Когда не хочешь,чтобы над вымышленных персонажек издевались,говорят занимайтесь реальными проблемами.Помогаешь реальным женщинам,говорят их не угнетают идите в страны третьего мира.Помогаешь женщинам из третьего мира,говорят куда вы лезете в чужие страны,у них обычаи и традиции.
Не понимаю я мужчин,которые недовольны банами в феминистических сообществах.Да,они не могут там комментировать,но читать и смотреть ленту каким образом мешает невозможность комментировать?
Части тела(или вообще всё тело)женщины приравнивается к половым органам.Саму женщину(имею в виду личность женщины)приравнивается к половым органам.
Если почитать разные вариации списка правил интернета,то можно обнаружить отрицание существование женщин в интернете и суждения о сексуальной объективации женщин как естественной части интернета.
Проституция сексуальности: стадии дегуманизации
Отрывок из книги Кэтлин Барри «Проституция сексуальности» (Kathleen Barry «The Prostitution of Sexuality», 1995).
В условиях современного мужского доминирования, если секс не обозначается явно как искреннее человеческое взаимодействие, он является дугуманизирующим опытом и проявлением доминирования над женщинами. Продуктом взаимодействия в данном случае является тот или иной смысл секса, и это может быть как человеческое развитие, так и уничтожение человечности. Данное исследование объединяет феминистскую теорию с концепцией прав человека чтобы изучить, какие смыслы производятся в результате сексуального опыта. Феминистская теория не только критикует власть и доминирование, но она идет дальше. Она постулирует реальность над и за пределами нынешней эксплуатации. Основа феминисткой теории — это убежденность и приверженность идее о том, что власть можно деконструировать и реконструировать в новые и равноправные отношения.
Только революционные феминистские исследования последних двух десятилетий позволили раскрыть индивидуальный вред и человеческую цену сексуальной эксплуатации. Особенно важно отметить работы Эвелины Гиобб и организации WHISPER, Совета по альтернативам проституции, Ханны Ольсон из Швеции, Лив Финстад и Сесили Хойгард из Норвегии, а также исследования инцеста Джудит Герман, Флоренс Раш, Луизы Армсторнг и Сандры Батлер из США. Только огромная смелость женщин, которые решились говорить о своем опыте сексуальной эксплуатации, стойкость феминисток против секс-индустрий, особенно азиатских женских организаций и феминисток со всего мира, выступающих против порнографии, только усилия всех этих и многих других женщин, сделали возможной эту мою работу о том, как секс трансформировался из человеческой активности во вред, дегуманизацию и нарушение прав человека.
С другой стороны, если бы не эксплуатация женщин в проституции, если бы не трансформация секса в проституции в проституцию сексуальности, если бы не нормализация проституции в обществе, если бы не молчание женщин, которые не могут или не хотят озвучить и сделать видимой свою частную сексуальную эксплуатацию, то в этом исследовании не было бы никакой необходимости.
На основе перечисленных выше исследований и активизма, на основе моих собственных 20 лет работы над этой проблемой, а также на основе интервью, которые я брала у женщин для своей книги «Сексуальное рабство женщин» и после нее, я выделила четыре стадии социального конструкта проституции как сексуальной эксплуатации женщин: 1) дистанцирование; 2) отрешенность; 3) диссоциация; и 4) расчленение.
Проституция — это сексуальная эксплуатация, которая поддерживается в течение продолжительного времени. Превращение в товар — это одна из самых крайних форм объективизации. В проституции секс отделяется от людей с помощью рынка. Сексуальная объективизация отделяет женщин от их тел и, тем самым, от них самих. Изучение социального взаимодействия во время секса в проституции позволяет нам лучше понять вред проституции и ее нормализации.
1. Дистанцирование
Секс в проституции, акт проституции, для женщин начинается с тех или иных стратегий дистанцирования, отдаления самих себя (себя как людей, своей личной идентичности, той, кем они себя считают) от акта проституции. Отделение начинается с географической релокации и заканчивается психологической диссоциацией.
Как только женщина «приняла клиента», она осознает, что превратилась в изгоя общества. (В очень редких случаях женщины, как правило те, кто рекламирует проституцию, описывают это изгойство как бунтарство). Дистанцирование начинается с отделения женщины от семьи, дома, легитимных социальных сфер.
