Как проспать Новый Год после одного бокала шампанского? Да запросто. Только до этого бокала надо ещё добраться. Приближается Новый Год – 1981-ый. Сегодня 31 декабря. Руководство Коми республики торжественно пообещало, что к Новому 1981 году, в далёком селе Новый Бор, что стоит на левом берегу реки Печора, гораздо северо-западнее от города с таким же названием, будет телевидение. В смысле, установят вышку с приёмной аппаратурой, и сигнал поступит на все телевизоры села Новый Бор и близлежащих окрестностей. Телевизоры уже давно купили, а сигнала нет. И вот, накануне Нового Года, 30 декабря, наш МИ-6 сгонял в стольный город Сыктывкар, и я, как второй пилот, до потолка грузовой кабины загрузил вертолёт ценным грузом. Детали вышки, растяжки к ней, крепления и в больших зелёных ящиках сама аппаратура, позволяющая принимать и передавать телевизионный сигнал. К вечеру 30 декабря мы вернулись из Сыктывкара в Печору. Вертолёт остался загруженным на стоянке на ночь. А на 31 декабря нас поставили в наряд. Вылет в 9-06 (мск) по маршруту Печора – Новый Бор – Усть-Цильма (дозаправка) – Печора. Расстояние от Печоры до Нового Бора -290 километров, Новый Бор – Усть-Цильма – 140 километров и Усть-Цильма-Печора – 245 километров. Летать на скорости 210 километров в час примерно три часа двадцать минут. Но это только летать. Запуск, прогрев, выруливание в Печоре, плюс время на разгрузку в Новом Бору (а она у нас заняла почти два часа, потому что груза в вертолёте почти шесть тонн), плюс заправка в Усть-Цильме, это ещё почти час. Но в авиации чаще всего не всё так получается, как планируется.
Утром, 31-го проснулся, глядь на градусник за окном. А там минус 40! И туман такой стоит морозный на улице. Я быстро позавтракал, что приготовила супруга (я тогда ещё был первый раз женат) и пошёл в аэропорт. До него от общежития метров триста. Одет, как положено, по сезону и лётной моде. Ползунки, унты, свитер толстый, кожанка, демисезонная куртка, шарф, шапка, перчатки. Прошёл санчасть вместе с экипажем. Ходим, смотрим погоду. В общем, ничего весёлого. Туман стоит, но синоптики обещают, что ко времени нашего вылета может чуть потянет ветерок, и видимость улучшится до значений, когда можно взлетать. Куча экипажей в аэропорту, все в наряде. А как же, конец года, план перевыполняем. Вертолёт уже заправлен под семь тонн. Взлётный вес будет около 42 тонн, как раз для взлёта по-самолётному. Командир у меня опытный лётчик – Борис Михайлович Авдонькин (царство ему небесное, покинул он нас недавно). Здесь же, в аэропорту, на втором этаже, среди экипажей находится и командир лётного отряда – Витольд Иванович Терехов (тоже светлая ему память). Командир лётного отряда присматривает за экипажами, настраивает их, чтобы не подвели в сложных условиях для полётов и достойно завершили трудовой год, выполнив и перевыполнив план. Мы то готовы, а вот погода?! Я ещё выразил сомнение, мол: «Даже если мы и привезём всю эту аппаратуру в Новый Бор 31 декабря, кто эту вышку там собирать, настраивать и регулировать будет? Ясно же, что все работы будут вестись после Нового Года, и куда мы попрёмся в такую погоду и мороз? И сможем ли мы сегодня вернуться на базу, если туман к вечеру опять усилится?». Витольд Иванович мне объяснил, типа «аполитично рассуждаешь, Александр!». Сказано, что надо привезти груз тридцать первого, значит, привезёте и домой вернётесь, будь уверен. И с улыбкой добавил, обращаясь ко мне и к командиру вертолёта Борису Михайловичу: «В Печоре уже шампанское всё расхватали, а в Усть-Цильме, говорят, ещё есть. Вот и привезёте ящик шампанского. Себе прихватите, и я вас встречу, пару бутылок заберу!».
