Суд назначен, а до суда мне нужно найти (снова!), кучу коробок и снова собирать вещи. Но прежде всего я должна предупредить нашу замечательную домовладелицу, что мы съезжаем в апреле. Вряд ли получится раньше — я как-то недооценила масштаб работ. Мой сосед, Игорь Александрович, каждый день отправлял мне видео и фото, отчитываясь о проделанной работе. Пару раз я дистанционно оплачивала стройматериалы, песок, цемент, кирпич и отсев, пришлось копать новый септик, потому что старый самоликвидировался из-за обсыпания рыхлых земляных стенок. Я же хотела нормальный, полноценный санузел, желательно без откачки, так что делали все капитально. Каждый этап сопровождался звонками с согласованием. Договорились, что я привожу папу с основным грузом вещей шестого марта, а сами переедем немного позднее, потому что надо завершить дела в Пятигорске.
В срочных сборах быстро прошли дни до суда. Из канцелярии мне сказали, что Сашу везти не нужно, так что я спокойно поехала на трамвае, прогулявшись по свежему холодноватому ветерку от трамвайной остановки к зданию суда. Еще после звонка о поступлении экспертизы, я отправила ходатайство на ознакомление с экспертизой и фотокопированием, так что надеялась сфотографировать результаты, на память, я понимала, что заключение экспертизы будет приведено в решении суда, но хотела сохранить именно экспертизу, поэтому прибыла за полчаса до времени заседания. Мне выдали на ознакомление документ, я прочитала и сфотографировала, потом вышла в коридор, и перечитала по фото еще раз. В голове мелькали обрывки фраз заключения: «грубые нарушения мышления», «отсутствие полного и логичного осмысления происходящего», «отсутствие критического мышления», « нуждается в постоянном уходе». Можно сказать определенно, что суд — только закрепление горькой реальности происходящего. Никакие выводы экспертной комиссии не вызывали у меня отторжения — я все это видела сама каждый день. Теперь формальности будут завершены окончательно.
Пока я размышляла над заключением, пролетели те двадцать минут, которые оставались до судебного заседания. Вот мимо прошла судья, уже облаченная в мантию, за ней последовали — сотрудница прокуратуры, представитель органов опеки, а вот представителей больницы я не увидела. Впрочем, все разъяснилось в зале суда — представители больницы подали ходатайство на рассмотрение в их отсутствие. Судья прочла все предоставленные документы, спросила, не возражает ли представитель прокуратуры и опеки — никто не возражал, она задала пару вопросов по уточнению личных данных и быстро ушла на вынесение решения. Пока , вероятнее всего, секретарь набирала текст, сотрудница опеки спросила, как Саша себя ведет после больницы. Я ответила, что следим, но пока не срывался, однако сестру к нему не пускаем — на всякий случай. Она покивала, и тут «встать, суд идет». Мы все поднялись, судья прошествовала к своему месту, и зачитала решение суда — Саша теперь стал недееспособным. Теперь мне не особенно нужно разрешение Славы на поиски интерната, а его отказ от совместного проживания еще и поможет в некоторых инстанциях. Все хорошо, слава Богу. Я оставила в канцелярии суда письменную просьбу о пересылке копии решения суда на новый адрес, так как ждать надо было еще около месяца — а я не хотела особенно задерживаться из-за документов, тем более, что их могут выслать на другой адрес. Домой летела, как на крыльях — весенний пейзаж Пятигорска был очень красив, несмотря на то, что листьев еще не было, мне все нравилось — и темные, почти черные ветки деревьев в Цветнике, и темно-голубое небо с высокими, белоснежными перышками облаков, и песочно-карамельный бок Горячки с многочисленными стаями птиц, кружащимися над ней. Воздух был по-прежнему холоден, но у меня внутри бурлила радость, я решила пройтись, так что вышла намного раньше дома, на Теплосерной, и с удовольствием чувствовала на лице контраст теплых лучей солнца и холодноватого мятного ветерка, пахнущего талым снегом. Особенно сильным этот запах был на мостике через Подкумок — который бурлил по-весеннему мутной водой. Летом поток успокаивался, становился прозрачным, и с моста было видно камни на дне. Так я и дошла до дома, где поделилась с домашними очередной хорошей новостью. Мы с мамой уже неделю таскали домой коробки всех мастей, из магазинов, конечно, для вещей и книг. Так что, немного передохнув и поработав на основной работе, ближе к вечеру я опять начала сбор вещей.
