До недавнего времени моя жизнь считалась одной из самых удавшихся. Мое положение в обществе вызывало зависть окружающих, а заодно и собственную непомерную гордость. Удачливый бизнесмен уже мысленно подрисовывал свое имя к списку Форбс, не замечая ничего вокруг, кроме собственной персоны, конечно.
Итак, мой бизнес процветал, и сам я мог простым шевелением пальчика управлять делами, откуда бы то ни было. Я разъезжал по миру, пробуя на вкус все экзотические уголки планеты.
Затем как-то увлекся горными лыжами. Это было модно и круто. Все, как я любил. И вот, очередной горный спуск пустил мою жизнь под откос. То ли солнце в этот день было слишком ослепительным, то ли моя гордость решила покрасоваться больше обычного, но все прекратилось в один момент.
Очнулся я в больнице, совершенно не чувствуя своих ног. Осмысление случившегося пришло позже, поначалу я вовсе не желал видеть белый свет, призывая все силы, способные помочь мне его покинуть.
Как-то раз одна из медсестер, вполне возможно специально, привела с собой дочь. Девочке было лет десять, и она была инвалидом.
—Привет! — словно мы давние знакомые, поздоровалась девочка и бесцеремонно заехала в мою палату. Остановив свое кресло рядом с моей кроватью, она широко улыбнулась, заставив мои губы растянуться в ответной улыбке.
— Как тебя зовут?
— Роман.
— А меня Дуся.
Я снова заулыбался.
— Дульсинея что ли?
— Евдокия. А ты уже научился управлять своим креслом?
Я покосился на предмет, про который она говорила, и чуть было не произнес свои мысли вслух. Дело в том, что это средство передвижения вызывало во мне целую гамму неприятных чувств. От неприязни до ненависти.
Девчонка же, мастерски управляя своей каретой, подъехала к креслу, которое предназначалось мне, и стала его рассматривать:
— Ого! Да у тебя классный агрегат. Тут и учиться нечего. Сел и поехал.
Я не стал сообщать ей, что не планирую ни садиться в него, ни уж тем более кататься.
— До тебя в этой палате лежал Иван. Он военный, повредился, прыгая с парашюта. Так вот, он очень долго учился передвигаться в кресле. Зато потом гонялся со мной наперегонки по коридору. Нас даже заругали за нарушение порядка.
Я мысленно представил эту сцену и немного позавидовал этому Ивану. Лично мне в жизни больше не грозили подобные эмоции.
— Справишься до весны? — спросила моя собеседница.
— А когда она придет, весна?
— Думаю через две недели, — серьезным тоном, будто пророчествуя, ответил ребенок.
Ровно через две недели наступила весна. Она пришла, как-то уж очень внезапно, будто ворвавшись в закрытую дверь. Еще вчера на дворе была метель, а сегодня неожиданно разом нагрянули все весенние атрибуты. И яркое, бьющее в глаза солнце, и звенящая, словно игра на мелофоне, капель, и птицы. Птицы раздражали больше всего. Они бесцеремонно заливались песнями с самого раннего утра, поневоле заставляя сердце сжиматься от радостных предчувствий. А какие у меня могли быть радостные предчувствия?!
И все же эта весна заставила меня понять, что хочу я этого или нет, но жизнь моя будет продолжаться. А вслед за этой капелью, еще и придет лето. И так далее. Поэтому следующие пару недель я производил мысленные расчеты. Я прикидывал, сколько денег может потребоваться на мое содержание. С расчетом примерно так скажем лет на десять-пятнадцать. Большее время, по моему мнению, я вытерпеть эту муку не сумел бы. И тело мое, признав этот факт, наконец, отправится восвояси.
Я приобрел дом неподалеку от моря. И отложив необходимую мне сумму, отдал все оставшиеся свои деньги тем, кому они действительно нужны. На тот момент я в принципе не понимал, зачем мне раньше требовалось столько денег? Даже с учетом, что я продолжу вести свободную и веселую жизнь, как раньше, мне хватило бы и тысячной доли моего дохода. Все равно более килограмма тунца мне в себя было не запихать, особенно закусывая его ананасами с Затерянного Сада Хелиган в Корнуолле.