Пока нагрели вертолёт пятирукавным подогревателем МП-350 (на базе машины ЗиЛ-131), пока прогоняли вертолёт на морозе. При температурах наружного воздуха минус 30 и ниже, надо запуститься, прогреть, прогонять вертолёт, потом выключится, осмотреть машину, если всё путём, запускаемся и полетели. В общем, провозились и вылетели почти на час позже. В МИ-6 зимой в кабине очень «свежо». А при минус 42 (с рассветом похолодало), так вообще весело. Спасает только рукав от подогревателя, подсоединенный одним концом к лючку в потолке грузовой кабины, который как раз под лентами перепуска воздуха от двигателя. А второй конец рукава кидаешь в приоткрытую дверь пилотской кабины. Ленты перепуска воздуха на одном двигателе бортмеханик открыл, воздух горячий свистит, воняет керосином, зато не такой дубак в кабине. В общем, взлетели, летим, греемся от рукава, крутим баранку по очереди с командиром. Долетели до Нового Бора, там погода нормальная, тумана нет, но минус 42. Я часа два занимался разгрузкой вертолёта, командуя бригадой грузчиков, время от времени греясь возле струи выхлопных газов от работающей ВСУ (вспомогательной силовой установки АИ-8) на левой створке грузовой кабины или бегая в маленький домик начальника площадки Новый Бор. Там у него топится печка-буржуйка. Короче, пока разгружались, я набегался по свежему воздуху в своё удовольствие. Запустились, полетели в Усть-Цильму на заправку. Прилетели, там мороз минус 40, но видимость нормальная. Приземлились в квадрат, подъехал топливозаправщик, началась заправка. А мы с командиром выпросили у начальника аэропорта машину, помчались в магазин за шампанским. Приехали, поулыбались продавщицам, уговорили насчёт «дефьцита», и они из подсобки вытащили нам ящик шампанского (там 12 бутылок). Мчимся обратно на машине в аэропорт. Холодно, есть хочется. Но удалось в столовой аэропорта перехватить только пару пирожков с картошкой и кружку чая. Вприпрыжку к диспетчеру, принимать решение на вылет. Погода в Печоре на пределе. Видимость как раз по минимуму Бориса Михайловича, запасным подходит только Ухта (до неё 250 километров от Печоры). Ну, топлива мы взяли полностью, девять с половиной тонн, на этот случай. А время между прочим уже подходит к 18-00, а нам ещё до Печоры лететь почти полтора часа. Взлетели, едем, любуемся ночными звёздами, чёрной тайгой и заснеженными реками. Подходим к Печоре, а там минус 43, опять туман, видимость 600 метров. Борис Михайлович командир опытный, лётчик классный, минимум у него хороший 80Х800, РСП+ОСП. Нам погода Печоры не подходит, надо идти на запасной в Ухту. Штурман у нас опытнейший Гена Фотиев. Доложили, что на прямой, снижаемся, просим сделать контрольный замер видимости. И тут в наушниках вместо голоса диспетчера, раздаётся голос Витольда Ивановича Терехова, командира лётного отряда: «Видимость 800 метров, полосу наблюдаете?!». Штурман Гена лежит на полу своей кабины, согнувшись в три погибели, пытаясь увидеть землю. Я вцепился в приборы, контролируя положение вертолёта, а Борис Михайлович ювелирно пилотирует, подводя тяжёлую машину к земле. «Оценка! Держать по приборам! Полосу вижу, садимся!». Команды и доклады сыплются друг за другом. Но мы вышли точно. Из морозного тумана навстречу выплывают огни полосы. Мягонько коснулись колёсами и покатились по заснеженной бетонке. От наших двигателей туман сгустился ещё больше. Зарулили, охладили двигатели, выключились, провели послеполётный разбор. Мороз минус 43 градуса, видимость в тумане упала до 400 метров. На часах восемь часов вечера, до Нового Года ещё четыре часа. Автобус на морозе не запустился. И мы бредём пешком в аэропорт через лесок, таща с собой ящик шампанского. Добрели. На верхней площадке лестницы аэропорта нас встречает Витольд Иванович. С улыбкой говорит: «Вы последние прилетели. Пока дождёшься ваше шампанское, в горле пересохнет!». И говорит мне: «А ты, Саня, боялся, что домой не попадёшь!». Поздравил всех с наступающим, забрал свои две бутылки шампанского и ушёл. Штурман сделал задание, я расписал заявки, командир расписался в задании, и мы, разобрав свои бутылки, по две на брата, разошлись по домам. Я приплёлся в общежитие около девяти вечера. Замёрзший, как цуцик и голодный, как крокодил.
