Мой опыт взаимодействия с психиатрией и психотерапией противоречив, – в нем есть и негативное, и позитивное. Я хотела бы показать, что бывают как некорректные специалисты и ошибочные диагнозы, так и (чаще!) настоящие профессионалы, правильные диагнозы и эффективное лечение.
Не буду останавливаться на том, чем отличаются психолог, психотерапевт и психиатр – об этом экспертно и доступно рассказали авторы блога Alter.
Как я поняла, что мне нужен специалист
В юности «искать себя», постоянно бросать любые начинания, менять партнеров, перебарщивать с алкоголем, ввязываться в драки – относительно нормально. Но когда тебе уже хорошо за двадцать, а твоя личность «перезагружается» и обновляется каждый день, делая невозможными работу, хобби и отношения – это маячок, что нужна профессиональная психопомощь.
Вот как я шла несколько лет к правильной диагностике – и что мне это дало.
«Я ошиблась, у тебя шизофрения»
История первая
Шизофрению мне поставили на основании «экспериментального» теста по крови.
В последующие годы я говорила об этом тесте с разными специалистами, и некоторые даже не отрицают того, что показатели в крови могут коррелировать с психическим расстройством. Но ни сейчас, ни тем более в далеком 2013 году нельзя было делать так, как сделала врач, к которой я обратилась со своими симптомами (теперь я знаю, что это пограничное расстройство – подробнее о нем здесь).
Психиатр изучила результаты анализов и сказала, что на шизофрению не похоже. Потом всмотрелась в цифры еще раз и сказала, что перепутала, на самом деле показатели очень даже «говорящие»: «Я ошиблась, у тебя шизофрения».
Когда я немного успокоилась и смогла спросить, что можно сделать, врач объяснила – ничего, только госпитализировать в остром состоянии. А пока иди – нагуляешь острое состояние, приходи, поможем.
Свериться с другим специалистом я догадалась только через несколько лет.
Мораль: если один врач ставит серьезный диагноз на основании какого-то инновационного и тем более экспериментального метода, лучше сходить еще к кому-то за подтверждением. И тем более нельзя удовлетворяться мыслью, что сделать ничего нельзя и надо просто доживать.
История вторая
Следующий опыт обращения за помощью был скорее позитивным – но с ложкой дегтя.
Новый врач оказался хорошим дядькой, который внимательно меня выслушал и сказал, что никакая это не шизофрения, а шизотипическое расстройство. И главное – рассказал, что облегчить состояние медикаментозно вполне себе можно, по крайней мере, притупить симптомы диссоциации и дереализации.
Первая схема антипсихотика действительно смогла это сделать. Но потом мне нарастили дозировку, и все, чем я стала заниматься – это спать. Мне трудно было даже дойти до ванной. На просьбу поменять препарат или вернуть прежнюю дозировку врач сказал «Не придумывай, не может быть такого от небольшого повышения!» и дальше говорить со мной не захотел.
Тогда я сделала то, чего делать, в общем-то, нежелательно: снизила дозировку сама. А через день врач перезвонил сам и извинился.
Мораль: есть хорошие препараты и есть хорошие специалисты. Но препараты и их дозировки могут не подойти с первого раза, а специалисты – тоже люди, и они могут уставать и выгорать.
История третья
Была я и у психолога – причем по поводу, не связанному с расстройством.
Тогда у меня умер близкий человек, мне было сложно справиться самой, и я захотела поговорить с кем-то о том, что горе никак не проходит, не проживается в нормальные, отведенные для этого, рамки времени.
Рассказала, что, конечно, жалко мне по большей степени себя, а не его, потому что он сильно болел перед смертью и вот, наконец, больше не мучается.
«С чего вы решили, что он сейчас не мучается?», – спросила психолог (имея в виду, вероятно, какой-то религиозный смысл). Меня это настолько шокировало, что я просто ушла с приема. И до сих пор я считаю это правильным решением, потому что добавить клиенту/пациенту болезненных переживаний – такая себе тактика.
