С появлением девочки в доме Серафимы, весь уклад ее жизни пришлось менять. Девочке нужно было тепло и забота. Не смотря, на все свои дарования, Фрося была просто ребенком. И хотя не по годам была серьезна и Дуся ее многому научила, она, все равно любила поиграть во дворе с котом, который неотступно следовал за ней, да и Кореня она видела и частенько с ним беседы вела.
Первое, что сделала Серафима, сняла свой черный наряд. Негоже было ребенка пугать своим похоронным видом. Открыла свой огромный сундук, достала, еще матерью ее шитые кофточки и цветные платочки. Из своей цветной юбки сшила Фросе сарафан. Сама принарядилась в темно синюю кофту с оборками на груди и косу накрыла белым платком в мелкий цветочек. Тот, что поярче был, в горошек, повязала Фросе. Радости у девочки было много. Она росла красивым ребенком. У нее была длинная коса темных волос, которую Серафима уложила вокруг головы Фроси, показывая как лучше прибрать волосы, заколола гребнем и сверху повязала платочек. Лицо у Фроси было смуглое, обрамленное мелкими кудряшками, черты лица тонкие, унаследованные от матери и на лице сияли два больших зеленых глаза. Сима смотрела на Фросю и улыбалась. Девочка вся светилась солнышком. Радовалась обновкам искренне.
- Нет, - думала Серафима, - ошиблась, наверное, Варварушка насчет червоточинки, один ясный свет исходит от Фроси, уж такая чистая душой и сердцем, - сама-то Сима понимала в этом, и видела темное в людях.
Серафима принялась возрождать свое хозяйство. В сарайчике, конечно, кудахтали курочки, но тем и были ей удобны, что сами выходили и паслись, прям во дворе, другой живности не заводила, говорила сама себе, что хлопот много, да и некогда ей было этим заниматься. А тут хочешь, не хочешь, а в доме молока надо. Ребенка надо было кормить и поить.
Пришлось Симе идти в деревню. Вспомнила она, что бабка Мотя собиралась отдать свою козу кому-нибудь. Ноги у старухи совсем ходить плохо стали, а бросать животное на произвол ей не хотелось, вот она и спрашивала всех, может, кому нужна ее коза. Но народ знал норов козы Маньки. Бодучая была, да с норовом. Могла удрать из сарайчика и при случае и боднуть хозяина. Как говаривали соседи:
- Вся в хозяйку, такая же норовистая!
Сима приготовила бабке Моте мазь для ног и пошла в деревню. Мотя сидела на солнышке, на завалинке и дремала.
- Здоровья тебе Мотрена, - поприветствовала Серафима старушку, заходя во двор.
Та вначале и не узнала Серафиму. Наряд то Сима сменила.
- И хто это? – прищурив подслеповатые глаза, спросила Мотя, - никак Серафима, по голосу слышу. И чего эт ты на себя не похожа? Вроде, как и молодела даже?
- Да я это, я! - присаживаясь рядом с ней на завалинку, ответила Сима, - да просто траур свой сняла, сколько уж лет то нашу, вот решила, что хватит.
- И то правильно, - одобрительно закивала головой Мотя, - чего себя хоронить-то раньше времени, ты ж баба еще молода, сколько тебе годков то настучало?
- Да за сорокот уже перевалило, - улыбнулась Сима, - на, баб Мотя, я тебе мазь для ног принесла, как обещала. Натрешь, и носки потеплее одень и три дня не смывай, полегче будет. Сама понимаешь вылечить твои ноги уже не вылечу, но все ж, полегче будет.
- Ой, благодарствую, - запричитала Мотя, - а то ж я прям совсем обезножила.
- Баб Мотя ты козу свою еще ни кому не отдала?- спросила Сима.
-Дак, кому эта фулиганка нужна то? – запричитала Мотя, - как зайду к ней в сарайчик, она так и норовит меня боднуть или лягнуть, ну прям спасу от нее никакого нет. А тут на днях сбежала и три дня где-то шарилась. А я, сама понимаешь, искать ее не могу, ноги то не ходют! Прям беда с этой Манькой. Думала, ее волки погрызли, ан нет, вчерась вот заявилась. Срамота одна! Вся в репьях, прям точно где-то гуляла по косогорам. А ты чего спрашивашь? Тебе если надо, так забери ее. Устала я с ней воевать, да и сил моих на нее нет. А на мясо резать не резон, молода еще коза-то.
