Привет, мой маленький сценарист. Итак, ты не смог одолеть свою неуемную детскую фантазию и решился направить ее в созидательное русло, став на тернистый сценарный путь, пропитанный ядовитыми комментариями недогениальных конкурентов, и укутанный гололедом правок от заказчика. Ты уже научился, с аптечной точностью, отмерять количество слов в логлайнах, почувствовал себя продавцом-консультантом на питчинге и сделал тонну бесплатных тестовых заданий, наполняя чужие проекты своим креативом, а сценарий твоего короткометражного фильма давно гуляет по рукам, накидывая тебе в мессенджеры тонны восторга, но упорно не желая монетизироваться. Что ж, пока нейросети полностью не забрали твой скудный заработок, пора переходить к написанию своего сценария полнометражного фильма, или пилота сериала, чтоб, используя его, как наживку, вылавливать на него студии, и продюсеров. Вместо сюжета, в твоей голове возникает пустота, обрамленная тревожным вопросом: "О чем писать?". Вообще, если такой вопрос преследует тебя, на протяжении всего непростого сценарного пути, то у меня для тебя хорошие новости: все эти трудности не твое, лучше займись бухгалтерскими расчетами, или изучением уловок менеджеров (чем бы ни занимались люди с таким названием), и это новость хорошая, ибо "милый мальчик, ты так весел..." (осторожно, отсылка к древним текстам). Но если ты чувствуешь, как в твоей голове зарождается и формируется кусочек живой темы, то, очевидно, придется писать и надо с чего-то начать. Скорее всего, ты уже знаешь декорации, в которых будет плестись повествование твоего сценария, но пора переходить к истории. А с чего начинается история? Правильно, мой начитанный друг, с героя. Твой герой определяет ту историю, которую ты собираешься рассказать. Сантехник Василий, совершенно уставший от бесконечной серости жизни, должен получить от судьбы возможность свой мир украсить, а эльф Лигалаз, ненавидящий все человеческое, конечно клишировано, но обязан влюбиться в одну из дочерей рода людского. Никак не наоборот, а если наоборот, то получится немного абсурдистская история, и это уже совершенно отдельная тема. В любом случае, голос в моей голове, аксиономично утверждает, что герой первичней истории, голос в твоей голове, мой креативный друг, может с ним поспорить, но это, опять же, совсем другая тема, а мы тут о героях. Можно написать несколько миль текста, о том, как правильно создавать героя (и с каждой такой строчкой можно будет поспорить), но мы остановимся на одном аспекте: герой нашего времени, ну, или, если хочешь, мой любящий правильные термины друг, "Протагонист нашего времени". Ну, помнишь, как у этого вашего Лермонтова, то самое произведение, которое, в свое время, порвало высший свет Петербурга, а потом тебя мучительно обязывали читать его в школе? Вообще, культура, - зеркало мира. Искусство, во всех своих проявлениях, всегда отражение нашей жизни. Оно, как малый ребенок, впитывающий каждую привычку взрослых, показывает, мировоззрение, и устои того времени, и того места, в котором творится. А хороший протагонист в кино, как известно, - это всегда тот, на кого зрителю хотелось бы, ну, хоть чулочку, быть похожим. Поэтому Протагонист любого сценария, будет соответствовать мироощущению того поколения, в котором он появился. И, да, это можно наблюдать прямо сейчас. Вернее, можно было бы наблюдать на протяжении жизни, если ты, мой древний друг, умудрился родиться, как автор сего опуса, где то в то время, когда двадцатый век волнительно впадал в нынешний двадцать первый. Фильмы тех лет, прокрученные на VHS, были переполнены маскулинными, брутальными героями, но главное: эти герои были архетипичными воинами, или можешь назвать их кшатриями, если вдруг увлекся индуизмом.
Ровно теми самыми воинами, что в древности гоняли драконов и вызволяли из высоких архитектурных построений прекрасных принцесс. Конечно, воины не только этим занимались. Победить чудовище - это не за хлебом сходить, это дело важное и нужное, да и спасти беззащитную принцессу - тоже почетно. А можно спасать государство, как король Артур (государство же тоже феминно и беззащитно без воинов).
Но главное, что делает воин - он живет согласно кодексу. Это может быть любой кодекс: военный устав, тюремные понятия, кодекс самурая или рыцаря, или личный, как у Леона (кроме женщин и детей). Воин собственно перестраивает окружающий мир под свои правила. Надо сказать, он легко зайдет в церковь со своим уставом, и этот устав переделает, потому что в мировоззрении воина выше его собственного устава нет ничего, а на мир он воздействует решительно и жестко. К чему все это? К тому, что в конце последних эдак трёх десятилетий двадцатого века, и, даже немножко с захлёстом на век двадцать первый, именно образ архетипичного воина стал главным и самым желанным для каждого зрителя, и кинематограф это чувствовал. Не только в России, по всему миру: дети в школе играли в бандитов и полицейских, на федеральных каналах, с помпой, Саша Белый сражался за свою семью с коварным миром, бодибилдер Арнольд, неумолимой тяжестью железной машины, то сам был чудовищем, то, вдруг становился героем, Стивен Сигал красиво раскидывал противников по разным углам экрана, а неубиваемый то ли Вин Дизель, то ли Брюс Уиллис, сверкал кроваво-красной лысиной. И так было, именно потому, что таков был запрос общества - оно мечтало быть похожими на воинов.