Когда женщин «вовлекают» в проституцию торговцы людьми, они, как правило, начинают называть их другим именем, придумывают им фальшивую биографию, перевозят в другие регионы, делают для них фальшивые документы, например, чтобы скрыть их реальный возраст. Хотя это дистанцирование принимает столь экстремальные и насильственные формы, по сути оно напоминает отделение женщин от родительской семьи, подруг и своей фамилии в традиционном браке.
Даже если женщины не принуждаются к проституции напрямую, они очень часто в первую очередь придумывают другое имя («Лолита» и т. п.). Другое имя является центральным моментом их диссоциации, отказа от старой и прежней идентичности. Это усиливает диссоциацию, которая связана с самим актом проституции.
В то же время дистанцирование — это стратегия выживания для женщин в проституции, которым удается выкроить для себя место в этом мире в обмен на проституцию. Они не объединяют то, кем они являются в проституции, с тем, кто они вне проституции.
Дистанцирование — это неотъемлемая часть сложной сети разрушительных и вредных последствий проституции для женщин и девочек. Оно приводит к тому, что ради спасения себя женщины становятся для самих себя чужими.
Группы сторонников проституции утверждают, что если проституция будет считаться обычной работой для женщин, то проституированные женщины больше не будут находиться в маргинальном положении. Это очень простой аргумент, но в реальности акт превращения секса в товар вовсе не является простым. Нормализация сексуальной эксплуатации женщин не сделает проституцию менее эксплуататорской, она лишь станет более доступной.
На самом деле, если женщин активно поощрять сделать своей идентичностью представление о себе как о сексуально доступных объектах, то последствия проституции, как любой другой формы сексуальной объективизации, лишь усугубятся.
Однако дистанцирование — это лишь первый шаг в создании социального конструкта «проститутки». Одного его недостаточно, чтобы женщина смогла выживать в проституции или любой другой продолжительной сексуальной эксплуатации. Следующая стадия — отрешенность.
2. Отрешенность
Отрешенность — это первая стратегия самозащиты для женщин в проституции. Женщины с опытом сексуальных актов в проституции сообщают о выраженной эмоциональной дистанции в этих ситуациях. Это происходит в результате диссоциации, отстранения от акта купли-продажи с участием их тела и сексуальности. Опять же нужно отметить, что по сути это напоминает рассказы девочек-подростков, любовниц и жен о своем опыте объективации во время секса. О точно такой же диссоциации очень часто рассказывают жертвы изнасилований — они говорят, что чувствовали, что «они не здесь» и «это происходит не с ними». Они эмоционально устраняются от того, что происходит.
Отрешенность — это осознанный и преднамеренный процесс. Без нее секс в проституции будет в принципе невозможен. Ведь секс — это взаимодействие, форма общения людей друг с другом, он не предназначен для механического воспроизведения в качестве товара. Секс требует полноценного присутствия женщины как на физическом, так и на эмоциональном уровне. Отрешенность позволяет женщине быть «не здесь», когда нечто делают с ними или, точнее, с использованием их тела. Отрешенность женщины — это следствие и отражение дисбаланса власти в этих актах, ради которого мужчина и заинтересован в проституции.
В норвежском исследовании проституции Сесили Хойгард и Лив Финстад проституированные женщины описывают свою диссоциацию от сексуальных действий мужчин, которые покупают их. Вот что рассказывает Пия: «Я должна быть немного под кайфом, прежде чем я смогу это выдержать. Я должна полностью отложить свои эмоции в сторону. Я становлюсь очень болтливой и мне на все насрать».
Элизабет рассказывает: «Ты выключаешь свои чувства, ты должна это сделать». И Джейн сообщает: «Я научила себя отключаться, убирать чувства куда-нибудь подальше. Мне плевать, покуда деньги платят. К чувствам это не имеет никакого отношения».
Женщины из самых разных стран описывают, что они словно превращаются в лед. При этом они относятся к проституторам с презрением и враждебностью, даже если они угождают и заискивают перед ними в соответствии с тем, что негласно подразумевается в «контракте проституции».