- Благодарствую, - сказала Сима, - я заберу, мне сейчас очень нужно, а что с ней я разберусь.
-Бери милая , бери! Слышала я , что ты девочку в тайге нашла! Благо дело ребеночка, то спасти! Вот ей молочко то и в самый раз будет! Забирай! Она вот в сарайчике , фулиганка бодучая!
Серафима встала и пошла к сарайчику. Там, в углу на сене лежала коза. Вид у нее был весьма потрепанный и на боках видны были пучки репья.
Увидев, что к загону кто- подошел, коза подскочила и выставив рога медленно пошла на таран.
-Э нет! Дорогая моя! – засмеялась Сима, - со мной такие выкрутасы не пройдут!
Как только коза подошла ближе, Серафима вскинула руку и положила ладонь на лоб козы. Та вдруг остановилась и посмотрела на Симу.
-Ну вот! Красавица моя, пойдем ка домой, там тебя уже ждут, - Серафима не отнимая ладони, что-то сказала, на своем языке, открыла калитку загона и пошла прочь со двора. Коза, как привязанная пошла за ней.
- Свят, свят! – только и промолвила Мотя.
Так они и прошли через всю деревню, на удивление всех, кто попадался у них на пути.
Добравшись благополучно до дома, Сима оправила козу в сарайчик, где ей уже было приготовлено место, и зашла в дом. Фрося сидела за рукодельем. Шила себе белую рубаху, как ей показала Сима.
- Ну вот! Теперь у нас есть коза Манька, иди ка погляди Фросюшка, да из нее надо весь репей-то повытаскать, а то нацепляла его где-то, - обратилась она к Фросе.
Та радостно соскочила с места, и побежала во двор, а следом за ней помчался Степан.
-Вы там долго-то не будьте, скоро обед готов будет, - крикнула Сима вдогонку девочке.
Минут через пять Серафима тихонько вышла из дома и пошла посмотреть, чего там творится , в сарайчике.
Она остановилась в дверях сарайчика и увидела неожиданное.
Коза стояла перед Фросей мирно пожевывая сено. Фрося подняла руки и пошевелила пальцами в воздухе над местом, где виднелся целый пучок репейника. Волоски шерсти стали сами расплетаться и репей сам стал отделяться от бока, повис в воздухе и потом упал на пол. По току, что коза никак не реагировала на эти действия, ей было не больно. Когда Сима подошла посмотреть, вся коза уже была очищена от репья, и шерсть на козе лежала ровными прядями.
Степан увидел Серафиму сразу, но она приложила палец к губам, предлагая ему помолчать.
Сделав вид, что она только подошла к сарайчику Сима позвала Фросю:
- Ну и где вы тут застряли? Еда стынет на столе.
Она видела, что Фрося чуть вздрогнула, опустила быстро руки.
- Идем уже!, - крикнула она и выбежала на встречу Симе.
- Матушка, а коза то наша детенышей ждет, - радостно выпалила она.
-Да ты что? – удивилась Сима. Она поняла это, еще там во дворе у Моти, но говорить ничего не стала бабке, да и зачем ей это было знать.
-Ну и хорошо, будут у нас к лету козлята, а к зиме и подрастут хорошо, - засмеялась Сима, а сама про себя отметила, что работать с предметами на расстоянии, это уже у Фроси от отца. Знахарки таким не владеют.
Маньку начали исправно кормить свежей травой. Фрося варила ей и давала теплую еду из репы и хлеба и Манька начала опять давать молоко. Кроме этого Фрося начала чесать козу, и она стала гладкой и не такой уж и вспыльчивой и бодучей, как говорила бабка Мотя. Кроме всего еще и пух начесывали, из которого Сима пряла тоненькую нить для варежек и носочек, а заодно и Фросю учила этому рукоделью.
Фрося с удовольствием бралась за любую работу, старательно училась у Серафимы как сбору трав, так и рукоделью.
- Ладная хозяюшка выйдет из нее, - думала Сима, задумчиво глядя на Фросю, когда она сидела за прялкой. Веретено мерно крутилось в ее тонких пальцах.
Первое проявление отцовского наследства у Фроси Серафима увидела, когда той уже исполнилось 16 лет.
