Как олимпийский чемпион по современному пятиборью зарабатывал на жизнь в трудной ситуации.
В 2019 году олимпийский чемпион, многократный чемпион мира по современному пятиборью Александр Лесун дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. Так, Лесун поведал о страшном диагнозе, из-за которого пришлось оставить спорт и устроиться на обычную работу.
— В 2010-м Кубок мира проводили в Москве. У меня были большие проблемы с сердцем. Слабо пробежал дистанцию, потом упал и минут пятнадцать умирал.
— После финиша?
— Да. Сердце так шарашило, что еле ползал. Дальше три недели восстановительного бега. Настоящее мучение!
— Что ж тут мучительного?
— Не знаю, что тяжелее — тот старт в Москве или потом бегать по семь минут километр. Это медленно, это убивает!
— Все, чтобы не перегрузить сердце?
— Да. Активность должна быть маленькая. Не бежишь и не идешь.
— Почему прихватило сердце?
— Перегруз в сезоне. Молодой организм, а опыта никакого — хотелось, хотелось... Тогда ошибся и я, и тренеры. Но это форс-мажор. А в Минске было ясно: доползу, но выиграю.
— Когда-то в Белоруссии вам поставили диагноз — сердечная аномалия. Перепугались?
— Да мне заявили, что жить осталось всего три дня!
— Ой.
— Дословно звучало так: «Молодой человек, у вас предынфарктное состояние. Дня через три случится разрыв сердца, и вы умрете».
— Реакция?
— Шок. Начал прислушиваться к своему организму — какое предынфарктное состояние?! Ничего нет! Отлично себя чувствую! Анатолий Ткаченко, мой тренер, повез к лучшему в стране кардиохирургу. Тот осмотрел, успокоил: «Все в порядке!» Говорю: «Напишите заключение, что мне можно заниматься спортом». А он: «Нет, это не моя зона ответственности. Могу лишь справку дать, что пациент в оперативном вмешательстве не нуждается».
— Что дальше?
— Врачи, от которых все зависело, на справку едва взглянули: «Да, это светило белорусской науки, но его мнение нас не волнует. Заниматься спортом вам нельзя». О пятиборье пришлось забыть.
— Надолго?
— На год. Потом Хапланов узнал о моих мытарствах, пригласил в Москву, организовал обследование в двух клиниках. Ответ был один: «Сердце не успело вырасти, стенка была более подвижной, чем надо. Это не опасно. Можно тренироваться, выступать. Никаких ограничений». Хапланов предложил остаться: «Саша, ты нам интересен. Второй вариант — возвращайся с этими бумагами в Минск, пытайся пробиться, переубедить докторов. Но, скорее всего, тебя не допустят. Скажут, да нам плевать на заключение российских врачей».
— А вы?
— «Не-не-не, в Минск не вернусь. Хочу быть с вами».
— Вы упомянули о проблемах с сердцем на Кубке мира-2010...
— Это совершенно разные вещи. Там физиология, перегруз. А тут — элементарная ритмика. Год потренировался в России, и все наладилось, о сердечной аномалии больше никто не вспоминал.
— Так почему же белорусские врачи вас зачехлили?
— Из-за нежелания Валентина Рогова, главного тренера сборной Белоруссии, видеть меня в команде. Надавил на рычаг — и мальчишку выкинули, как щенка. Это был самый легкий способ.
— Чем вы Рогову не угодили?
— Меня тренировал Ткаченко, у которого в сборную уже входили три спортсмена. У Рогова — только Дима Мелях. Которого мы регулярно обыгрывали. Но главный тренер сохранял должность при условии, что у него в сборной есть хотя бы один ученик. Рогов не мог допустить, чтобы кто-то выбил Меляха из состава. Я, юниор, оказался лишним. Вот и вся история.
— С Роговым время спустя встречались?
— Нет. Как-то в Минске он пытался подойти, поговорить, но общаться с ним не тянет. А с другой стороны, сегодня ему даже благодарен. Если б не переезд Москву, до олимпийского золота я бы вряд ли дотянул. В России и базы лучше, и тренерские кадры. Тот же Хапланов — профи мирового уровня.
— Как вы в Белоруссии прожили год без пятиборья?
— Искал себя. Хватался за любое предложение. Не ради денег — чтобы понять, к чему лежит душа вне спорта. Поработал в химчистке, например.
— Еще про автосервис писали.
— Вот это не было. Просто чистили мы и одежду, и диваны, и автомобили. Помню крупный заказ от Mitsubishi. Пригнали из Эмиратов партию новых машин, которые арабы засрали страшно! Все в песке, потолки черные. Еле-еле отдраили.
— Сложная работа?
— Скука смертная! Месяца через три не выдержал, ушел. Устроился водителем на фирму, развозил товары, что-то продавал... С каждым днем понимал, что без пятиборья жизнь не представляю. Начал с друзьями тренироваться, хотя из Борисова, где жил тогда, до зала в Минске — километров 70. Вечером своим ходом добираться муторно, а на машину еще не накопил. Спасал автостоп.
— Неожиданно.
— Не знаю, как сейчас, а в те годы у нас это было в порядке вещей. Из Борисова в Минск подкидывали бесплатно, либо просили денежку на бензин. Я и сам, когда кто-то голосует на трассе, подсаживаю. Если по пути.
— Безвозмездно?
— Разумеется. Иногда спрашивают, дескать, сколько с меня? Ничего, отвечаю. Я спортсмен, не извозом зарабатываю.