Таким образом, расположившись на комфортной, оборудованной различными устройствами кровати, которую я распорядился поставить возле самого окна, я стал целыми днями пялиться в это самое окно.
Дом мой стоял на горе, в окружении цветущего сада. У подножья располагался пустынный пляж, омываемый тяжелыми волнами, которые, прежде чем подступить к берегу, неизменно нападали на выступ в скале. Зрелище это завораживало и я наверно несколько недель, не отрываясь, смотрел в морскую даль.
— Смотрите, Роман, к нам гостья повадилась, — отвлекла меня от обычного созерцания Валя. Женщина была нанята мной для работы по дому. Она приходила дважды в день. Остальное время я предпочитал находиться в одиночестве.
— Что за гостья? — спросил я, готовясь услышать историю про очередную кошку, которых, отчего-то в округе было пруд пруди.
— Девушка с велосипедом. Видимо ей, крайне понравились наши абрикосы.
Я посмотрел в направлении сада. Абрикосовое дерево, как раз маячило слева от меня. Возле него стояла девушка в синем сарафане. Ее лицо прикрывала соломенная шляпа, из-под которой чуть ли не до пояса струились темные волнистые пряди волос. Я так залюбовался ею, что не заметил, как Валя вышла за дверь. Видимо, услышав дверной хлопок, девушка взяла свой велосипед, и отправилась дальше.
На следующий день я поймал себя на мысли, что периодически отрываю взгляд от созерцания морского побережья, и перевожу его в сторону сада. Девушка появилась в то же время, что и накануне. Остановилась рядом с деревом и, наклонив велосипед на забор, стала срывать спелые фрукты. В этот раз на ней было широкополой шляпы, так что я смог разглядеть ее лицо.
Боже, как она была красива! Нежная бархатная кожа, напоминала те самые абрикосы в ее руках. Тонкий нос с небольшой едва заметной горбинкой. И детский, упрямый изгиб губ. Даже, когда она не улыбалась, сосредоточенно срывая с дерева плоды, казалось, что губы ее смеются сами собой. Я невольно представил ее с улыбкой на лице, и сам растянулся в нелепой усмешке, которая теперь заменяла мне функцию радостных ужимок.
Я прекрасно понимал, что девушка слишком хороша, чтобы я мог мечтать о ней. Но мечты часто поступают с нами очень жестоко. Они не спрашивая разрешения, вторгаются в жизнь человека. И никаким обоснованиям, никакой логике мечты не подвластны.
— Валя, поговори с ней! — попросил я, когда девушка вновь появилась в нашем саду. — Только, пожалуйста, осторожней. Не спугни ее. Просто узнай имя.
Валентина, загадочно улыбнулась и ответила:
— Сейчас, сделаю.
Я увидел, что в этот раз девушка не ушла, услышав звуки проснувшихся хозяев сада. Валя подошла к ней и, сорвав самый спелый абрикос, протянула незнакомке. Женщина была коренной южанкой и знала толк в вызревании плодов. Они долго о чем-то разговаривали, так что я уже пришел в нетерпение.
— Ее зовут Ира. Приехала отдыхать на все лето. Пишет, какой-то роман, или книгу по психологии, я не поняла. В абрикосах совсем не разбирается, ела полу зеленые. Она, кстати из Сибири, наверно и фруктов толком не видела, — причитала моя домработница.
А я смаковал про себя имя незнакомки на велосипеде. Когда я мысленно произносил — Ира, мне казалось, будто надкусываешь спелую сливу, и ее сок разливается во рту, даря ни с чем несравнимые ощущения.
На следующий день лил дождь. Я испугался, что сегодня она не придет. Но ровно в то же самое время, невзирая на струйки воды, стекающие с ее волос, Ира остановила велосипед рядом с моим домом. Теперь она тщательно оглядывала каждый плод, прежде чем сорвать его.
Когда девушка уже взяла в руки велосипед, намереваясь продолжить путь, она внезапно посмотрела прямо в моем направлении. Я не успел отпрянуть от окна, не зная насколько можно было рассмотреть мое укрытие сквозь ветви дерева. Но мне, почему-то показалась, что она смотрела на меня в упор.
