Из воспоминаний. Дворнягам посвящается.
Сегодня я прибежала с прогулки вся в «мыле» и произнесла крамольную фразу: «Все, эти собаки в моей жизни последние, больше ни за что и никогда…». Но в тот момент меня можно было понять. На улице погода такая, что «хороший хозяин собаку не выгонит». Именно поэтому я прихватила из дома сразу трех друзей человека и пошла прогулять их максимум на пятнадцать минут! Вернулась через час, и то с одним Нилом, которого мне удалось выловить, когда он стоял рядом с вольером Груни и, что называется, «рвал и метал» возле сетки и, выдирая декоративные кусты, пытался показать волку, кто тут хозяин. Остальные же члены стаи носились где-то в лесу. И, конечно, зачинщицей всего этого безобразия была Мося.
О, держать собаку, в чьих жилах течет хоть немного крови гончей, испытание не для слабонервных. Едва щелкал замок карабина, дающего свободу собаке, как Мося утыкалась в землю носом и неслась, как угорелая, на поиски дичи. С этого момента для нее не существовало никаких команд. Можно было кричать до хрипаты, убеждая Мосю вернуться, все было без толку. Вскоре откуда-то из глубины леса становился слышен ее задорный лай. Если он никуда не продвигался, значит Мося нашла стоящего в зарослях лося или валяющегося в грязи кабана. Ну, а если лай перемещался, значит Мосе повезло обнаружить лису или зайца. Пока Мося самозабвенно придавалась собачьим утехам – гоняла дичь, мы, переминаясь с ноги на ногу и периодически подавая голос, ждали ее у дороги. Конечно, можно бы было просто уйти домой, но, зная «замечательную» особенность Моси с полным пофигизмом относиться к проезжающим машинам, не уступая им дорогу, мы были вынуждены поджидать ее.
Мося возвращалась с охоты всегда с одним и тем же видом. Голова опущена, уши прижаты, хвост под брюхом. Ой, милые хозяева, не смогла я, не смогла… Извините, что заставила вас ждать. Ей Богу, хотела добыть пропитание для всей семьи, но в последний момент проклятая дичь… Пару раз Мося возвращалась с подбитым глазом, то ли в бешенном галопе наткнувшись на сучок, то ли получив травму от преследуемой добычи. А однажды и вовсе на ее плече отчетливо отпечатался пятачок дикой свиньи: знать, уж очень близко приблизилась она к кабанам.
На этот раз, дождавшись возвращения нашего третьего спутника – лабрадора Сеньки и загнав последнего домой, мы с Нилом под порывами пронизывающего ветра и мокрого снега отправились искать охотницу. Идя по дороге и, как пароход в тумане, периодически подавая звуковые сигналы, я продвигалась в сторону соседней деревни, куда и унеслась с радостным лаем Мося. Дойдя до деревни, развернулась и тут обнаружила, что, неизвестно, когда, пристроившись к нам в тыл, за нами тихо семенит виновница всей суматохи. Взяв ее на поводок, а то не дай Бог она еще кого-нибудь учует, все мокрые и грязные, мы поспешили домой.
Очутившись, наконец, спустя два часа, в тепле и взирая на то, как другие члены семьи уютно расположились на диване, перед экраном телевизора, я еще раз во всеуслышание дала зарок, что собак я больше не заведу никогда. А Мося до конца дней своих, будет гулять только на поводке.
А на следующий день мы поехали на почту. Перед закрытой дверью, на ледяном полу, сидел маленький щенок. При нашем приближении он просто вжался в стену закрытой почты, на дверях которой висела табличка «технический перерыв», и посмотрел на нас такими глазами, в которых отражалось все: и страх, и мольба не выкидывать его хотя бы на улицу. Пусть это каменный пол, но есть хотя бы какая-то крыша над головой. Я присела перед ним- щенок еще больше сжался в маленький комочек.
В тамбуре переминались с ноги на ногу люди. «Это чей же такой»,- поинтересовалась я. Да ничей. Его неделю назад кто-то подкинул. Татьяна, почтальон, когда работает почта, берет его погреться да подкармливает – три раза в неделю!
От такого известия у меня все сжалось в груди, а в голове закрутилась предательская мыслишка: надо брать, на носу зима, холод, ведь он тут умрет. Я подняла глаза на Алексея… «Да конечно берем, это же наш клиент…» Тут же щенок перекочевал с пола под куртку и покончив с делами на почте, мы с новым, очередным питомцем вернулись домой!
Щенок очень походил на овчарку: ушки-лопаушки еще висели, но толстые лапы и зонарный окрас говорили о том, что его родственники, наверно, были породистыми. Но выросло нечто среднее между овчаркой и… ну что выросло, то выросло, не будем уточнять. Во всяком случае такие собаки мне не нравились никогда, уж больно коротколапы. Но Муха, так мы назвали собачку, заняла в наших сердцах самое почетное место, и стала эталоном ума и примерного поведения в нашей стае. «Самая лучшая» - это про нее, про нашу Мухоньку.
Прошло 11 лет, скольких же питомцев домашних и диких воспитала за это время наша помощница, получив почетное имя – няня Муха Родионовна!