"Ваша собака у нас" крупные черные буквы застали меня врасплох. Вывеска как вывеска, вроде. Очередная социальная реклама, призывающая быть добрее, а вот поди ж ты. Но мысль все равно в голову засела. Вдруг он и правда там?
Через неделю ещё раз. Посреди темной улицы ярко светилось:ваша собака у нас". И я очень хотел отвернуться, выбросить рекламу из головы, но только глаза закрывал, ожог на сетчатке в форме букв снова кричал мне о собаке.
Долго ходил подавленный и угрюмый. Коллеги спрашивали, что случилось, но мне даже сказать было нечего. Я скучаю по своей собаке? - конечно скучаю, все скучают. Я думаю, что моя собака у незнакомцев? - но ведь своими руками Джека хоронил, как он может оказаться у них?
Надпись же не отставала и появлялась в самых неожиданных местах, в любое время дня и ночи, как будто знала, где я окажусь. И однажды я всё-таки сдался. Набрал дрожащими руками номер с вывески, тревожно вслушивался в долгие гудки, отсчитывая один за другим мучительные секунды ожидания. Хотел и боялся услышать что угодно.
Там был механический голос. Он сухо продиктовал адрес и отключился. Я не поверил в происходящее, поэтому набрал ещё раз, голос выдал тот же самый адрес и вновь прервал разговор. На третий раз в трубке раздавались только щелчки, как будто я попал на номер старого факса, но адрес я уже запомнил.
Хотелось быть готовым. Хотелось понимать, куда я еду, а, главное, зачем. Но на указанном месте я был в полной растерянности. После теплого трамвая холод улицы заставлял дрожать, но не только он. Ещё и нервы. Я был то ли напуган предстоящей возможной встречей с мертвым другом, то ли раздражён: как можно шантажировать человека его питомцем.
На пустыре никого не было. Только фонарь выжигал круг на грязи пустыря. Кто вообще ставит фонари в таких местах? Зачем? А может, я рано пришел?
Раздражение сменилось злостью на похитителей и на себя. Я же знаю, что пёс мертв, какого черта я поехал в такую даль? Но слабая надежда где-то теплилась на дне души, подстегивая, подначивая, заставляя жадно вглядываться в темноту за пределами освещённого круга.
Лай я услышал не сразу, зато сразу узнал. Погруженный в свои мысли, я присел, опустил руку и потрепал Джека по голове. И только потом понял, что произошло. С момента его ухода я много раз рассеянно по привычке опускал руку, но чувствовал только воздух, а сейчас наткнулся на упругую шёрстку, так хорошо знакомую рукам.
- Джек? - голос звучал неуверенно. Я боялся спугнуть пса, еле видного за пределами освещённого фонарем круга. Пёс в ответ лизнул меня в ладонь. - Джек. Это ты?
Я попытался обнять его, но руки схлопнулись в пустоте.
- В чем дело?
- Мы же говорили, твоя собака у нас.
Мертвенный голос без особого выражения неприятно царапал слух. В нем было что-то нездешнее, потустороннее. Я пытался разглядеть говорившего, но темнота скрадывала все, кроме очертаний.
- Как это возможно?
- Ты же помнишь своего пса. Твои воспоминания настолько сильны, а горе настолько искренне, что ты везде видишь его следы. А здесь, на границе между мирами, твоё горе соткало его из нереальности.
- Так это действительно он?
- Конечно. Действительнее некуда. Это ведь твои воспоминания.
- Всего лишь воспоминания.
- Да, он же умер, забыл? Воспоминания - это то, что от него осталось.
Рука отчётливо почувствовала пронзающий холод, который скрывался за шерстью моего друга. Как будто это был Джек, но как будто и не он. Он был даже холоднее, чем в тот день, когда я забрал его тело.
- Тогда зачем вы позвали меня? - я оторвал руку от мягкой спинки Джека только чтобы вытереть слёзы, непонятно откуда выступившие на глазах.
- Ты можешь и дальше горевать о друге, бесконечно перемалывая воспоминания об ушедшем..
Оборвавшаяся на середине фраза, будто отпущенная натянутая резинка, больно стукнула по мозгу.
- А могу?
- А можешь завести нового. Это не вернёт тебе Джека, но даст надежду другому псу.
Я гладил его, пока мог. Пока мертвенный холод не пропитал мои руки насквозь и ещё немного после. А потом призрак унесся куда-то в темноту, по крайней мере его весёлый лай звучал именно так.
Ему хорошо. Он не болеет и ему хорошо, - мысль стучала у меня в голове все время, пока я добирался до дома. Я не знал, хорошо ли мне.
На доме, куда выходили окна у моего рабочего стола, ярко выделялся плакат с большими черными буквами:Ваша собака у нас". Не знаю, когда он появился, но теперь смотрел на меня, то ли укоризненно, то ли с надеждой.
Дрожащими руками я набрал номер, нервно щёлкая ручкой, подождал пару гудков, и как только подняли трубку, зажмурился и выпалил:
- Я хотел бы взять собаку.
Молчание в трубке показалось мне вечностью, бесконечность, тянущаяся между гулкими ударами сердца. Я все ещё ждал механического голоса, но в трубке был человек:
- Здравствуйте! Конечно. Запишите адрес приюта.