Антон появлялся пару раз, но пока не понял, что мы собираем вещи — я не хотела ему говорить раньше времени, чтобы нервы не мотал, поэтому бОльшая часть коробок закрывалась в моей комнате. Мы нашли машину на перевозку вещей, Алиса с Витей настояли, чтобы я взяла у них взаймы двадцатку на переезд (и, как оказалось, были правы). Так что шестого числа мы всей дружной компанией, включая и соседей, загрузила машину нашими пожитками (себе оставили минимум вещей), и я поехала вместе с отцом на новое место жительства. Дорога заняла около пяти часов — все-таки грузовик — это не легковушка, но дорога не была обременительной — папа радовался, хоть и не слишком явно, но он в принципе редко выражает эмоции на людях. Когда мы приехали, Игорь Александрович нас уже ждал. Вместе с нанятым помощником мы разгрузили машину — отца я отправила отдыхать в небольшую спаленку — все-таки ему было тяжеловато. Совершенно вымотанная, спустя час закончив разгрузку, я рассчиталась с водителем, а сама пошла в магазин за продуктами. На улице было тепло, но за завтра прогноз обещал уже снег. Земля на огороде, напитанная водой, выглядела абсолютно черной, непривычной отсутствием камешков и песка.
Игорь Александрович продемонстрировал проделанные работы — мне было жаль, что не успели смонтировать унитаз, папе придется посещать уличный домик, но папа заверил, что все в порядке, что это все мелочи жизни, главное — свое. Впрочем, работа была проведена качественно, придраться было не к чему. Необходимая сантехника уже была приобретена и просто ждала установки, так же, как и два электрических водонагревателя. Сосед клятвенно обещал к двадцать девятому числу (а именно эту дату я запланировала для переезда) все закончить. Ну и отлично. По моим подсчетам, восстановление санузла мне обошлось в девяносто тысяч, и это без стоимости работ. Кошмар. Грело одно — теперь это вложение в свое жилье, а не в арендованное. Единственное, что мне омрачало процесс переезда и восстановления дома — так это бесконечные сообщения бывших собственников, с нетерпением дожидавшихся перечисления материнского капитала. С одной стороны, из можно понять - просто потому, что уже прошел почти месяц с момента заключения сделки, а суммы от пенсионного нет как нет. Проверку дом прошел, так что задержка перечисления была со стороны пенсионного фонда Новосибирской области — оказывается, что средства по материнскому капиталу перечисляются именно из региона, выдавшего сертификат. С каждой прошедшей неделей тон сообщений становился все более нетерпеливым. В конце концов, начали поговаривать об отмене сделки, чтобы мы «там сильно не вкладывались». Под конец месяца меня уже натурально трясло, и я названивала в Новосибирский пенсионный фонд каждые три дня. Риэлтор, правда, говорила, что отменить сделку им будет ну очень проблематично, что проверку дом прошел и я напрасно беспокоюсь. Однако, для моих нервишек все эти мелкие неприятные стычки были достаточно болезненны — и я находилась в постоянном напряжении. Наша замечательная домовладелица огорчилась, что мы так мало прожили — по сути, не было даже полного года, но за нас порадовалась, договорились связываться время от времени. Антон догадался, что мы уезжаем, после того, как исчезла большая часть вещей вместе с отцом, и зачастил к дочери. Однако визиты эти были недолгими, минут по двадцать, он все говорил, как ему сложно находиться в доме — как будто его кто-то душит. Ну-ну.