Сегодня - 20-е, день оплаты коммунальных услуг.
Саныч, как обычно, пересчитал своё юбло, вообще-то, эти новые деньги назывались юбль, сменивший рубль и юань, но народ рассудил иначе, придав им понятный и, физически ощутимый, акцент. Всё таки лица - один из наиболее верных факторов определения того, кто-ты, где живёшь, разрез глаз, знаете ли, не изменишь!
Юбла было мало! Совсем. Хватало лишь на оплату тепла и электричества, а вот на воду не особо, впрочем, она поступала нерегулярно, основная часть уходила к новым братьям, им - нужнее!
И на Шанхай- пиво оставалось совсем в притык, а ведь друганы Вася и Ли, ждут его у гаражей с воблой и сушёными ящерицами.
Надо было идти платить, но госуслуги на китайском - та ещё заморочка, иероглифы, штука непонятная, хрен выучишь, без друзей даже пиваса не купишь!
С тех пор, как арабы ввели санкции на свои цифры, всё так запуталось, что надо было постоянно нервничать, переводя в голове эти закорючки на обычный обиходный манер.
В лифте кто-то что-то написал фломастером и сильно накурил, китайские соседи курят много и веде, а спросить, что означает нарисованное, Саныч стеснялся, спросишь, а там нецензурное, будешь дураком выглядеть.
Портрет товарища Си на подъезде провожал Саныча строгим отечественным взглядом, а русского лидера содрали хунвейбины ещё на прошлой неделе.
Что погано, так то, что по дороге можно было встретить участкового Вана, корый грозился привлечь за пропаганду Саныча в его попытке совместного с китайскими алкашами распевания песни Чёрный ворон на детской площадке., сопровождающимся доставанием из бутылки дракончика с целью употребить вместо закуски.
Ван, конечно, был своим парнем, козла забивал в свободное от несения службы, вместе со всем двором, но некоторые привычки, оставшиеся с прежних времён, категорически не принимал.
- Понятно, - думал Саныч, - на утку по-пекински юбла не хватит, а значит интим с подружкой Айминь, похожей на статуэтку балерины, сохранившейся в серванте ещё от бабушки, откладывается на неопределённое время. Впрочем, сторонникам Конфуция, проповедывающим воздержание и скромность, было не привыкать.
- Обойдёмся, - решил Саныч, схожу к Маньке, - разницы-то, по сути, никакой!
В кассу скопилась очередь из таких же горемык, но народ не шибко переживал, видали времена и похуже. Чего стоят, по рассказу деда, "гремящие 90-е, когда порядка не было совсем и каждый кому не лень, мог ругать власть, как хочет, отчего исчезло чувство локтя и начались нездоровые брожения, приведшие к распаду великого Союза.
В чём, собственно, заключалось величие, никто особо не понимал, но всегда говорил "Гагарин" и этого хватало!
- Гагарин, май беби Гагарин, - эта песенка на мотив известного китайского хита Шисгара, оформилась в башке и уходить не собиралась.
- Саныч, разменяй тысячу юблов, - соседка Валентина Петровна, тонко намекнула на имеющийся долг, образовавшийся в результате горящих шлангов, но нрава она была старорежимного, говорят, что училась когда-то на психолога, поэтому ей претила иная, более грубая форма получения своего назад.
- Интелигенция, старая кость, - Саныч разменял бабульке бабки, сделав вид, что намёк понял и приложит все усилия к исправлению положения.
- А куда деваться, - зарплаты хватало только на рис и некоторое количество алкашки, совместно приобретаемой вместе с интернациональной компанией любителей.
Работал Саныч упаковщиком в Али Бабе, рассылающем товары по всему свету. Иногда удавалось что-нибудь оттуда своровать, продать на чёрном рынке и тогда "утка по-пекински" в компании Айминь и сладкое вино, пахнущее жасмином , вносили разнообразие в его жизнь.
- Жаль, что редко, а должность старшего упаковщика пока не светит, - по правилам нового трудового законодательства, надо было ещё десять лет перебирать товар в имеющемся качестве.
- Против судьбы не попрёшь, - вздохнул Саныч и, оглядевшись, направился к гаражам, откуда уже раздавались тихие смешки и призывные бульки.
Жизнь продолжалась.
PS. Те, кто знаком с Русским письмом давно, догадались, что данный отрывок - это часть неоконченного романа "Дом с вариациями"! Ну что же, как мы видим, вариации имеют место быть и не только в выдуманной прозе.