Сперва хотелось бы поговорить об авторе и его неоспоримом вкладе в различные течения философии. Кьеркегор считается предтечей экзистенциализма (именно он ввёл понятие «экзистенция»), «а его идеи оказали непосредственное влияние на философскую антропологию, персонализм, «диалектическую теорию» Карла Барта», немецкую «диалектическую теологию» и т.д. Во многих книгах известных фамилий (Хайдеггер, Ясперс, Фрейд, Делёз, Адорн и др.) можно также увидеть многочисленные отсылки к трудам Кьеркегора, который писал в своё время под десятками псевдонимов.
Доступность (восприятия изложенного им в книге): что-то между -3 и 11 (по шкале от 0 до 10). В одно мгновение слог кажется крайне простым и даже весьма разговорным, но в другое сразу чувствуется всё специфическое философское послевкусие, дальше по цитатам его можно лучше распробовать. Текст также полон терминологии, которую приходится вспоминать, а в следствии и потрудится связать все изложенные мысли автора с ломанными понятиями этих терминов. В общем, вкусно)
Итак, о чём же книга? Как можно заметить по фото содержания выше, она об отчаянии. Возможно, если слово встретится раз в общей картине слов, то мы его поймём, но если «ему» посвящают книгу и определяют всевозможные его виды (отчаяние бесконечно и конечного, возможного и необходимого, отчаяние-слабость и -вызов и др.; да, эта книга – сплошная диалектика), то невольно начинаешь сомневаться: «а что же оно значит?..».
Но, чтобы понять, что такое «отчаяние», нужно вначале понять, что такое «Я/Человек/Дух/Личность» по Кьеркегору (с чего он и начинает свою книгу):
«Человек есть дух. Но что же такое дух? Это Я{1}. Но тогда — что же такое Я? Я - это отношение, относящее себя к себе самому, — иначе говоря, оно находится в отношении внутренней ориентации такого отношения, то есть Я — это не отношение, но возвращение отношения к себе самому.
Человек — это синтез бесконечного и конечного, временного и вечного, свободы и необходимости, короче говоря, синтез. Синтез — это отношение (Forhold) двух членов. С этой точки зрения Я еще не существует.»
«Личность — это синтез возможного и необходимости.»
Только теперь можно определить отчаяние.
«Отчаяние — это внутреннее несоответствие в синтезе, когда отношение относится к самому себе. Однако синтез — это не несоответствие, он есть просто возможность или же возможность несоответствия предполагается в синтезе…отчаяние — в нас сами; так что если бы мы не были синтезом, мы не могли бы и отчаиваться, и если бы, этот синтез не получал свое оправдание от Бога уже изначально, мы также не могли бы отчаиваться.»
Отчаяние является одновременно болезнью и спасением, оно является грехом и надеждой на исцеление. Оно является тем и другим в чистой диалектике, и симптомы каждого также диалектичны
(«..с физическим здоровьем всегда остаешься в границах непосредственного, диалектика же открывается только с болезнью...для духа нет непосредственного состояния здоровья.»)
Но даже тот же «грех» предстаёт чем-то положительным:
«..грех подразумевает Я, поднятое к бесконечной мощи идеей Бога, а стало быть, подразумевает также максимальное осознание греха как действия. Именно это выражено в тезисе, что грех — это нечто положительное; его позитивность состоит как раз в том, чтобы быть перед Богом.».
И грех здесь будет не действием или проступком, а неверием («противоположность греха — не добродетель, но вера.»). И самое худшее – это продолжение греха, оставаться в грехе, где нет ни милости, ни раскаяния, ни осознания правого и себя.
Но многие могут оставаться спокойными, ибо их жизнь может быть «..слишком не-духовна, чтобы именоваться грехом, почти слишком не-духовна даже, чтобы именоваться отчаянием.»
Кьеркегора также донимает парадоксальность христианства, сколько бы недопонимания и возмущения не возникало, нужно просто верить.
«Но и здесь этот наилучший изобретатель парадоксов, каким является христианство, остается настолько парадоксальным, насколько это возможно; работая, так сказать, против самого себя, оно столь прочно полагает положительную природу греха, что затем кажется совершенно невозможным ее устранить, после чего то же христианство благодаря доктрине искупления вновь устраняет эту природу столь решительно, что она как бы поглощается морем.»
«…христианство — это все же изобретение безумия божественного: подобный догмат мог возникнуть лишь в мышлении Бога, который лишился разума, — так должен заключить человек, чей собственный разум пока еще невредим.»
Если подытожить всю диалектику отчаяния, то распробовать его (отчаяние) часто бывает необходимо. Христианство, как и многие другие религии, любит сложности, ограничения и пострадать, несмотря на то, что идут и ведут к совершенно противоположному. Так и с отчаянием, будучи столь болезненным, оно также столь рефлексивно и исцеляюще.
«..ведь, только отчаявшись и став прозрачным для себя, это Я погружается в Бога.»
И ещё интересные факты о Кьеркегоре, выявленные по ходу чтения его книги: он откровенный истинный этик (не эстет): «Так, видимо, живут толпы людей; они как безумные трудятся над тем. чтобы затемнить свое этическое и этико-религиозное суждение, которое толкает их к решениям и следствиям, порицаемым их собственной низшей природой; вместо этого они развивают в себе эстетическое и метафизическое сознание, которое служит всего лишь отвлечением от этического.», не равнодушен к язычникам (христиане для него куда выше): «Так, языческий эгоизм, несмотря на все, что о нем могут говорить, был далеко не так качественно определен, как это можно обнаружить у христианина; ибо Я язычника не предстояло перед лицом Бога. Язычник и естественный человек имеют в качестве меры только человеческое Я. Потому не будет, возможно, ошибкой с высшей точки зрения утверждать, что язычество погрязло в грехе, однако в основе своей его грех состоял лишь в отчаявшемся неведении Бога, неведении своего существования перед Богом; по сути, это значило "быть без Бога в мире".»,, может забавно высмеять всё малодушие, глупость и бездуховность людей: «Ибо человек непосредственности не знает самого себя, — он буквально знает себя лишь по платью, он не узнает своего Я (в этом и обнаруживается его бесконечный комизм) иначе как сообразно своей жизни. Невозможно было бы найти более смешного недоразумения; ибо на деле бесконечное — это различие между Я и его внешним.», толпы и стада не любит: «...массы нельзя судить; их можно убить, залить их струями воды, льстить им, короче, сотнями разных способов обходиться с толпой, как с диким зверем, -но вот судить людей, как зверей, — невозможно, ибо зверей не судят..».
