В 1917 году Иван Матвеевич вернулся из армии и женился. Знаете, где он встретил жену? У себя дома.
Надо сказать, германскую войну в Челябинске заметили не сразу. Взрывов и стрельбы было не слышно, железные дороги, конторы и учебные заведения продолжали работать, на рынках и в магазинах хватало продуктов, цены держались прежние. Разве что мобилизация развернулась полным ходом, и городские будни оживляли отряды солдат с песнями и проводы эшелонов под “Прощание славянки.”
Постепенно ситуация изменилась. Через Челябинск и до столыпинских реформ тянулись на восток переселенцы, а теперь туда хлынули беженцы. В конце 1915 года в городе их было уже 22 тысячи. Часть бежала от войны, но большинство составляли депортированные жители прифронтовых районов: евреи, немцы, поляки и другие народы, в чьей лояльности власти сомневались. Не зря многие историки называли Россию страной беженцев.
Беженцев размещали в бараках переселенческого пункта, на вокзале, а потом и в каждом свободном уголке города. Заведующий переселенческим изолятором Фёдор Горбунов вспоминал, что люди заполняли все вокзальные помещения и перрон, ютились под открытым небом. Они голодали, поскольку быстро проели собственные скромные запасы, а ежедневная порция горячей пищи не спасала. В антисанитарных условиях вспыхнули тиф и туберкулёз, с вокзала в лазарет ежедневно доставляли возы больных.
В это время и появилась в Челябинске будущая жена Ивана Матвеевича. Известно о ней совсем мало, в семейном фольклоре осталось имя - Стеша - и тёти Олин ярлык: “белоруска-беженка”. Остаётся только гадать, сама ли Стеша бежала от войны, или её выселили (возможно, как польку?). В подобном положении о везении говорить кощунственно, но в какой-то мере ей повезло: она не умерла с голода и от болезни, не попала в проституцию, а устроилась к Екатерине Кирилловне не то прислугой, не то гувернанткой. А скорее всего, и той, и другой: Екатерина после смерти сестры растила кроме своих детей Мотю, Володю и Нину и, конечно, нуждалась в помощи.
Говорят, Стеша была красивой женщиной, Иван Матвеевич увидел её и влюбился. Некоторое время он, как мы знаем, крестьянствовал, а в 1919 году, после освобождения Челябинска от белых, забрал семью и переехал в Челябинск, потом в Омск и оттуда - в казахстанский Петропавловск. Прадед везде служил в ревкомах, но мы не нашли его фамилии ни в одном архиве в соответствующих фондах.
В 1919 году у Ивана и Стеши родилась дочь Надюшка.
Есть фотография Надюшки и Стеши 1929 года, Стеша там крепкая и ладная, а лёгкая асимметрия лица лишь подчёркивает её миловидность. Как знать - может, это след пережитого в войну. На обороте снимка Фросиным почерком написано Стешино полное имя: Стефанида Антоновна.
Надюшка рано умерла, родители это тяжело переживали, а Стеша, по словам тёти Ольги К., “какое-то время была как бы помешанная”. Иван Матвеевич писал сыну Володе 15 мая 1935 года:
“Мне пришлось пережить много очень тяжелых моментов. Например, в сентябре месяце 1933 года в Чимбае померла Надюшка. Она перед смертью много говорила про тебя. Говорила, как ты, приезжая в Петропавловск, положил под подушку ей куклу, и всё она ждала, что ты к нам приедешь.
В ноябре того же года мать заболела сыпным тифом. (Речь о Стеше). Проболела около двух месяцев.
По выздоровлении я поехал в Ташкент и оттудова 8 апреля 1934 года приехал в Челябинск. В Челябинске 14 июля внезапно безо всякой боли у меня пропало зрение правого глаза, который видел лучше, чем левый. Так что сейчас правым глазом я ничего не вижу, а левый имеет потери зрения более 95%. Я обратился в врачебную комиссию, которая признала у меня нетрудоспособность и перевела в инвалиды 2 группы. Я с октября прошлого года получаю пенсию в сумме 141 руб. в месяц.
Мать в конце прошлого года ходила на курсы сестёр санитарок от Нарпита и сейчас работает сансестрой при столовой, получает 145 руб., из которых вычитают за стол 25 руб. в месяц. Сейчас время 8 ч. 30 мин. утра, а мать уже как часа два ушла на работу. Она кроме как сансестра, является заместителем зав. столовой.
Челябинск является сейчас областным городом. Имеет более 300 000 жителей. Все улицы мощёные. Масса асфальтированных тротуаров. Имеются здания 5-6 этажей, занимающие территорию по целому кварталу. Имеется гостиница в 700 номеров, трамвай, имеющий 7 линий от вокзала и почти во все концы города. Автомашин не меньше 5000. Так что ничего похожего на тот Челябинск, в котором мы когда-то жили.
Пока довольно, ждём твоего письма. Целуем тебя, мать и папка”.
Спустя год Иван Матвеевич умер. Но история Стеши на том не закончилась. Тётя Ольга К. выросла, уехала, а в 1943-м вернулась в Челябинск и встретила свою бывшую няню или гувернантку.
Стеша к тому времени вторично вышла замуж и родила сына. Они с мужем держали крепкое хозяйство на окраине города. Стеша зазвала в гости Ольгу и Груню Лампетову и угостила куриной лапшой, что в голодное время казалось праздником.
Заключительная часть Стешиной истории мало того, что не подтверждена документально, но и представляет из себя двойной пересказ и, не исключено, что коверкает факты как игра в испорченный телефон.
“Мне рассказывал дядя Яша, - пишет тётя Ольга, - что потом Стеша с мужем всё распродали и уехали в Сочи. А там, послав мужа на базар, сама с мальчиком и вещами скрылась. С тех пор след её исчез. Говорили, что якобы родственники увезли её в Польшу. Но не знаю. А старик там умер.”
На более поздней фотографии Стеши асимметрия заметней: правый глаз словно подмигивает, один кончик рта приподнят, другой опущен. Смерть ребёнка, болезнь, учёба и работа, инвалидность мужа - всё это не прошло даром.
Стефанида Антоновна появилась в нашей семье словно ниоткуда и исчезла в никуда, рассеялась как дым. Даже та малость, что о ней известна, вызывает сочувствие: одинокая женщина без дома, без средств и практически без прав. Обрела ли она, наконец, счастье?