С начала осени прошлого года наш известный малолетний скрипач Костя Думчев концертирует по Сибири. В настоящее время он, как видно из частного письма ко мне, двигается к Владивостоку, в сопровождении отца и мачехи. Успехи его в Сибири необычайны. В Тобольске, например, из-за его волшебного смычка даже ″Губернские ведомости″ ударились в поэзию и заговорили по-человечески, а в Екатеринбурге сугубый скандал приключился. Дело в том, что в Екатеринбурге одновременно с Костей концертировал некий Бридис - ″первоклассный скрипач″ и ″ученик парижской консерватории″. И вот, рецензент ″Екатеринбургской недели″, давая отчёт о Бридисе и Косте, дозволил себе сделать сопоставление этих двух величин, причём не патентованному скрипачу, пока ещё не учившемуся ни в какой консерватории, отдано было предпочтение. Это обстоятельство вывело из себя ученика парижской консерватории. Он ворвался в квартиру злосчастного рецензента в его отсутствие, перепугал всю семью и… первоклассный скрипач ругался, как последний извозчик. Затем он побежал в редакцию ″Екатеринбургской недели″, но там наборщики не особенно вежливо показали ему путь на улицу…
Вот так первоклассные артисты завоёвывают себе славу!
В Омске, 6 декабря, на завтраке войскового круга Сибирского казачьего войска, Костя Думчев исполнил несколько пьес на своей волшебной скрипке, и так пленил войсковую знать, что распорядитель праздника полковник Катанаев тотчас же послал помощнику Войскового Наказного Атамана войска Донского генералу Грекову следующую телеграмму:
Сибирские казаки, в день Тезоименитства Августейшего Атамана, чествуя свой войсковой праздник неумолчными криками восторга, приветствуют в войсковом кругу гениального юношу-донца Костю Думчева, пленяющего теперь своей дивной игрой на скрипке омскую публику. Ура, славному войску Донскому, дающему таких сынов!
По уполномочию круга, председатель войскового правления полковник Катанаев.
Мне часто приходилось читать в газетах рассуждения по поводу концертов Кости Думчева в том смысле, что мальчик-де гениальный, но отец эксплуатирует его, не пуская в консерваторию на казённый счёт. На это я имею сказать вот что. Когда Костя ещё не был прославленным виртуозом, я квартировал у его родителей ″нахлебником″ и, стало быть, имел возможность близко познакомиться с этой семьёй. Сам Думчев содержал лучшую в Новочеркасске мастерскую обуви. Он в то же время и музыкант самоучка. Он же и развил в сыне охоту к музыке. По вечерам, бывало, уши нагудят своими концертами на разных инструментах, - особенно раздражала меня гармоника. Вращаясь в чиновничьем кружке, Думчев отшлифовал себя настолько, что производил впечатление хорошо образованного и порядочного человека. И он в самом деле человек порядочный, добродушный, веселонравный. Вторая жена его вполне заменила мать его сыну и уже тогда гордилась способностями последнего. Женщина эта производит впечатление приветливой, интеллигентной дамы. Значит, Костя находится в достаточно хороших руках. Когда ему было около 8 лет, я однажды обратился к Думчеву:
- Михаил Фирсович! Ведь до отбывания то воинской повинности Костю можно поместить в войсковой музыкальный хор: тогда и расставаться с ним не будет надобности.
- О, если б это удалось!
Из этого видно, что Думчев совсем не думал сделать из Кости знаменитость с целью эксплуатировать его. Он только не хотел расставаться с ним.
А между тем через год о Косте заговорила вся Европа…
После этого я увиделся с семьёй Думчевых только летом прошлого года в Новочеркасске. Перед самым отъездом Думчевых в Сибирь, я провёл у них целый день. Был встречен очень радушно. Костя сначала не признал меня, но потом вспомнил. До обеда, в этот день, он брал уроки по русскому языку и по теории музыки у местных преподавателей, затем рассказывал о своих путешествиях, делал планы на будущее, болтал и просто дурачился.
Я заметил, что, в образовательном отношении, он развит выше своих лет: по моему, в общеобразовательных предметах он стоит выше мальчика, окончившего курс в уездном училище. После обеда, он показывал мне коллекцию подарков от публики и высокопоставленных лиц. Коллекция довольно богата. Но меня больше заинтересовала коллекция фотографических карточек всех известных виртуозов с автографами на разных языках и разнообразного содержания. Я выписал все эти автографы, но они, вместе с другими вещами, к сожалению, были у меня похищены. Месяцев через восемь я снова надеюсь увидеться с Костей, снова сделаю список исторических автографов и поспешу предать их гласности.
По праву старого знакомого, я не постеснялся завести речь по поводу требований газет поместить Костю в консерваторию. Я обратился к отцу, но за него живо ответил сын.
- Я не хочу разлучаться с родителями! – ответил этот милый мальчик – Я не хочу поступать на казённый счёт, мы сами пробьём себе дорогу.
Из последующего разговора оказалось, что Костю предполагается определить сначала в парижскую консерваторию, где он, между прочим, может усовершенствоваться и во французском языке, затем его повезут в Германию для окончательного музыкального образования у известного скрипача профессора Иоахима, где он, вместе с этим, должен усовершенствоваться в немецком языке. Одновременно с этим он должен брать уроки по общеобразовательным предметам. Если эта программа будет выполнена, из Кости может выйти не только ″наш русский Паганини″, но и всесторонне образованный человек.
Вот всё, что на первый раз, я имею высказать против нападок со стороны газет на почтенного отца Кости Думчева.
Газета «Приазовский край» № 49 от 21 февраля 1894 года.
Навигатор ← Черкасский округ
► Подборка "Слава Дона"