Будучи ребенком, ты веришь во все, во что верят твои близкие люди. С возрастом ты постепенно понимаешь простую закономерность: люди верят в то, чего не понимают и хорошо понимают то, во что не верят. Необходимость общения – та самая категория, в которую верят, но не стремятся разобраться в тонкостях человеческого общения, не говоря уже о способности человека контактировать с миром природы.
В разное время разными путями нам вкладывают в сознание важность и необходимость общения с родственниками, ровесниками, перспективными, приятными, интересными и нужными людьми, интеллектуалами, весельчаками, профессионалами в своем деле, коллективом, начальником и т.д.
Ты еще только учишься складывать буквы в слоги, а тебя уже насильно толкают в социум: сначала детский сад, где ты узнаешь слова, услышав которые, твои родители краснеют, не находя в себе сил объяснить их значение, затем следует длительный школьный период деформации и деградации личности, оказавшейся белой вороной в стаде лицемеров, подонков, недоумков, садистов, мерзавок и пустышек. Затем, о чудо, ты вдруг приобретаешь ярко выраженные признаки половой зрелости, в связи с чем тебя нарекают взрослым, отправляют в высшее учебное заведение, где ты болтаешься в течение определенного времени, сдаешь экзамены, отмалчиваешься или самоутверждаешься, спишь на лекциях или от скуки влюбляешься в образы, нарисованные подсознанием.
Наконец, сдав государственные экзамены, ты находишь кое-какую работу, вливаешься в незнакомый и чуждый коллектив и, со временем, приобретя финансовую независимость, некоторый жизненный опыт и свободное время, начинаешь задумываться о собственных желаниях, стремлениях, амбициях, то есть заново открываешь для себя собственный внутренний мир, который до настоящего момента подчинялся тоталитарному процессу социализации.
Вопрос не в том, интроверт ты или душа компании, талантлив или зауряден, учишься в общеобразовательной школе или элитарном учебном заведении, работаешь по призванию или по настоянию родителей – как бы то ни было, общение с теми или иными людьми в школе, университете, на работе на протяжении значительного периода жизни, когда происходит формирование личности, зачастую не зависит от твоего желания и воли, а необходимо в силу обстоятельств или случайно. Отсутствие свободы выбора или ограниченный выбор партнера по общению вырабатывает официальный (формальный) характер отношений, основанный на низкой эмоциональности и ограниченном наборе заданных стандартов контакта.
Человек, не способный или не имеющий цели свободно определять круг общения, обесценивает межличностное общение и со временем приобретает формальный стиль коммуникации, целями которого становится получение выгоды от собеседника либо подкрепление представления о себе как о члене общества, поддержание своих установок, повышение самооценки.
Характерными признаками формального общения (называемого также контактом масок, ритуальным, ролевым, светским общением) являются отсутствие стремления понимать и учитывать особенности личности собеседника, использование привычных масок – вежливости, учтивости, безразличия, скромности, участливости, то есть набора выражений лица, жестов, стандартных фраз, позволяющих скрыть истинные эмоции, отношение к собеседнику.
Формальное общение не предполагает дискуссию, иронию, нестандартный ход беседы, поскольку точки зрения собеседников не имеют никакого значения. Знание личности не требуется, важна социальная роль собеседника и четкое следование назначенной роли.
Примечательно, что контакт масок, хотя и признается одним из видов общения, в то же самое время заведомо ущербен для личности с точки зрения функций коммуникации. Бессодержательность, поверхностное участие, предсказуемость, восприятие собеседника как атрибута (инструмента), который лишь должен играть свою роль в игре – основные признаки ритуальной беседы. Любое незначительное отклонение от роли вызывает всеобщее негодование, поскольку участники игры не желают ее прекращать – им спокойно, комфортно и удобно общаться в предсказуемых, заданных условиях – когда нет необходимости всерьез отвлекаться от собственной личности для того, чтобы уделить внимание личности собеседника. Участники такого общения избегают столкновения мнений – им важно повысить собственную самооценку. Темы, на которые имеются разные взгляды, тщательно замалчиваются, но если и применяются какие-то приемы воздействия – то это тоже часть ритуала.