Молодая жена уже не знает, что и думать. Ушёл в семь утра, пришёл в девять вечера. На улице туман, морозяка, соседнего дома не видно. Я пока снял с себя всю эту лётную амуницию. Почувствовал себя конём, которого распрягли. Полез в душ. Горячий, горячий, чтобы отогреться от лютого холода, на котором я был весь день. Вылез из душа. Оделся во всё тёпленькое, в комнате тепло, телевизор что-то весёленькое показывает. За уходящий старый год, чтобы его проводить, я выпил бокал шампанского, которое сам и привёз из Усть-Цильмы, и проглотил добрую порцию салата оливье с хлебом. И сел в кресло-качалку, которое купил в Новосибирске, покачаться, отдохнуть и дождаться Нового Года. И вырубился. Отключился, как будто рубильник опустили. Вот так я и проспал наступление Нового 1981 года. За что имел втык первого января. Бывает.
***
Все видели фильм «Ирония судьбы или с лёгким паром»? Конечно, видели. Это же наша классика. Это фильм крутят каждый Новый Год, с того момента, как сняли. Люди, впервые увидевшие фильм, посмеиваются, мол, придумали киношники ситуацию. В жизни так не бывает. А вот и бывает. Сам был свидетелем. Не кино, конечно, но где-то похоже.
30 декабря, по-моему, 1986 года. Если с годом ошибся, то это не столь важно. Я уже второй год летаю командиром вертолёта МИ-6, второй раз женат. Жизнь идёт. Был в отпуске на родной Украине. Повидал маму, папу, бабушку Надю, друзей. И возвращаюсь с Украины, через Москву, чтобы встретить Новый Год с женой и сыном в Сыктывкаре, у тёщи. Всё точно рассчитал. 30 декабря вечером прилетаю из Москвы в Сыктывкар и через сутки с небольшим – Новый Год.
Летал в отпуск в форме. Мама настояла, чтобы на своего сынулю красавца-лётчика полюбоваться. Да, в форме, со служебными бесплатными билетами и служебным пропуском, легче было улететь, если вдруг какие-то затруднения начнутся. Тогда, как и сейчас, народу летало много, в аэропортах яблоку негде упасть.
В Шереметьево зарегистрировался на рейс и прошёл в накопитель, а потом на посадку. Вечерний ТУ-134 вылетает в 21-10 на Сыктывкар. Один час и сорок пять минут полёта, и ты, около двадцати трёх часов в столице республики Коми. Место мне досталось в самом конце салона, по правому борту, возле иллюминатора. Правда спинка кресла не откидывается, там перегородка салона, за которой туалет. Ну ладно, можно потерпеть и так, главное, чтобы долететь. Самолёт полный. Я уселся в кресло возле иллюминатора, пристегнулся. Багажа у меня с собой нет, только дипломат, я его положил сверху на полку. Салон заполнился. Рядом со мной в кресло, что ближе к проходу плюхнулся мужичок. Крепко пьяненький, но старался держаться ровно, изо всех сил, чтобы не высадили обратно. Одет чистенько, аккуратно, дублёнка, шапка. По степени опьянения слегка напоминает Женю Лукашина из фильма «Ирония судьбы». Ещё и двигатели не запустили, а он привалился к моему плечу и заснул. Я не Эльдар Рязанов, не стал его толкать, тем более он меньше меня ростом и спокойно спит, уткнувшись в моё плечо. Взлетели и пошли на Сыктывкар. Я в тепле салона тоже вздремнул, тем более набегался по Москве. Но как только режим двигателей изменился, я сразу проснулся. Самолёт приступил к снижению, в ушах стало привычно давить. Мы снижаемся, уже заходим почти с прямой, подходим с юга к Сыктывкару. Я вижу в иллюминатор, как выпустились шасси (правую тележку), пошли на выпуск закрылки, слышу, как работает автомат тяги. До посадки осталось минуты две или меньше. Вдруг чувствую, как движкам увеличили режим, и машина, прекратив снижаться, разгоняет скорость. Смотрю вниз и вижу, как под нами мелькают огни уходящей вниз полосы. Я вижу, что в Сыктывкаре туман. А у тумана есть такая