Серафима собралась плести большой короб из лозы, которую они с Фросей накануне принесли домой. Работа была не для тонких пальчиков Фроси, но она настойчиво просила научить ее этому .
- Хорошо, - согласилась Сима, - только давай мы тебе выберем лозу потоньше, и ты будешь плести широкий короб, что вроде большой тарелки, под пироги, а то мельник недавно сказал, что на днях можно забирать нашу муку с мельницы, вот напечем пирогов, да хлебов и как раз нам такая широкая тарелка и понадобится. Сказано, сделано.
Отобрали тоненьких веточек и Серафима начала показывать Фросе, как складывать и переплетать веточки, что бы поучилось дно. Фрося загорелась вся и приступила к делу.
Сима плела большой короб, а Фрося широкую тарелку.
В какой-то момент ветка лозы вырвалась из тонких пальцев девочки и краем больно хлестнула ее по лицу. Фрося от неожиданности выставила вперед руки и отшвырнула от себя уже обозначенное дно тарелки, и закрыла лицо руками. То, что раньше было уже похоже на дно тарелки, от резкого взмаха рук Фроси в воздухе рассыпалось в прах.
Серафима бросив все, подскочила к Фросе.
- Ну, что ты!? – она присела около девочки, - покажи, что там?
Фрося медленно опустила руки. На щеке краснел след от удара лозы. Но больше всего Симу насторожило, то, что один глаз Фроси затянуло черным облаком. Она смотрела на лицо Фроси, и не узнавало его, на одной стороне лица светился слезой ярко зеленый глаз, на другой – глаз заволокло черным.
- Ну, вот! Я же говорила тебе, что это сложно, с ветками работать, - спокойно говорила она, глядя на Фросю, и не обращая внимания на изменения в ее лице, - сейчас все пройдет. Она приложила ладонь к больному месту и что-то быстро начала шептать.
Когда она убрала ладонь, на щеке ничего не было. И тут Фрося заплакала. Черная слеза выкатилась из глаза. Серафима быстро подхватила ее платком, чтобы она не упала на землю, а платок спрятала в карман. Посмотрела на Фросю, глаз стал ярко зеленым.
- Ну, все, все, не плач, ветка же не виновата, что ты ее плохо держала в руках, зачем же так сердиться?! – уговаривала Серафима Фросю, нежно обнимая и гладя ее по голове, - пойдем в дом, немного отдохнешь, а то мы тут уже часа два как сидим.
Они зашли в дом. Серафима налила Фросе чай, добавив какого-то отвара и , дала выпить.
- А теперь поспи немного, - сказала она Фросе, укладывая ее на кровать и накрывая теплым платком.
Та безропотно легла и тут же уснула.
-Ну и славно, отдохни от самой себя, - сказала Сима и вышла из дома.
Собрав не испепеленный лозины, она пошла за дом. Там около большого камня сложила их в кучку и подожгла. Вытащила из кармана платок. Он весь был черный, как будто измазан сажей. В разгоревшийся огонь она бросила платок, который вспыхнул ярким искрящимся огнем.
- Ох , сгореть бы всему черному, что живет в тебе, дочка моя, - сказала Серафима и стала не громко читать заклинанье.
Из маленького костра поднялось черное облачко. Серафима руками скрутила его в шар. Шар весь искрился. Потом резко схватила его и бросила в камень. Камень раскрылся посередине и поймав этот шар снова стал монолитом.
- Держи крепко, стереги, не выпускай, - сказала Сима.
Собрав остатки золы в узелок, прикопала около камня и пошла в дом.
- Вот тебе и наследство, все равно выползает наружу, и сколько его там, одной ей только известно и куда она его будет применять ей одной решать, - так думала Серафима, глядя на спящую Фросю.
А впереди было двадцатилетние девочки , самый переломный период и период становления и новых знаний знахарки. Она сама должна была решить чего в ней больше белого или черного. Серафима надеялась, что все эти годы не прошли для Фроси даром и что доброго и светлого в ней больше, и она справится, а если что, то Серафима ей поможет справиться, с черной энергией, унаследованной от отца.
До двадцатилетия Фроси Серафиме предстояло научить ее всем тонкостям знахарки. Как варить отвары и разные лечебные зелья. Как приготовить мази и примочки. Какие травы в какой период собираются и у каких трав берут листья , а у каких корни.