Если подобные сексуальные отношения с огромным дисбалансом власти подразумевают, что мужчины считают, что они могут купить тела женщин и делать с ними все, что им хочется, то отрешенность позволяет женщине сохранять эмоциональную дистанцию. Это необходимо для того, чтобы женщина сохранила «себя» настоящую и не позволила ей слиться с «собой», которую используют как товар для секса.
Проституированные женщины конструируют барьеры. С помощью отрешенности женщины поддерживают границы того, для чего их тела, их самих, нельзя использовать в проституции. Это границы, за которые они борются. Какие-то части их остаются недоступными для использования, а это значит, что какие-то акты в проституции остаются невозможными, до каких-то частей их самих мужчины не смогут дотянуться. Проституированные женщины часто категорически отказываются от поцелуев. Кроме того, они могут настаивать на презервативах не просто как на средстве защиты — для них это дополнительный барьер между ними и проститутором.
Что-то всегда нужно сохранить для себя настоящей. Как сообщает проституированная женщина из Франции: «Никогда, никогда он не сможет лечь в мою постель. Он лежит на особой простыне, под особым одеялом, и никогда в постели, на которой сплю я сама».
Проводя такие разделения женщины отмечают, какие части относятся к ним настоящим. Это части, которые они могут использовать для занятия любовью по собственному выбору, вне проституции. Тем не менее, очень часто проституированные женщины сообщают, что они утратили интерес к сексу в своей собственной интимной жизни.
Выделение отдельных частей себя, которые могут превращаться в товар, необходимо для выживания женщин в проституции. Однако одновременно этот процесс разрушает человечность женщины. Это разделение самой себя на части, сегменты. Но в реальности разделить себя на части невозможно.
Никакую часть себя самой нельзя отделить от себя и предназначить для продажи, сохранив в целости все остальное. Попытки это сделать означают надругательство над самими собой. Такая, в принципе невозможная, сегментация себя является искажением себя, и это приводит к дегуманизации.
Секс — это неотъемлемая часть нашей человечности, его невозможно отделить от нас самих. Когда секс рассматривают как вещь, которую можно взять, то это означает, что людей воспринимают как вещи. Объективизация не только является нарушением прав человека, она также уничтожает человеческое достоинство — отправную точку человеческих прав.
Могут ли женщины выбирать проституцию? В той же степени, в которой они могут выбирать любую другую форму объективизации и дегуманизации себя. За этим следует дистанцирование и отрешенность, которые причиняют огромный вред. Этот вред включает вынужденное разделение между частями себя, которое не подлежит выбору.
По этой причине женщина не может по-настоящему дать согласие на проституцию, точно также как невозможно дать согласие на любую форму эксплуатации — изнасилование, сексуальную эксплуатацию в браке, эксплуатацию в офисе или на фабрике и так далее.
Видимость выбора — это всего лишь еще один механизм выживания. Согласиться пойти с этим проститутором, взять его деньги, согласиться и выполнить определенные действия — кажется, что это выбор. Видимость выбора необходима женщинам в проституции, в противном случае на этой стадии проституции они полностью потеряют самих себя.
В данном случае «выбирать» означает всего лишь «действовать», чтобы оставаться в живых. Таким образом женщины вовлекаются в процесс определения условий своего овеществления. Это контракт проституции, который «защищает» женщин, вовлекая их их в принятие объективизации самих себя, что только усиливает вред и насилие в проституции.
Занятие проституцией требует отрешенности женщин от самих себя, снова и снова. В среднем женщина остается в проституции 9 лет, в среднем она принимает 5 проституторов в сутки, в среднем она занимается проституцией 6 дней в неделю. За это время ее тело проходит через 9 540 контактов с разными анонимными мужчинами. И это только по самым заниженным оценкам.
3. Диссоциация
В своем исследовании шведской проституции Ханна Ольсон описывает мужскую сексуальность в проституции как «мужскую мастурбацию о тело женщины». Проститутор может потребовать или выбирать, где и когда произойдет сексуальный акт в проституции, будет ли он проникать в вагину, анус, рот или в них все. Как рассказывает Улла: «Они приходят спустить сперму. Вот и все».
Но это не все — хотя секс и сводится к мастурбации мужчины и не имеет никакого отношения к женщине, как к человеку, проституторы очень часто ожидают или настаивают, чтобы женщины вели себя так, как будто они взаимодействуют с проститутором на эмоциональном и физическом уровне, как будто они испытывают к нему какие-то положительные чувства. От женщины требуется присоединиться к фантазиям мужчины и притворяться любовницей.
