Степан дождался, когда машина из виду скроется и бегом в магазин.
- Валентина, собирай народ. Беда у нас.
- Зачем тебе народ. Говори, не томи.
- Не искушай меня, Валь, скажу, как время придет. Говорю ж тебе: беда у нас.
- Так вот, - Как можно тише и таинственнее Степан рассказ начал, когда в магазине собрались все, - сегодня я корову выгонял, и мимо дома цыганского возвращался. Гляжу, машина стоит незнакомая, а на крыльце баба какая-то устроилась, ждет. Я к ней: что, мол, и как. Так она мне поведала, что Зойка-то наша Акимовых внучка.
- Ну и че? – Народ его беспокойства не разделял, - это уже Светкина дочка, законная. Пусть докажут теперь, что она когда-то Акимовых была. К тому же слышали мы, что помер он недавно. Так что не баламуть народ.
- Да как же вы не понимаете? Доказать, что Зойка их дочь пара пустяков, с такими-то деньжищами. Он весь район наш за бесценок за один год подмял. А тут ребенок один и беззащитный.
- Светка тоже не щи лаптем хлебает. – Мироновна говорила громко. Она дочкой своей гордилась, не у всех такие возможности. А Света в районе человек уважаемый, - Не испугаешь нас деньгами. Тоже мне властелины мира, а дочь родную за деньги продали. Ты представляешь, что было бы, если бы задохнулась она в этом чулане. Или отравы, какой наелась. Это же чистый случай, что жива осталась. А ты что предлагаешь нашу Зойку им на растерзание отдать? Не хочу воспитывать, хочу воспитывать. Подайте мне назад её. Даст Бог не найдут. Че они у всех усыновленных ДНК брать будут?
- Ты, Мироновна, не глупи, - Степан покраснел от негодования, - Карточка у них Зойкина. По садикам разошлют и найдут за пару недель.
- Не водит Света в садик Зою нашу. Она плачет, ни в какую идти не соглашается. Взрослых не боится, а вот к детям у неё другое отношение. Так что Света няню наняла. Дома она её воспитывает.
- Нет, - Степан задумался, - не правы вы. Если захотят, найдут. Скажет кто-нибудь. Не в лесу живут. Ребенок неизвестно откуда сразу в четыре года появился. Многие в её историю вовлечены, ЗАГСы там всякие, судьи, адвокаты, юристы, соседи, няни. Кто там еще для оформления понадобился? Да и мы могли болтануть кому-нибудь. Когда знают тайну больше двух человек, узнают и все.
- Да как же так-то? – До Мироновны стал доходить смысл сказанного, - это что же, теперь Свету надо материнства лишить?
- Вряд ли, решение об усыновлении аннулируют, наверное.
- Да как же это так. Я Свету такой счастливой не видела никогда, - Мироновна заголосила, - что же за несчастья доченьку мою преследуют. Как же она теперь без ребеночка родненького.
- Ты это брось, не в театре, - председатель, молчавший до этого, вдруг заговорил, - какая она ей родненькая? Зойка всем нам родная стала. Так что не причитай, а позвони лучше Светлане, да подскажи что делать.
- А я номер не спросил, - Растерянно произнес Степан.
- Зачем тебе номер этой женщины? Мы так сделаем: где Акимовы живут, у нас все знают. Так что надо съездить в С*****, расспросить что за семья. Мать её найти, а там уж и тайну нашу рассказывать. Кто знает, может мать наркоманка какая, раз столько лет ребенка не вспоминала. Женщина эта может и вовсе мошенница. А мы ей Зойку свою на блюдечке с голубой каемочкой. Так что не спешим с действиями. Светка тоже грамотная у нас. Разузнает что надо, а там решать будем. Мы эту кашу заварили, нам в ней и вариться. Расходимся, или вам делать нечего?
Света спокойно новость восприняла.
- Я так и знала, что не дается мне счастье без мучения. Но знайте, я просто так Зойку не отдам. Наша она, поняли. Мы любим её. И я, и Володя как родную приняли. Если надо уедем, фамилию поменяем, а дочку не отдадим.
- Да подожди ты, - председатель говорил спокойно, пережил уже всю ситуацию, через себя пропустил, - вечно бегать не будешь. А если счастья ребенку хочешь, то сделаешь, как ему лучше.
- С нами ей лучше, - твердо добавила Света. – А если кто сболтнет лишнего, не посмотрю, что почти вся деревня в родственниках у меня. А эти Акимовы пусть еще докажут, что достойны Зойку воспитывать. Много денег еще никому счастья не принесли. Не зря они её от людей в табор цыганский прятали. Значит, кто-то жизни её угрожает. А вы там уши развесили, первой попавшейся женщине поверили.
- Поступай, как знаешь, - сдался председатель, - мы молчать будем. Обещаю тебе.
Света положила телефон и тяжело опустилась в кресло. Она только сейчас заметила, что все это время нервно ходила по комнате. «Ничего, ничего, - думала она, – это Андрей Николаевич всемогущим был, а дети его пока никто и звать никак. Поборемся. Я -то полдеревни приведу в свидетели. Пусть еще докажут, как дочь свою потеряли. Почему она в столь странном месте оказалась. Если надо, то и табор этот найду. Мать – то, скорее всего, надо материнства лишать. А если и вправду Зоя её не знает, то задача наша облегчится. Где она была все это время? И зачем ей Зоя наша понадобилась. Пусть теперь они, пусть сами….»
Света засмотрелась, как Зоя куклу спать укладывает, как песню колыбельную ей поет. «А я ведь эту песню не пела ей никогда. Где она её слышала? Бедный ты мой ребенок, что же тебе пережить пришлось…»