Да, собственно Фрося уже много чего знала. Они вместе ходили в тайгу. Собрали и ягоды и грибы и травы. Копали коренья. Все Фросе рассказывала Сима. Единственно пока не рассказывала о черных травах. Тех, которые черные колдуны собирают и из которых отвары приворотные делают. Нет, Серафима знала это все, но и помнила, что если знахарка начнет этим заниматься, покидает ее дар к лечению. И если не прекратит заниматься черными делами, то либо ее забирает черный колдун к себе, либо все, что она знала про травы, коренья и отвары забывается навсегда.
Именно в двадцать лет происходит посвящение в знахари на горе Солнца. Куда собираются все знахарки в округе, чтобы принять под свое крыло нового члена белой магии и знахарства. Здесь же они устанавливают связь с новоиспеченной знахаркой, чтобы в случае чего , собрать все силы от черного колдовства.
Дуся не смогла тогда позвать своих подруг, только и успела наказ Серафиме передать, потому как перешагнула тот барьер, за который знахари не переступают, это путь к черному колдовству. Но Серафима не судила Дусю. Она знала, раз Дуся так поступила, другого выхода просто не было.
Теперь, когда Серафима готовила какой-нибудь отвар, то уже не провожала Фросю погулять во дворе, чтобы та не слышала заговоров на не понятном языке. Теперь Серафима обучала Фросю этому языку, передаваемому от одной знахарки к другой.
Она достала большую, толстую книгу, обтянутой тонкой козлиной шкурой, на которой стояли не понятные Фросе знаки. Это была книга заговоров. Больше половины листов книги были светлыми, чуть с желтизной от времени, а остальные были совсем темными и скреплены отдельной застежкой.
- Матушка, - спросила Фрося Серафиму, - почему такая большая книга разделена на такие не равные части, да еще разные по цвету, да еще и с застежкой странной.
Серафима бережно положила книгу стол.
- Этой книге много лет. Очень много. Она переходит от одной знахарки к другой. Мне, когда-то передала ее моя мать, а ей ее и так до шестого колена, и это только, что я знаю и о чем мне рассказывала мама, когда готовила меня к посвящению. Ты мне нареченная дочь, и вот я тебе передам эту книгу, а вернее то, как пользоваться теми знаниями, которые скрыты в ней. И после моего ухода, эта книга останется тебе и ты будешь продолжателем нашего дела. Почему разные по цвету страницы? Вот то, что белым, это то, что мы все хорошо знаем и чем пользуемся. Тут заговоры, рецепты разных отваров, наши маленькие секреты – все здесь записано, но записано не тем языком, на котором мы с тобой говорим, а на старом знахарском. Сделано это для того, чтобы не сведущий человек не смог бездумно воспользоваться этой книгой. Хотя даже просто открыть эту книгу не каждый сможет, так устроено все, чтобы наши секреты не попали в чужие руки. А вот то, что отдельно закрыто с черными страницами, это из области черного колдовства. Ты знаешь эти страницы, ты сможешь открыть только в тридцать лет, когда твоя сила устоится и окрепнет. Мы хоть на стороне света, но фокусы наших врагов должны знать и при случае дать им отпор. Правда, мы стараемся своими силами с ними справляться, но ведь знания никогда не помешают, а только дадут больше опыта. И замок этот, - Серафима показала на замок, закрывающий черные страницы, - не откроется просто так, нужно знать заклинание и определенный обряд, А пока ты все белые странички не изучишь и не научишься всем этим пользоваться в полной мере, ты не сможешь увидеть заклинания, открывающего этот замок. Вот так наши прабабки оберегали свои тайны от посторонних.
Серафима бережно гладила переплет книги. Она вспоминала, как вот также сидела за столом перед матерью, и ей тоже тогда было шестнадцать лет. Вспомнила, с каким трепетом она открывала первый раз эту книгу.
- Ну, вот теперь ты будешь под моим присмотром изучать ее, и если что тебе не ясно будет, будешь спрашивать меня. А перво-наперво изучи наш язык, чтобы можно было читать эту книгу.
И с этого дня каждый день Серафима начала обучать Фросю премудрому языку знахарей.
Фрося училась с удовольствием. Впитывала все, что ей объясняла Серафима. Учительница не могла нарадоваться на свою примерную ученицу.
(продолжение)