Проституированной женщине нужно играть роль «шлюхи» или роль «любовницы». С одной стороны, в проституции отыгрываются самые разные перверсии, нередко это фантазии, включающие мочу и экскременты, потому что проституторы ассоциируют секс с грязью и отходами. С другой стороны, от проституированных женщин ожидают бережного, заботливого, подчиненного, послушного и услужливого сексуального поведения.
Важно отметить, что многочисленные исследования показали, что проститутор мало чем отличается от профиля типичного насильника, в том смысле, что это «среднестатистические мужчины, которые хотят среднестатистического сексуального удовлетворения».
Проститутор не покупает подлинную женщину, но он покупает ее тело, которое притворяется подлинной женщиной. И эта фальшивая женщина соответствует самым вредным, разрушительным, расистским и сексистским представлениям о женщинах.
Западные мужчины, особенно «либеральные», обычно требуют от западных женщин в проституции «отыгрывать» как сексуальную активность и возбуждение, как и эмоциональную вовлеченность. В отличие от них консервативные западные мужчины, а также мужчины из стран Азии обычно требуют от проституированных женщин «отыгрывать» пассивность, послушание и рабское поведение.
В проституции мужчины требуют женщин с определенными расовыми и этническими характеристиками. Женщин обычно рекламируют и продают с указанием этих характеристик. Расизм, как и сексуальная эксплуатация, является формой объективизации и дегуманизации, и расизм — это одно из оснований индустрии проституции.
От женщины из этнического меньшинства в проституции требуют продавать не просто тело женского пола, но и «цветное» тело. И ей также приходится диссоциировать от этой части самой себя, которую она продает. Раса становится тем, что продается вместе с полом.
Это происходит в самых разных культурах. Каким бы ни был культурный контекст, проституция будет связана с отыгрышем и воспроизведением самых реакционных расовых и сексистских стереотипов в данной культуре. Одновременно женщины будут делиться на части, которые можно покупать.
4. Расчленение и лишение тела
В проституции мужчины ожидают от женщин «подобие» эмоциональной и сексуальной вовлеченности, видимость удовольствия и согласия. «Подобие» должно быть достаточно убедительным, чтобы они могли вести себя так, будто это правда, после покупки. В этом смысле они хотят, чтобы проституированные женщины вели себя так, будто они не проституированы — будто они их жены, любовницы или подруги.
Другими словами, в проституции женщина защищает себя с помощью создания «себя» вне тела. В подобной защитной диссоциации мы видим начало реконструкции подчиненной, дегуманизированной женщины, которая «притворяется» реальной, когда изображает интерес и чувства к потребителю (к которому она, как правило, не испытывает ничего кроме презрения). Она притворяется, что испытывает сексуальные чувства и хочет их испытывать. При этом она пытается отделить себя от подобной притворной сексуальности и, порою, от нежеланных сексуальных реакций, потому что ее тело может невольно среагировать сексуальным образом.
При этом в проституции женщина вынуждена действовать так, как будто расизм и сексизм в ее притворстве — это то, как она на самом деле себя определяет. В конечном итоге, она действует так, как будто ей не пришлось внутренне превратиться в лед, чтобы защитить себя.
Дистанцирование для того, чтобы стать собой без тела, а затем притворство, что твое тело населяет кто-то другая — это и есть секс в проституции. В этом смысле женщины превращаются во взаимозаменяемые вещи вроде пластиковых кукол с отверстиями для пенетрации, которые продают в секс-шопах. Вот только куклам не нужно изображать эмоции и «реакции».
Реакции являются ключевым фактором из-за своего соответствия легалистским ценностям либерализма с его навязчивым вниманием к волеизъявлению. Реакции проституированной женщины приравниваются к признакам ее выбора. Если женщины реагируют во время сексуальных актов, которые дегуманизируют их, то это становится подтверждением патриархального конструкта нормальной сексуальности.
С точки зрения женского опыта это и есть проституция, включая всевозможное притворство и всевозможные физические и сексуальные действия после анонимной покупки. Это секс, которой воплощает в себе все виды и аспекты сексуальной эксплуатации — институционализированной, систематизированной и все более и более одобряемой.