Занимательный пример подобной схемы общения приводится в книге Джулии Бойд «Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов», где излагается фрагмент дневниковых записей дочери английского посла Рамболда – Констанции – о том, как ей довелось присутствовать на встрече с эсэсовцами, личными охранниками Гитлера – баварцами, поддерживавшими фюрера со времен путча в Мюнхене.
«Двенадцать мужчин приветствовали Констанцию щелчком сдвинутых каблуков и кивком. Во время ужина немцы начали ее «обрабатывать». Они были уверены в том, что Констанция расскажет об этой беседе своему отцу, который затем передаст суть разговора в Лондон: «После того, как подали колбаски, каждый из них по очереди говорил, точно заведенная граммофонная пластинка. Их было невозможно остановить. Когда я все-таки умудрялась вставить слово и высказать свою точку зрения, я понимала, что своими аргументами полностью сбиваю их с толку. Они смотрели на меня с полным непониманием. Возникала неловкая пауза, после которой произносили тост, пили пиво и потом снова заводили свою пластинку. В конце концов я сдалась и решила не перебивать». К концу ужина дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вошел Рудольф Гесс. Молодые люди мгновенно потеряли интерес к дочери английского посла и окружили заместителя фюрера для того, чтобы узнать последние партийные новости».
Описанный случай наводит на мысль о том, что в условиях природных и общественных катаклизмов ритуальное общение становится эффективным инструментом для построения и поддержания единого сообщества неудовлетворённых своим социальным положением и утративших возможность проявления собственных личностных качеств индивидов, перед которыми не стоит задача формирования или изменения точки зрения, выражающих готовность принимать с начала до конца заданные установки и придерживаться их. Остается лишь одному или нескольким предприимчивым участникам подобного социума незаметно для других занять привилегированное положение в игре и начать устанавливать в ней свои правила. Например, при формировании политической партии и необходимости привлечения идеологических сторонников главной задачей является установление связи лидера с группой, подтверждение себя – своих установок, ценностей, представлений, стимулирование высокой самооценки лиц, вступающих в сообщество. В данном случае ритуальное общение позволяет формировать и контролировать установки членов группы, поскольку исполнение ролей в игре не предполагает какое-либо изменение заданных правил, с которыми все знакомы и придерживаются по умолчанию, независимо от мнений относительно условий игры.
Предполагается, что в повседневной жизни ритуальное общение является прологом к другому виду общения, в котором есть место личности, не размытой в обществе себе подобных схематичных образов, а имеющей индивидуальные черты. Однако нередко формальный стиль общения вытесняет межличностное общение, которое бы позволило раскрыть глубинные структуры личности.
Есть мнение, что преувеличенное внимание к форме общения и пренебрежение его содержанием, то есть ритуальное общение, практикуемое человеком в любой ситуации, свидетельствует о его психологическом неблагополучии и непричастности к значимым социальным процессам.
Как бы то ни было, наиболее важные человеческие потребности, реализуемые в межличностном общении – установление доверия и проявление заботы – не могут быть достигнуты путем игровой коммуникации, поскольку роль, которую разыгрывает собеседник, исключает его личностное участие – все внутренние проблемы, мысли, интересы человека оказываются в стороне. Практика контакта масок приводит к утрате взаимопонимания, поскольку общение сводится к скольжению по периферии явлений, которые в действительности интересуют человека. Совершенствуясь в ритуальном общении, человек способен достичь полного слияния с сообществом, найти свою роль и выражать в ней себя. Однако, заигравшись и обретя единство с группой, человек рискует утратить индивидуальные черты и способность вступать в неформальные отношения, предполагающие не только свободный выбор партнера, но и широкую эмоциональную основу общения без заданных норм поведения. Неадекватное использование маски в определенных ситуациях, не допускающих формальное общение, создает впечатление эмоциональной тупости собеседника. В итоге самоутверждение в конкретном сообществе грозит одиночеством для личности человека, демонстрирующего сниженное сопереживание, равнодушие к окружающим, непонимание тонкостей межличностного общения, формальность и поверхностность. С другой стороны, в обществе, где преобладает ритуальный стиль общения, социальное и психологическое одиночество угрожает тем, кто отказывается играть навязанную роль.