На следующий день меня разбудил стук в дверь. По понятным причинам никаких гостей я не ждал, а у Валентины был свой ключ. Так что я лежал, дожидаясь, когда посетитель, наконец, поймет, что в доме никого нет.
— Добрый день, Ира, — услышал я голос Вали.
— Я принесла книгу для Романа. Как думаете, он позволит мне войти?
— Сейчас спрошу у него.
Когда эта интриганка, моя домработница вошла в дом, я готов был швырнуть в нее, что-нибудь тяжелое. Жаль, что под рукой ничего достойного не оказалось. Выходит во время их первой встречи, Валя не только познакомилась с Ирой сама, но еще и заочно познакомила меня. А, значит, обрисовала и мою беспомощность тоже. Я готов был провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть из этого мира. Только, чтобы она не видела меня таким. Но, девушка уже стояла в дверях, не дожидаясь ни моего ответа, ни приглашения в дом. Возможно, у них в Сибири так было принято, откуда же мне было знать. Меня в прошлой жизни больше тянуло в жаркие края.
— Роман, простите мою настойчивость. Мне хотелось передать вам одну книгу.
— Вы вполне могли передать ее моей домработнице. Тем более, кто вам сказал, что я читаю какие-либо книги?
Чем грубее становился мой тон, тем больше она улыбалась. Я даже подумал, что возможно девушка не в себе. И именно поэтому ее красота кажется не здешней.
— Я все же попрошу вас сделать исключение для этого экземпляра. Автор книги мой отец и мне бы хотелось знать ваше мнение.
— Оставьте вашу книгу где угодно.
Я старался не смотреть на нее. А, когда она нагло заявила, что зайдет «поинтересоваться моим впечатлением от прочтенного» завтра, проводил негодующим взглядом. После ее ухода я стал искать глазами Валентину, но она куда-то подевалась. Видимо догадывалась, чем ей грозит подобная выходка.
Я долго лежал, глядя в потолок и осмысливая произошедшее. Потом покосился на книгу, лежащую на столике возле входа. Чтобы добраться до нее, мне нужно было сесть в ненавистное кресло. Данным средством моего теперешнего передвижения я пользовался лишь с целью добраться до сортира. Потому что манипуляции, грозившие мне в противном случае, еще более унижали мое достоинство, чем само кресло.
Немного повозившись, я сел в кресло и поначалу нарочито проехал мимо книги. Затем, по дороге назад, все же прихватил ее и вернулся в кровать.
Автор книги оказался инвалидом. Он писал свою историю, сидя в кресле и даже разъезжая в нем по разным странам. Наверно девушка хотела на примере своего отца показать мне, как может быть хороша жизнь, проведенная в инвалидном кресле. Только она не учла, что все эти места на планете, где побывал ее отец, были мне знакомы и вызывали скорее отвращение, чем желание вновь оказаться там.
Дойдя до середины книги, я вдруг осознал, что за окном уже темно. А рядом со мной стоит остывший ужин. Когда эта плутовка Валя побывала здесь и, как я ее не заметил, оставалось загадкой.
На следующее утро я проснулся от звука открываемой двери. Уже оглядываясь вокруг в поиске подходящего предмета, который бы сбил спесь с моей домработницы, но не сбил с ног ее саму, я увидел, что в дверях стоит Ира.
Это уже переходило все границы.
— Вы в сговоре с моей домработницей, или уже успели сделать дубликат ключа?
Я все еще разговаривал с ней ворчливо, но нужно заметить, мое настроение в сравнении со вчерашним, сильно изменилось.
— Валя заболела, попросила ее заменить, — сообщила гостья.
«Ага, заболела она! Просто скрывается от моей мести», — подумал я, а вслух спросил:
— Вы принесли мне еще книгу? Вчерашнюю я окончил под утро. Так что не стесняйтесь. Есть у вас еще родственники писатели?
— Нет, — ничуть не обидевшись, рассмеялась она.
