Лет двадцать я не был в Москве. Последний раз был в середине семидесятых, хорошо запомнилась тогда просторная, с прекрасной перспективой на окрестности привокзальная площадь у Киевского вокзала. И вот, вышла оказия в апреле 1993 года посетить Москву, побывать у Киевского вокзала. Там у меня, на Брянской улице, жил брат с семьёй.
Вышел я из метро и… не узнал прежней Москвы. Вся площадь была заставлена кооперативными палатками и ларьками, в которых продавалась всякая всячина от презервативов и всяческих наклеек на автомобили, до сигарет и спиртного разных сортов.
Царила неописуемая колготня. Не понял даже, как пройти к нужной мне улице между палаток, между снующих торговцев и грузчиков с двадцатикилограммовыми коробками фарша голландской индейки. Тут же предлагали свои услуги цыганки с младенцами через плечо наперевес.
Стараясь, чтобы меня никто не заметил, тихо выбрался из этой толкотни на Брянскую улицу. Её я тоже не узнал. Где раньше, слева, стояли деревянные двухэтажные дома, где жили потомки извозчиков-лихачей и голосил по утрам петух, стояли уже новые высотные дома с шикарными и дорогими магазинами.
Меня обогнали двое парней со стороны ларьков привокзальной площади. Один догнал другого, убегающего от него, зажал в углу дома и надавал ему увесистых тумаков. Лихая разборка посреди улицы.
У стенки дома, прямо на пыльном тротуаре, у шикарного магазина или ресторана, стелили тихо так, деловито, ребристую картонку два бомжа, пожилой убогий мужичонка (иначе и не назовёшь) и пожилая (а может, только казалась пожилой) женщина.
Такое ощущение было, что оба они были присыпаны мелкодисперсной серой пылью. Они были как нищие прошлого века с картины художника Перова. Откуда такие вдруг появились, их же не было в те, прежние времена Москвы шестидесятых и семидесятых годов? Какая стихия сорвала их со своего места и бросила на пыльный асфальт Брянской улицы в центре Москвы?
Резким контрастом, как будто специально продемонстрировать это мне, из шикарного бутика (грех обозвать его магазином) или ресторана, вышел богато одетый, респектабельный негр при часах «Rolex», с ароматно дымящейся сигарой «Henri Upmen» в пальцах правой руки, одетый в белые, шикарные джинсы.
Он с гордо поднятой головой, довольный своей жизнью, прошёл, даже не заметив притулившихся к стене дома, сросшихся с пыльным асфальтом улицы убогих бродяг.
Посмотрел я на этого шикарного негра, потом на серых убогих бомжиков, когда-то бывших людьми, в асфальтовой пыли, и страшно поразился диким переменам, которые так изуродовали и обезобразили мою Москву, которую я любил в шестидесятые и семидесятые годы, по которой любил бесцельно бродить и радоваться жизни. Когда не было таких ужасающих контрастов, не соседствовали запредельная нищета и запредельное богатство...
Борис Евдокимов
18.03.2023