Пролог
Выхожу из банка и ничего не понимаю. Не могу мозги в кучу собрать, и в душе гулко и пусто. Меня как будто накрыло взрывной волной, и теперь нахожусь в состоянии тяжёлой контузии, мир вокруг отгорожен пеленой.
Куда-то плетусь без разбора и направления, и только истеричный сигнал легковушки, и визг тормозов вытряхивают из оглушающей ватной тишины в реальность,
- Ты – дура?! Жить надоело?! – разъярённый водитель выскакивает навстречу, остальные тормозят.
- Да! – делаю открытие, - я – полная дура! И жить мне незачем! – и падаю, будто этими словами уже сама лишила себя жизни.
- Эй! Ты охренела? – кажется, подхватил…
Потом, видимо, провал сознания…
-…Слушай, Анна Каренина, может скажешь, куда тебя отвезти? – я в машине. А за рулём тот самый мужик, что хотел меня прибить на дороге.
- Вы хотите меня отвезти? – повторяю вопрос, будто механическая кукла.
- Естессно! Пока ты ещё кого-нибудь под монастырь не подвела! Вам-то, пешеходам что? Отдохнёте в травматологии или сразу на кладбище, а нам – водилам - тюрьма! И разбираться не станут, что всего лишь исполнил голубую мечту суицидника!
- Простите, - извиняюсь машинально, - не подумала о Вас.
- Да о чём ты вообще думала, дурёха?! – дядьке за пятьдесят, видно, что нормальный, но зол ужасно, - у меня дочка примерно твоя ровесница! Езжу без нарушений всю жизнь и вот, считай, что дочь кидается под колёса! Как жить-то после этого?
- А мне как жить? – вот в чём вопрос! Хорошо, что помог сформулировать задачу, - спасибо, поищу другой способ, - выхожу из авто.
- Стоять! – командует почти отец, - поехали! Знаю одно спокойное местечко, расскажешь свою беду, а потом домой отвезу к мамке и папке, пускай жопу надерут, как следует!
Глава 1.
А начиналось смешно. Анекдотично. Хохотали до колик в животе. Ленка, захлебнулась чаем так, что носом пошёл, да и остальные до слёз веселились.
Ещё бы! Назначили какому-то Кузнецову физио левой стопы, а поскольку лежачий, пришлось с переносным прибором топать, вернее, ехать в лифте. Пришла, кликнула Кузнецова, отозвался. Ничего такой дяденька, лысенький, пузатенький, чистенький вроде. Правда, ногу давать не хотел, но я назначением перед носом потрясла, в буковки натыкала,
- Кузнецов?
- Ага! – подтвердил. А, раз так,
- Будьте добры! – отдался, как миленький. Кто ж с бумажками-то спорить будет!
Полечила и с чувством выполненного долга, пошла назад, в своё физиотерапевтическое. Слава Богу, у нас в основном народ ходячий, девочкой по вызову бегать приходится не часто.
То-то было возмущения, когда к концу рабочего дня из травмы позвонили,
- Девки, вы там совсем обнаглели?! Кузнецова нашего собираетесь лечить? Он уже достал! Когда придёте? – что за чертовщина?
- Мань, ты кого лечила-то сегодня? – это старшая наша Юлия Николаевна.
- Кузнецова! Могу клятву Гиппократа хоть на крови дать! Не налево же ушла с прибором?
- Слушай, сходи к нему ещё раз! Пускай поглядит на тебя, может вспомнит, что была уже? – ворчит, - мозги что ли отлежал?
Снова беру прибор, поднимаюсь в травму, топаю в ту же палату,
- Кузнецов! – сейчас вторую ногу зажарю!
- Я за него! – подпрыгивает, насколько это возможно в его положении, пол тела в гипсе, да ещё и на вытяжке.
Смотрю, совсем другой мужик! Палата такая же. Они стандартные на четыре койки, и лежит в том же углу. Остальные не лучше. Прямо кунсткамера, сплошные мумии: руки, ноги, а у соседа корсет на весь корпус.
И где же я была утром? Ладно, подумаю об этом потом. Иду к Кузнецову.
- Ну, давай лечиться! – дежурная фраза, а мозги набекрень. Хорошо, на автомате всё, опыт большой. Я в физио уже лет шесть, сразу после медучилища, как пришла, так никуда и не уходила.
Ясное дело, что у человека застойные явления при длительном постельном режиме, мышечная атрофия,
- Сейчас оживлять будем.
Откинулся на подушки,
- Оживляй! – уже на ты, как со старой знакомой, лежит довольнёхонек, а я всё гадаю, какое умопомрачение нашло на меня сегодня? Ведь не тот мужик-то! Тот Кузнецов лет пятидесяти, может даже с хвостиком, а этому стрекозлу, которого только гипсом можно удержать на койке, едва ли больше двадцати восьми. Он, пока я электроды пристраивала, уже весь извертелся. И тот шатен был, хоть и лысый, а этот блондин. Симпатичный причём, я бы сказала, смазливый.