— Как же? Валя сказала, вы тоже писательница.
— Но мои книги еще не издали, — улыбнулась она.
Затем, как ни в чем не бывало, по-хозяйски принялась готовить завтрак.
— Давайте к столу, — пригласила Ира через некоторое время.
— Я завтракаю здесь, — твердо сказал я.
— Ну как пожелаете. Тогда я пойду, а вы позавтракаете, когда захотите.
— Валя всегда приносила еду на стол рядом с моей кроватью, собственно для этого я ее и нанял, — остановил я ее.
— Да? Но я не Валя, — все так же по-детски улыбаясь, заявила девушка, — считайте, что она взяла больничный, а заменяющая ее прислуга крайне ленива.
После этих слов она вышла наружу, а я принюхался. Запах был чудесен и мне, конечно, безумно захотелось попробовать ее стряпню. Я, ворча, перебрался в кресло и подъехал к плите. Там дымились пышные оладьи, похожие на те, что в детстве для меня пекла бабушка. Схватив одну оладью, я отправил ее в рот и зажмурился от удовольствия. В этот момент входная дверь вновь распахнулась и, вернувшаяся Ира, еще шире улыбаясь, сказала:
— Я забыла свою шляпку.
О моем покрасневшем от смущения лице она снисходительно промолчала. Зато и покидать мое жилище, неожиданно, передумала.
— Я подумала, не прогуляться ли нам по побережью?
— Я не гуляю по побережью, — проворчал я, схватив вторую оладью. Чего уж там. Все равно она застала меня за этим занятием.
— Все когда-нибудь происходит впервые, — упрямо сказала она.
— Если я соглашусь на эту прогулку, вы обещаете, что отстанете от меня?
— Обещаю.
— Не будете приставать со своими завтраками, и с книгами?
— Да.
— И перестанете воровать мои абрикосы?
— Возможно, — уклончиво ответила девушка.
В тот день я впервые оказался на побережье, которое так долго наблюдал из окна.
— Здесь есть одна бухта, где можно искупаться, — зачем-то сообщила Ира, толкавшая по песку мою коляску.
— Купайтесь. Я без вас все равно никуда не сбегу, — пробурчал я в ответ.
Когда мы добрались до описываемой ею бухты, она спросила:
— Вы же до конца прочли книгу моего отца?
— До конца.
— По-моему, там описан способ, как вам добраться до воды.
Способ там действительно был описан, но предполагаемые действия выглядели слишком унизительно, чтобы я повторял их в ее присутствии.
— Вы идете? — спросила Ира, быстро скидывая платье и направляясь в сторону моря.
Она не оглядываясь, зашла в воду и поплыла вперед. Не знаю, что на меня нашло, но я, чертыхаясь, спустился на землю и на локтях пополз вслед за ней.
В воде мои конечности отчего-то показались послушнее. Я все так же не чувствовал ног, но они спокойно плыли вслед за мной, словно хвост у медузы. Я испытал неимоверный восторг и давно забытое чувство детской радости. Эта радость была совершенно не схожа, с эмоциями получаемыми мною в прошлой жизни. Даже с теми, что испытываешь, ныряя в воду с борта собственной яхты неподалеку от острова Аитутаки в южной части Тихого океана.
Я быстро догнал Иру и посмотрел прямо в ее смеющиеся глаза.
— А где сейчас ваш гениальный папа? — спросил я.
— Мои родители живут в Австралии, а папа преподает в университете.
Позже Ира испробовала на мне все реабилитационные методы, описанные в книге ее отца. Я точно знаю, чего ей удалось добиться при помощи этого. Внутренне я перестал чувствовать себя инвалидом. То есть в моей жизни были лишь некоторые неудобства, связанные с перемещением тела и все. Но это было терпимо и совершенно не мешало мне нормально существовать. Как, например, насморк, или мозоль на ноге. Неприятно, но жить можно.
То, что в последнее время, я стал ощущать некоторое покалывание в правой ступне, тоже наверно пока ничего не значит. По крайней мере, я еще не сообщил об этом моему «личному тренеру на велосипеде».
Автор Светлана Юферева
