также традиция выпускать птиц на Пасху. Кто-то освобождал своих питомцев, а кто-то специально покупал на птичьем рынке.
Д. Я. Минченков в книге «Воспоминания о передвижника» упоминает страсть, которую к птицам питал художник Куинджи: «Ежедневно, в двенадцать часов, когда ударяла пушка в Петропавловской крепости, казалось, все птицы города летели на крышу дома, где жил Куинджи. На крышу выходил Архип Иванович с разным зерном и кормил птиц. Он подбирал больных и замерзших воробьев, галок, ворон, обогревал в комнате, лечил и ухаживал за больными. Говорят, что какой-то птице, заболевшей дифтеритом, он вставлял перышко в горло и тем спас от смерти. Жаловался на жену: “Вот моя старуха говорит: с тобой, Архип Иванович, вот что будет - приедет за тобой карета, скажут, там вот на дороге ворона замерзает, спасай. И повезут тебя, только не к вороне, а в дом умалишенных”. Карикатурист Щербов изобразил в карикатуре Куинджи с клизмой, которую он приготовляется ставить вороне на крыше дома».
Разумеется, кошки, собаки, птицы - далеко не все питомцы, которые жили в дореволюционных домах. Встречались, например, обезьяны. Художник Коровин в мемуарах вспоминает о ручном медведе. Медвежонка подарили бабушке будущих художников Константина и Сергея Коровина, которая жила в ее имении и приносила детям много радости. Но однажды она ненадолго сбежала, ее увидели местные дачники и нажаловались. В итоге медведицу Верку изъяли и отправили в зоопарк, где она и сгинула. А. П. Чехов привез из путешествия мангуста, которого назвал Сволочью. В итоге Сволочь писателю надоела и тоже отправилась в зоопарк.
Другие картины русских художников с собаками и кошками
Детей довольно часто изображали с животными, особенно собаками. На картинах они считаются также аллегорией преданности.
Болонка в руках девочки относится к чрезвычайно редкой и ценной породе «птишьенлион»
часть материалов этого поста можно увидеть тут
#история #историяроссии #картина #живопись #искусство #художник #кот #собака