Тридцать лет назад дорога в Брилово была большим приключением. Девять часов на самолете в Москву из Анадыря, где служил отец, потом поезд до Череповца, или до вокзала нашего районного центра, а там автобус, после сорока минут поездки на котором, остаётся пройти пешком всего четыре километра. Но вот мы выходим из автобуса и видим Орлика, запряженного в старую телегу, которую дедушка заботливо поддерживал в хорошем состоянии, а это значит, что сейчас будет увлекательная поездка по проселку, расположение самых глубоких луж которого я наверное мог бы вспомнить и сейчас.
Водрузившись с сумками и чемоданами на телегу мы размеренно катились среди полей. Поля впечатляли меня, тогда я ещё не видел, как золотятся поля центрального черноземья, как стекают они в широкие низины, спускаясь к руслам небольших речушек и вздымаясь волнами к вершинам холмов. Тогда, в мои пять, может быть семь или десять лет, мне казались нескончаемыми те пятьсот метров пшеничных, а лучше гороховых полей. Те небольшие кусочки плодородной земли, которые когда-то были отбиты у леса.
Эти поля были игровой площадкой для нас, тех детей, которых на лето отправили к бабушкам в деревню. К бабушкам... Из дедушек внуков встречали только дедушка Ваня и деда Миша. У деда Миши не было одной руки, что не мешало ему управляться и с лошадью, и с топором. А ещё, кажется он был не дурак выпить. Я плохо помню, как это случилось, но кажется деда Миша погиб, упав в старый колодец, и остался только дедушка Ваня. Поэтому всех везли на лето к бабушке, а меня к дедушке и бабушке. Тогда мы не предавали этому значения, только по прошествии пары десятков лет я начал понимать, какое это богатство, когда ты растёшь с дедушками и бабушками, когда дома тебя встречают папа и мама. Маленьким детям, которым повезло расти в таком же положении, это кажется вполне себе естественным, но мир взрослых людей хрупок и подвержен ураганам.
Поля... Конечно, лучше всего было, когда совхозные агрономы решали, что в этом году на полях около Брилово должен взойти горох. Никакой горох из банок не был таким вкусным, как тот, что пытался расти около нашей деревни. Мы с ребятами прыгали на велосипеды и ехали в поле за горохом. Да простит нас Николай Васильевич, грозный председатель совхоза, проверявший порою лично совхозные поля. Тогда он нам казался суровым дядькой, а потом вдруг оказался отцом моего близкого школьного друга. Мы и сейчас дружим, хоть и разлучены на пятьсот километров.
Спасибо тебе, мой верный друг, что ты есть, что с тобой можно ненадолго вернуться в детство, такое свободное и безмятежное.