Да, мой ханжеский друг, криминальные авторитеты тоже воины, по крайней мере в стилистике кинематографа, как бы лично ты к ним не относился. И появлялись они на экране не из-за жесточайшей пропаганды жидомасонов, а из-за запроса зрителя, потому что творец (любой), он просто наблюдатель, пишущий картины с натуры. Он берёт в фокус своего внимания то, что важно зрителю, а вовсе не наоборот. Я пытаюсь тебе сказать что бандиты стали героями в кино, потому что были популярны в жизни, а не потому что про них снимали фильмы. И пока ты бьёшься со своими моралисткими комплексами, я продолжу этот изрядно затянувшийся текст. А дальше пошел слом - мир начал меняться, стремительно становясь огромной торговой палатой, где все можно было рассмотреть с контекста торговли (вайшью, если ты все еще топишь за индуизм). Но герой нового времени даже не подумал становится успешным торговцем, хотя многие пытались писать и снимать про такого. Кое-где мелькают, до сих пор, и все те же воины, Киану Ривз, более, или менее успешно, уже четвертый раз изображает Джона Уика, но это, скорее, исключение, а уже совсем не правило.
Но основной главный герой, на которого теперь ровняется мир, изменился. Пока умолчим, каким же он стал. Оставим интригу невнимательному читателю, а сами остановимся на самом моменте слома общества, и, соответственно, изменении главного героя, на которого так хотят быть похожими. Конечно, это происходило постепенно, но и сам слом нашел отражение в культуре. Здесь мы возьмем в пример два культовых фильма "Брат" - который первый, и "Бумер", который тоже первый. Во вторых сериях обоих этих культурных феноменов, мы видим героев чётко подходящих под архетип воина, противостоящего чудовищу (коим выступает система, в обоих случаях), защищающего пусть падших, или не очень, но принцесс. В первых же сериях обоих фильмов все сложнее. Почему такой специфический выбор примеров? Потому что мы же тут общаемся на русском, и про вариант нашей русскоязычной реальности, а в ней эти фильмы, совсем не зря, считаются культовыми. И потому что я так захотел, тоже, конечно. Начнем с "Бумера" - четыре парня, отправляются в путешествие, но они не идут бороться с чудовищами, не спасают своих принцесс, они убегают. Несутся прочь из-за цепи случайных (условно случайных) событий, над которыми они не властны. Этим они очень и приглянулись - герои "Бумера" вовсе не супермены, нагибающие мир, это мир их нагибает, причем без видимых усилий.
И, хотя все четыре парня соответствуют стереотипам воина уходящего времени, имеют для этого все атрибуты, они воины сломанные. Они подчиняются обстоятельствам, а не противостоят им. Они все еще пытаются соблюдать свой собственный кодекс (хотя один из героев нарушает и его), но вся их история - это побег от неумолимой и жесткой системы, с которой герои бороться не способны. Их путь - это путь к смерти (прям как у Джима нашего Джармуша в фильме "Мертвец"), и к концу истории, они придут либо к гибели, либо к предательству своего кодекса (что, для воина, хуже смерти).
Таким образом "Бумер" стал лебединой песней не только эпохи криминального кино в России, но и знаменовал собой падение образа архетипичного воина. Задумывал ли именно так Петр Буслов? Наверное нет. Но у любого произведения должен быть свой учитель литературы, который объяснит, почему занавески в комнате были синего цвета. Это необходимый культурологический аспект, почему - тема отдельная. Второй фильм, о котором здесь будет пару строк, имеет еще более культовый статус, чем "Бумер".
Данила Багров, то ли сформированный, то ли сломанный войной (а может и то, и другое), вступает в битву с большим городом - оплотом современной цивилизации (который, как мы помним, "страшная сила"). Ловушка для воина здесь в том, что город невозможно победить, ибо тут срабатывает старый жестокий миф про героя, который убил дракона, чтобы самому превратиться в дракона. Да-да, эта легенда так стара, но герой фильма, в отличии от легенды, не остается в берлоге дракона, примерив его шкуру. Он борется с внутренним злом, которое проникло в него, пытаясь спастись в любви (где его отвергают два раза),
и в конце бежит по белоснежной дороге. И забудь, мой дорогой друг, о том, что в следующем фильме Данила живет в Москве. Брат-2, фильм про другого героя, и мы рассматриваем первый фильм без продолжения. Так чем Брат так выбивается из образа архетипичных героев? Внутренней войной. Данила бежит из города, потому что главное чудовище проснулось внутри него самого.
А когда протагонист перестает сражаться с драконами вовне, и вступает в бой с чудовищем внутри себя, он уже не воин, он - шаман (или брахман, если тебе так уж приглянулся индуизм). Тот самый архетип, который стал символом новых поколений, но на который, в этой очень удлиненной статье, никак не хватит места. Тем лучше: мы оставим крючок для следующей серии. Ну, а пока ты, мой придирчивый друг, считаешь ошибки в пунктуации и синтаксисе, нейронная сеть пишет вторую часть этой статьи. Мир на все имеет право. Такие дела.