Я проснулась от прохладного ветерка, который ворвался в комнату. Приподняв голову, я увидела, как переплелись наши тела. Одной рукой Дима обнимал меня, на другой лежала моя голова.
Кое-как подтянув одеяло, я укрыла нас. Дима спал. Его веки слегка подрагивали. На лице было полное умиротворение. Он был такой беззащитный и такой красивый. Я смотрела на его пухлые губы, чуть порозовевшие от моих покусываний, и маленькие паутинки-морщинки вокруг глаз, появившиеся от того, что он так часто улыбается.
Глядя на него, я вспомнила те страдания, которые мне пришлось перенести. Все те унижения, которые я испытала. Все те откровения, что я изложила в своей книге, которые он теперь знал от начала до конца. Сколько раз я смотрела на его фотографии, мечтая о том, чтобы он оказался в такой близости, как сейчас. И вот сейчас я это всё получила. Наружу вырывался вопрос, который я прятала под семью замками. Вопрос, который я боялась задать себе больше всего. Вопрос, существование которого вообще не должно было быть.
Люблю ли я его?
У меня скатилась слеза. Я не могла поверить в допустимость самой мысли об этом. Зачем тогда все это надо было делать? Что заставило меня усомниться в этом? А потом я вспомнила слова Алекса: «он смотрит на тебя, как на собственность, которая ему не принадлежит, но которая легко ему досталась».
Я в задумчивости уткнулась взглядом в потолок. А если он прав? Что Дима сделал для меня? За весь год, что я провела в страданиях о нем и поисках своих минусов, параллельно написанию книги, чем занимался он? Книга… он даже мне ничего не написал, после того как получил ее! Алекс был прав только в одном: я действительно легко досталась Диме, но я не его собственность.
Снова Алекс в моей голове! Даже в голову врывается без приглашения! Для ясности я встряхнула головой и посмотрела на Диму.
— Ты о чем задумалась? — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Ни о чем, — я попыталась улыбнуться.
— Поедем за продуктами, а то в воскресенье съездить не получится, — он придвинулся ко мне.
— Почему?
— Потому что в Германии по воскресеньям все магазины закрыты.
— Серьезно?
— Ты не знала?
— Я читала об этом, но решила убедиться в этом сама.
— Поверь мне на слово.
— Хорошо, тогда давай собираться, но для начала, я думаю, что тебе надо в прачку отнести свою одежду, там есть сушилка,— я сделала паузу. — Минус первый этаж.
— Здесь? — Дима привстал. — В отеле?
Я кивнула.
— А до прачки мне в чем идти?
— Дим, ну тебе же не весь город пересекать в мокрой одежде, — я села на кровати. — Оденься, спустись вниз, а там разденешься до трусов, — я прикрыла рот рукой, чтобы не засмеяться.— Ну знаешь, как в фильмах бывает, когда мужики сидят в одних трусах и ждут, пока постирается их белье, — я посмотрела на него. — Тебе стирать ничего не надо. Только высушить.
Диме было не до смеха. Он рывком вскочил с кровати, нашел свои боксерские трусы и поспешно натянул их. Держа в руке мокрые джинсы, он вышел из комнаты.
— Чего ты психуешь? — закутавшись в одеяло, я пошла за ним на кухню. — Одежда всё равно не успела бы высохнуть. Я-то в чем виновата?
— Я не психую, и ты ни в чем не виновата! — он поднял свою футболку. — Где находится прачка?
— Ты в одних трусах туда пойдешь? — я закрылась одеялом, чтобы скрыть свою улыбку.
Когда что-то шло не по его плану, он начинал молча злиться. И меня это почему-то забавляло.
Дима с трудом влез в мокрые джинсы. Гораздо быстрее он из них вылезал.
— Мне пойти с тобой? — я закусила нижнюю губу.
— Нет, — он подошел ко мне, — лучше скажи, где находится прачка.
— Как спустишься, там справа увидишь широкую белую дверь, а дальше, я думаю, ты разберешься.
Он прошел мимо меня и направился в коридор.
— Собирайся! — Дима надел кроссовки. — Я скоро вернусь.