Но пальцы не те!
Не знаю, откуда во мне взялось это странное эстетство, но всегда обращаю внимание на мужские руки. Мне нравятся аристократические кисти, как у пианистов. И гляжу на ноги, даже на стопы. Бывают красивые с высоким подъёмом, с не заваливающимися наружу или вовнутрь гладкими пятками и длинными ровными пальцами. Я всегда обращаю внимание летом на парней в сланцах, и мне нравятся такие пальцы с ухоженными ровными ногтями. Это сексуально. Может, для кого-то и нет, а для меня очень.
И вот пальцы у красавчика не идеальны! Они подогнуты, подобраны, словно в кулачок, и совершенно не привлекательны. Но, может, если встанет, распрямятся? Да и так ли уж это важно, если остальным Бог не обидел?
И он ведь это знает! Лежит и глазки строит.
Вот есть такая категория мужиков: непотопляемые! Под койкой судно, половина тела в гипсе, а он всё туда же,
- А, как тебя зовут? А меня Егор! – будто бы я спрашиваю!
Мне пофиг, как тебя зовут, мумия! Я вот думаю, кого лечила утром, но нельзя же быть грубиянкой, тем более, на работе. Ещё нажалуется, что сначала процедуру делать не шла, а потом явилась и послала!
- Маша, - отвечаю, потом поправляюсь скорей, - Мария Сергеевна.
- Лучше Маша, - расплывается в улыбке. Тоже мне, улыбака!
Соблазняет напропалую, выставляя напоказ все лучшие стороны: на щеках ямочки появились, глаза искрят, энергетика соблазна у парня в крови. Ох и котяра этот Егор Кузнецов! Улыбаюсь в ответ,
- Можно и Маша, - мне двадцать шесть на днях стукнуло, так что до Марии Сергеевны ещё порасту немного.
- А, можно, Маша, на свидание тебя пригласить? – оригинальненько, подыграть что ли?
- Где встретимся? – интересуюсь, - у памятника Пушкину или на углу у Патриарших? – он, наверное, сарказма не понял, хорошо, если Пушкина знает, а про Патриаршие, вообще, не поймёт, не Москва же, да и книжки такие герои не читают. Но даже не стушевался,
- Давай у Патриарших! Только поосторожней там, по трамвайным путям не ходи, не ровен час…
- Да типун тебе! – а он не дурачок этот Егор Кузнецов! Интересный парень, - договорились, приду! Завтра, часиков в десять вот с этой вот штуковиной! – снимаю контакты, таймер уже пискнул, пока мы тут забавлялись, а другие три мумии с интересом наблюдали представление, - смотри, не опаздывай! – грожу пальцем напоследок, - я опаздунов не люблю!
- Есть, спасительница! – смеётся и в шутку честь отдаёт, левой рукой, так и зафиксированной кверху!
- Наш пострел везде поспел! – уже спиной слышу завистливое с соседней койки. Остальных пациентов разглядеть не успела, всё внимание забрал Кузнецов.
Выхожу, начинаю дышать полной грудью. Как ни говори, а мужская палата с лежачими особями, ещё то испытание! Хоть и окно приоткрыто, несмотря на ноябрьский холод, всё равно, когда четыре практически обездвиженных мужика на шестнадцати квадратах вынуждены дневать и ночевать, не имея возможности толком помыться, запах специфический. Но Егорка-шутник мне приглянулся.
Однако, надо проводить следствие, куда же меня черти-то носили?
По итогу того первого Кузнецова срисовала на четвёртом, в терапии. Нумерация палат везде одинаковая с разницей в первой цифре, а так всё по стандарту. Вот и залетела в лифте не на тот этаж.
- А у того-то мужика узнала диагноз? – спрашивает Ленка.
- Ага! Пневмония у него! – смеюсь, а Ленка тонет в бокале с чаем.
- Интересно, что он подумал, когда ты к нему на дом явилась, ногу лечить? – это Лариска, ещё одна из наших.
- Да он не хотел даваться-то! – ржу не могу, как вспомнила его изумление, - испугался, глаза округлил! Но я ж с назначением, а там чёрным по белому: Кузнецов! Он и смирился, бедолага!
- Прям, кино! – Юлия Николаевна у нас тоже шутница, - когда второй раз в палату зашла, не спрятался?
- Неа, спал. Я подошла в лицо глянула, он самый, утренний! – Лариска заливается,
- Вот бы глаза открыл, а над ним Машка! Снова пытать явилась!
Вот так и началось знакомство с моей сумасшедшей любовью по имени Егор Кузнецов…