Хочется поговорить не о русской идее, которую никак не могут сформулировать, или о русском счастье, а о мечте, которая никак не отражена, в отличии от американской мечты. Вбивая в “Яндекс. картинки” “американская мечта”, получаешь многочисленные картинки с частным домом и с идеальной семьей из четырех человек или что-то с американским флагом. В случае “русской мечты” вылезают фото красивых девушек на фоне пшеничных полей и березок. “Русская мечта” на экспорт, вместе с водкой, блинами, икрой и балалайкой.
Мечта – это некая цель, к которой неосознанно стремятся люди. Русские не мечтают о мощном государстве, развитой экономике, личном богатстве и не отличаются постоянными мыслями о деньгах. Скорее нам навязывают такую модель, но при этом жестко не ценя труд и мало его оплачивая. Основная цель правящей верхушки, как бы она не называлась, получение максимального результат при меньших затратах, пусть народ тратит сам, выкупая себе свободу, что все не по карману или втягивая себя в кабалу, кредитную или ипотечную. В нашем сознании счастье в кредит невозможно, ты постоянно думаешь, как отдать, как побольше закабалить себя, взять кредит, чтобы отдать другой. И это держит тебя в рамках, которые так не любит русский.
Нам довелось жить не в тесной Европе, где расстояние между городами меньше десяти километров. Для нас привычны огромные просторы и долгое терпение эти просторы преодолевать, как длинные холодные зимы, во время которых никто не отменял подённый труд в оковах одежек и пасмурного короткого дня. А потом терпеть тупое и такое важное начальство, пресмыкаться и лебезить, это даже важнее чем сам результат работы. Это хорошо знают партийные карьеристы, именно так и перемещающиеся по служебной лестнице. А власть всегда ближе к деньгам федерального бюджета и не нужно создавать фирму или компанию, лучше ее контролировать и прикрываться законом, но не справедливости, что есть закон народных, а власти, идущий сверху. Что идет сверху все воспринимается в штыки, слабо соблюдается и исполняется, потому что есть закон, а сеть люди, поэтому мы так жалеем всех, кто находится вне закона, для нас это герои и бунтари. Степан Разин и Пугачев, разбойники всех мастей, атаманы и лихие люди, воспетые не в официальных трактах, а в народных песнях и фольклоре, шансоне и блатных песнях, сказках и легендах.
Главные наши понятия – это воля и справедливость, как мечты о светлом будущем при неизбежном наступлении коммунизма или мечта о сказочной стране Беловодье, стране без рабского тягла, бояр и помещиков, где хлеба и земли, что неразрывно, вдоволь. Мы не ленивые и не пьяницы, как нас любят показывать городская прозападная интеллигенция, скорее так легче подавлять наше стремление к воле, утопая в вине, которого мы пьем не больше средиземноморских или северных европейцев. Это ритуал и дань традиции, порадоваться или погрустить, обмыть или оплакать. Но не от темной тоски как на западе, а от светлой грусти и светлой же безысходности. Отсутствие выхода – это не трагедия, а данность, поэтому мы не решаем проблему или возмущаемся, кажемся для делового европейца апатичными и аполитичными, а просто ждем, когда это пройдет, как длинная снежная зима, слякотная весна, душное, дождливое или засушливое короткое лето, промозглая осень. Да и это не факт, погода преподносить русским постоянные сюрпризы, закаляя наш дух и терпение.
Русские разные, в них чувствуется смешение народов, и татарское, и немецкое, и украинское, финно-угорское, тюркское. Мы неповторимый народ прилагательное, где очень быстро происходит процесс обрусения, поэтому иностранцы так быстро учат наш язык, который есть наш образ мысли, длинный и пространный, с многими абстрактными понятиями. И пишу я больше не о материальном, о коттедже с мезонином или домике с огородом, а о чувстве себя в такой большой и разной стране, где все понимают и помогают друг другу, как бы нас не портили власть и деньги, и дорога “от грязи в князи” от “сумы до тюрьмы”, в этом и обратном порядке такая же быстрая и непредсказуемая.