Мораль: психотерапия не всегда комфортна. Но есть здоровый дискомфорт – это когда вам просто не хочется менять деструктивные установки на конструктивные; такой дискомфорт стоит прожить и преодолеть. А есть нездоровый – когда специалист навязывает вам собственную картину мира, да еще в такой ироничной форме.
***
Ну и наконец про тот опыт консультации и диагностики, каким он должен быть – и бывает.
«Мы живем на Сатурне»
Весной 2021 года я решила зайти, наконец, не со стороны психиатрии, а все-таки начать с психотерапевта. Я долго изучала всех, кого мне предложил сервис подбора, и выбрала специалиста, который начал практиковать в возрасте тридцати лет – и на тот момент имел около семи лет практики.
Конечно, такой расчет ни разу не значит, что человек УЖЕ опытный, но ЕЩЕ не получивший профессиональное выгорание. Но мне понравилось, как минимум, что человек пошел учиться на психологию в сознательном возрасте, а не сразу после школы.
Еще при подборе психотерапевта или психолога я бы посоветовала спросить себя, с человеком какого пола и возраста вам будет комфортно. Мой негативный опыт сосредоточился к тому моменту на женщинах, поэтому я выбирала однозначно среди мужчин моего возраста или чуть старше. Хотя напрямую на опыт и квалификацию эти показатели влиять не должны – но по факту они часто влияют на комфорт клиента/пациента.
Я хотела как можно точнее объяснить специалисту, что со мной происходит, и после того, как описала симптомы, добавила: «Как будто живу на Сатурне, где в сутках по десять часов – так быстро меняется мое состояние, и я не могу ничего с этим сделать». Возможно, в этот момент у него сложилась картина моего диагноза, и он сказал, что может предположить у меня пограничное расстройство – но ставить его он не имеет права.
И дал мне контакт психиатра из Германии – для удаленной консультации. С ним мы проговорили три часа, но предположение психотерапевта он подтвердил практически в первые минуты. Оказалось, что у меня очень классическая картина пограничного расстройства – можно сказать, все по учебнику. И с этим можно жить, и держать его в узде. Рассказал, как оно проходит у других, что я могу с этим сделать, нужны ли мне медикаменты, что мне полезно почитать.
Подробно об этих событиях я рассказываю в своей книге «Мы живем на Сатурне. Как помочь человеку с пограничным расстройством личности».
Психиатр «вернул» меня психотерапевту, который предположил у меня верный диагноз, и с которым мне оказалось комфортно. Тем не менее в терапию он меня не взял, потому что на тот момент у него не было нужных компетенций для работы с ПРЛ. И отказал профессионально и корректно, согласившись временно поработать со мной – при условии, что я начну искать подходящего специалиста. Как можно было бы на его месте поступить лучше, я даже не могу придумать: до сих пор для меня эпизод – образец профессионализма в психотерапии.
«Своего» психотерапевта, впрочем, я все-таки нашла – в апреле 2022 года, то есть почти год назад. О том, что мне дала психотерапия, я расскажу в отдельной публикации чуть позже – так что подписывайтесь и оставайтесь.
В сухом остатке: бояться диагностики не стоит. Правильный диагноз – это первый шаг если не к выздоровлению (не всегда оно возможно на сто процентов), но как минимум к улучшению качества жизни.
—
Пожалуйста, помните: я не психолог и не психиатр. Я пациент, который частично научился справляться со своим расстройством – и хочет и может делиться опытом. Если чувствуете, что не справляетесь сами, обращайтесь к официальной медицине: психиатрия и психотерапия не зло, они действительно помогают.
Приобрести мою книгу про пограничное расстройство личности можно на сайте издательства «Альпина Паблишер».
—
Другие публикации канала:
Чем люди с пограничным расстройством отличаются от остальных
Почему «Строй личные границы!» – неэффективный совет
Как я написала и издала книгу о своем расстройстве