Дом смотрел на улицу темными глазницами окон. Он ветшал и постепенно зарастал молодой порослью слив и вишен, которые никто теперь обрезать не будет. Хозяин, ранее скрупулезно следивший за садом, лежал в гробу, в самой большой комнате старого дома. Вокруг суетились родственники и соседи. Плакала племянница, любимица хозяина, сидящая у гроба. У ног ее возилась с куклой маленькая дочка. Она не понимала, почему плачет мама, зачем в доме так много людей и что это деда Коля лежит в новой странной кровати и спит. Она, было, сунулась будить его, но соседка строго-настрого запретила это делать. Малышка надула губы, тряхнула кучерявой головенкой и вновь занялась куклой, временами опасливо поглядывая на вредную бабку.
Юра стоял у гроба, думал. Вот и умер последний обитатель этого места. Дом надо будет продавать. Но, по городку ходили разные байки об этом доме и, из местных, жить здесь никто не захочет, да он и сам не решился бы. Будучи детьми, они с сестрой, что плачет сейчас у гроба, боялись этого дома. Стоило остаться одним, без взрослых, как начинало происходить нечто странное и необъяснимое. В стенах что-то трещало, скреблось. В дальних комнатах скрипели половицы, казалось, что кто-то крадучись приближается. Юра с сестрой опрометью выбегали из дома. И сидели, трясясь, на улице. Потом приходили взрослые, зажигался свет, начинался шум и гомон. Страхи отступали и думать о них не хотелось.
Став юношей, Юра уже не боялся, но, однажды, случилось нечто такое, после чего ездить в старый дом он избегал...
...Был поздний летний вечер. Дядя Коля с тетей и бабушкой засиделись в гостях. Выдавали замуж Катю Иванову, гуляла вся улица. Юре сидеть на свадьбе наскучило, хотелось спать и он ушел. Войдя в дом, включил тусклую лампочку в коридоре и шмыгнул в комнату, опасливо покосившись на темный дверной проем чулана, завешенный тонкой шторой. И сам себя обругал. Лоб здоровый вымахал, а чулана боится! Смехота! Но смешно не было, наоборот стало как то жутковато. Захотелось выскочить из дома, как в детстве, и убежать туда, где поет и гуляет свадьба. Еще раз отругав себя, Юра твердо решил, что сейчас же ляжет спать. И все эти детские глупости из головы выкинет. 16 лет уже все-таки, взрослый! Юра решительно снял одежду, принципиально выключил ночник и забрался в постель. Темно было настолько, что казалось, будто дом погрузился в сажу и, как Юра не таращил глаза, ничего не было видно. Он напряженно вслушивался, но было так тихо, что звенело в ушах. Сердце колотилось, как ненормальное. Тишина... Юра подумал, что, наверное, так тихо бывает в гробу или в склепе. И снова обругал себя. Нашел о чем думать, на ночь глядя! Наконец, устав от напряжения, Юра задремал. Почти уже провалился в сон и вдруг явно услышал, как скрипят половицы, под тяжелыми шагами. Кто-то шел к нему! Нет, бежал!.. Юра похолодел.
- Дядя Коля, ты? - просипел он. И в ту же секунду, навалилась сверху какая-то тяжесть. Ледяные ручищи сомкнулись на его шее. Стало нечем дышать. Кто-то душил, не в шутку, не понарошку - по настоящему. Юра попытался сбросить цепкие руки и понял, что это и не руки вовсе, а здоровые, мохнатые лапы...
Внезапно, во дворе стукнула калитка и послышались голоса-взрослые вернулись домой. И все вдруг прекратилось. Он один, в своей постели, еле живой от ужаса. А может это приснилось ему? Не в силах больше думать, Юра уснул.
За завтраком, деланно посмеиваясь, чтоб никто не мог подумать, будто он трус, Юра рассказал свой "сон". Бабушка перекрестилась и нахмурилась, а дядька сказал, что это домовой озорует. Дом-то старый, лет под сто ему небось. Давным-давно, в этом доме что-то вроде ночлежки было, для извозчиков и всяких заезжих людей. Слухи ходили, что всякое тут случалось. Потом, этот дом, очень выгодно, купила прабабка. И жили, чего не жить. Семья большая была, а дом добротный, комнат много. И тоже ребятишки, бывало, жаловались. То щиплет их кто-то ночью, то за волосы таскает. Да и самого дядю Колю, когда он мальцом был, однажды кто-то с печи столкнул...
...Юра передернул плечами, вот вспомнится же, всякое непотребство, не вовремя. И только сейчас почувствовал, как он устал. Прилечь бы... Тихонько пошел в смежную комнату и устроился на диване. Лежа там, он хорошо видел покойного дядю Колю в гробу и колеблющееся пламя свечи. Стало не по себе. Юра поднялся, закрыл дверь, лег и сразу уснул. Он проснулся внезапно, от скрипа открывшейся двери. Прислушался и понял, что он в доме один. Наверное, все ушли во двор, чаевничать, а его будить не стали. Перевернулся на другой бок, надеясь еще поспать и взгляд его упал на покойника.
ДВЕРЬ БЫЛА ОТКРЫТА НАСТЕЖЬ! Но он же закрывал ее! Юра оцепенел и со страхом вглядывался в покойника. Он так долго смотрел, что ему показалось, будто тот пошевелился. Вне себя от ужаса, он вскочил и бросился вон из дома. Туда, во двор, к свету и людям.
Никому ничего он тогда не сказал, даже сестре. Стыдно было признаться в своих страхах, ведь взрослый уже был мужчина.
Эта история была рассказана много позже, мне, его племяннице. Мы пили чай, дядя Юра курил, сидя в клубах сизого дыма, и говорил, говорил. А я слушала и дрожала от страха. Тогда-то мне и стало ясно, почему, в раннем детстве, я так боялась дома деда Коли. Чувствовалось там что-то темное, тяжелое и зловещее.
И дома того уж в помине нет, и дядюшка мой давно почил, царствие ему небесное, а вспоминаю, бывает, рассказы его про старый дом и мороз по коже...