паскудная особенность – точно вниз смотришь, земля просматривается, а вперёд и вниз – сплошная пелена. Ну, думаю, сейчас из-за тумана пойдём на запасной, в Пермь. И точно, стюардесса говорит: «По метеоусловиям аэропорта Сыктывкар, туман, наш самолёт направляется на запасной аэродром в Пермь». Тьху, ты, этого ещё не хватало! Ну, ничего не сделаешь. Пермь, так Пермь. Долетели до Перми, приземлились и зарулили к самому аэровокзалу. Даже автобус подавать не надо, а сразу с трапа самолёта и в здание. Стюардесса говорит: «Уважаемые пассажиры! Наш самолёт произвёл посадку в Перми. Пожалуйста, пройдите в здание аэровокзала и будьте внимательны к объявлениям. О дальнейшем времени вылета вам сообщат!». А на аэровокзале светится надпись «Аэропорт», а «Пермь» не светится. Может провод повреждён. Я толкаю своего пьяненького соседа, мол, вставай, пора выходить. Он видать чуть отошёл во время сна и малость протрезвел, поэтому довольно шустро пошёл по проходу салона на выход из самолёта. Мы спустились по трапу и всей гурьбой ввалились в зал ожидания.
Смотрю, а мой сосед шустро пересёк зал ожидания, вышел через стеклянную дверь на привокзальную площадь, крикнул: «Такси!», запрыгнул в машину и умчался. Я ещё успел подумать: «Куда это он так шустро?!». Разместились на диванчиках, сидим, ждём дальнейшей информации. Пассажиров в аэропорту немного, только с нашего самолёта, севшего около полуночи на запасной. Где-то через полчаса, слышен рёв автомобильного двигателя, и такси с визгом тормозов останавливается перед входом в аэровокзал. Из него вылетает мой сосед по самолёту и с выпученными глазами бежит к стойке регистрации. Но пробегает мимо меня. Я хватаю его за полу дублёнки и приземляю рядом с собой, на диванчик, со словами: «Не носись! Никто и никуда пока не летит!». Он плюхается на диванчик, таки узнаёт меня и на пару минут затихает, пытаясь отдышаться. Успокоился, и рассказывает. Плюхнулся в такси и сказал: «На железнодорожный вокзал!». Чего тут непонятного? Таксист поехал. Аэропорт Большое Савино (в Перми), где мы приземлились, находится за несколько километров за городом. Дорога к городу идёт меж перелесков. Едут, темнота, только фары машины освещают дорогу. Мой сосед говорит водителю: «Странно, а брат сказал, что в Сыктывкаре ехать от аэропорта до вокзала всего десять минут, и всё по городу!». Он ехал в гости к брату встречать Новый Год и последние деньги отдал таксисту за проезд. Всё остальное видимо прогулял. Слегка оторопевший водила спрашивает его: «А ты думаешь, ты в Сыктывкаре?». Слегка пьяненький ездок ехидно говорит, как Женя Лукашин: «А где же мы, по-твоему?». Таксист притормаживает и в свете фар, справка от дороги, появляются огромные бетонные пять букв – «ПЕРМЬ». У пассажира ступор, а потом он орёт: «Гони обратно, пока самолёт не улетел, у меня денег больше нет!». Вернулись в аэропорт. Когда он мне всё это рассказывал, я от души смеялся, вспоминая фильм.
Просидели мы в этой Перми до 12 часов следующего дня, 31 декабря. Ходили в буфет, я подкармливал мужичка, попили коньяка с пепси-колой и кофе. Наконец, улетели обратно в Сыктывкар. Я своему соседу ещё дал деньги на такси, доехать до брата. Расстались по дружески. Я ему ещё сказал на прощание: «Спасибо за такую историю, как в кино!». Когда добрался до тёщи, жена Таня сказала, что они волновались, меня нет и нет. Но потом позвонили в справочное аэропорта и им сказали, что самолёт ушёл на запасной в Пермь и будет только завтра. Тогда мобильников ещё ни у кого не было, и предупредить не было никакой возможности. Ну, в авиации такое бывает. Планируешь одно, а может получиться совсем по-другому. Главное, что к Новому году долетели вовремя!