«Сверхъестественного инстинкта, помогающего незрячему с точностью навигатора определять свое место в пространстве, я сама не имею, суперслепых с такой способностью тоже не встречала».
«Особый взгляд» запустил проект «100 вопросов незрячему». В его рамках незрячие люди отвечают на вопросы людей без нарушения зрения — даже на те, которые могут показаться странными или банальными.
Присылайте свои вопросы по адресу: editor@specialview.org.
Анастасия, незрячая
«Бег считается одним из самых доступных для незрячих людей видом спорта. Они весьма успешно им занимаются, но высокие результаты, которые показывают бегуны без нарушения зрения, вряд ли смогут достигнуть. И это нормально, потому что существует реальное ограничение.
Тренировочный процесс у людей без нарушения зрения сильно отличается от нашего. Например, бег по пересеченной местности для незрячих людей опасен по понятным причинам. Мы бегаем кроссы чаще всего по ровным тропинкам. Многие полезные упражнения по тем или иным причинам нам тоже недоступны. Во время тренировки нужно быстро двигаться, быстро соображать, анализируя обстановку вокруг, мгновенно принимать решения и так далее. Без зрительного контроля все это утомительно, в итоге получается двойная психологическая нагрузка, что забирает часть ресурса, который можно было бы потратить с пользой.
Чтобы незрячий бегун достиг значимых результатов, у него должен быть, помимо основного тренера, еще тренер-лидер — помощник, который выполняет за спортсмена всю беговую тренировочную работу, а также сопровождает его на дистанции во время соревнований.
Бег с лидером можно сравнить с синхронным плаванием — на тренировках, помимо постановки техники бега, силовой и общефизической подготовки, отрабатывается синхронное выполнение беговых движений. Если партнерам психологически комфортно тренироваться вместе, то синхрон достигается быстро.
Контакт во время работы осуществляется с помощью связки. Это может быть какой-нибудь прочный ремень от сумки, ленточка и так далее. Держаться за руки нельзя, это к тому же неудобно, так как сковывает движения.
Гораздо сложнее приходится тренеру, ведь он должен научить слепого с рождения человека выполнять, казалось бы, элементарные движения. Сначала идет словесное описание действия, затем тренер пробует показать на себе. Спортсмен на ощупь изучает позицию, если предыдущих объяснений было недостаточно, тренер пробует поставить спортсмена в нужную позицию, манипулируя его руками и ногами. Постановка техники бега происходит поэтапно, долго и трудоемко, но результат есть всегда.
Если человек слепой не с рождения, то тренировать его намного легче».
Екатерина, незрячая
«Незрячие спортсмены занимаются бегом так же, как и все прочие. Только если зрячий видит дорогу, незрячий теоретически знает, что она есть. Если у зрячего на пути происходят изменения, он перестраивается — перешагнет или обойдет препятствие. Незрячему же нужно все изменения показать и объяснить, иначе возможны травмы.
Любой человек, вне зависимости от состояния зрения, владеет своим телом, а также представляет, как он движется: вперед, назад, вправо или влево. Раскрути его вокруг своей оси, какие-либо ориентиры будут потеряны, но если медленно шагнуть вперед, то обязательно встретится известный предмет — и мир снова обретет понятные контуры.
Сверхъестественного инстинкта, помогающего незрячему с точностью навигатора определять свое место в пространстве, я сама не имею, суперслепых с такой способностью тоже не встречала. А вот вестибулярный аппарат развит у всех по-разному. У тех, кто долго занимается спортом, упорно, несмотря на проблемы и неудачи, а также самостоятельно передвигается вне дома, происходят постепенные улучшения.
Было время, когда я, резко развернувшись, тут же переставала понимать, что случилось и куда я попала. Сейчас, после многих лет тренировок, уверенно себя чувствую в знакомом пространстве и не теряюсь в незнакомом.
Я занимаюсь верховой ездой. В ней за то, чтобы не врезаться в стену, отвечает лошадь. В этом отношении коню можно довериться. Хотя ездила я на одной кобыле, которая и в стену могла врезаться лбом, и в ногах путалась.
Корпусом, поводом, шенкелями я регулирую аллюр, ширину шага, направление. Внутренних ощущений мне достаточно для понимания, на 90 или на 45 градусов мы повернули. По ритму, силе толчков крупа я могу судить о скорости движения. Голосовым маркером служит тренер посреди манежа.
Я знаю, какую фигуру мы должны выполнить, даю команду коню. Если Изумруд в хорошем настроении, он выполняет все как надо — стенки мы проезжаем в нужных местах, и углы, и круги ровные. Если настроение, погода, магнитные бури, то конь может сделать вид, что команды не понял, и продолжить двигаться в удобном для себя аллюре не в ту сторону. Может выполнить команду плохо, шаркая копытами, задирая голову, шарахаясь от стен. Может, закусив удила, рвануть на волю вольную.
В первом случае хвалю, во втором даю упреждающего пинка, в третьем — стараюсь усидеть, остановить, успокоить, повторить команду. Если не получается, то переключить мозг на выполнение другой задачи.
В любом случае для меня важно понимать, где мы с конем находимся в данную минуту. Если такого понимания нет, то окружающее пространство превращается в полную опасностей и ужасов неизвестность, что рождает напряжение и страх. А управлять лошадью и быть главным в паре напряженное и трясущееся желе не может. Почти все время занятия я знаю, где нахожусь. Но до сих пор бывают ситуации, когда я останавливаю развеселившегося коня и уточняю, где мы находимся, но происходит такое с годами все реже. Для знакомства с новым манежем мне теперь достаточно нескольких занятий. Ориентироваться помогает картинка с планом местности в голове, и я – движущаяся точка внутри».