Наиболее ярко нежелательность человека выходить за рамки формального общения, то есть проходить путь от обмена информацией, действиями до восприятия и понимания собеседника, проявляется в упрощении устной и письменной речи, обесценивании глубоких, сильных эмоциональных чувств, переживаний, их поверхностном понимании и интерпретации (например, использование таких слов и выражений как «печалька», «ходок по мукам», оскорбительное, неуместное, чрезмерное использование смайликов и эмодзи), скудном словарном запасе, ограниченном наборе слов и символов, характеризующих чувства и эмоции собеседника (например, обозначение всех возможных положительных эмоций словом «огонь», использование символов вместо текста), пользовательском отношении к собеседнику (распространение ложных сведений, блокировка сообщений, флуд, спам, внезапное прерывание или внезапное возобновление беседы) и нежелании омрачать собственную легкость бытия тягостным бременем сопереживания (излюбленные темы, муссируемые в социальных сетях – любовь к себе, открывание себя, саморазвитие, защита личного пространства, избегание негативных оценок, эмоций, фокусирование внимания исключительно на «позитиве» и т.д.).
Все вышеуказанные симптомы ярко проявляются и формируют своеобразный упрощенно-формальный (сетевой) стиль общения при активном использовании социальных сетей, телефонной связи и видеосвязи.
Как это ни странно, свободное общение посредством Интернета или телефона без проявления желания или без возможности личной встречи является одним из типов социальной изоляции – физической изоляцией. Другим типом социальной изоляции является формальное общение. Таким образом, современный человек, для которого является нормой использование в сочетании социальных сетей, мессенджеров, сайтов знакомств и общепринятого в Интернете формально-сетевого стиля общения, оказывается в двойной изоляции от социума. Правда, возникает вопрос, можно ли считать, что именно конкретный индивид отторгается социумом, если установленные социумом стандарты повседневной жизни ограничивают, затрудняют или вовсе исключают возможность личных встреч и глубоких личных взаимоотношений подавляющего большинства членов общества. По всей видимости, дать ответ на этот вопрос социуму не позволяет его абстрактность, а отдельные индивиды, способные повлиять на ситуацию, не желают каких-либо качественных улучшений межличностного общения, поскольку, вероятно, ставят деловые интересы выше интересов личности. Ирония видится в том, что социальные сети, переполненные информацией о психологии и межличностных отношениях, самим фактом своего существования и порождают те самые психологические и социальные проблемы, фиктивное решение которых вкладывают в сознание их пользователей.
Поиск дружбы, родной души или любви в социальных сетях так же безнадежен, как поиск виртуального аналога живого интимно-личностного общения. Если верить научным исследованиям, примерное количество людей, с которыми человек способен поддерживать постоянные социальные связи, составляет 150 человек. С этой точки зрения использование термина «друзья» в отношении нескольких сотен, тысяч или миллиона незнакомых подписчиков, обозначаемых на страницах пользователей, мягко говоря, неуместно.
В создаваемой самим обществом среде обитания человек лишается доверительного и искреннего общения, что приводит к переживанию одиночества в условиях активного общения с другими людьми. Поверхностные контакты порождают чувство неудовлетворенности прошлой жизнью и неуверенностью в будущем. Ощущение бесперспективности личного счастья вызывает у человека желание показать себя миру.
Для людей, нуждающихся в самоутверждении и признании, социальные сети предлагают коэффициент популярности, выражаемый в количестве подписчиков, просмотров или других условных показателей, которые создают иллюзию у пользователя относительно его успешности (личной, деловой, общественной), поскольку реальное количество заинтересованных лиц (а не того большинства, которое от скуки просматривает все, что ему навязывает сеть) и мотивы их интереса к определенной информации установить невозможно. Кроме того, общеизвестным правилом игры в социальной сети является взаимное пение дифирамбов. Необременительное проставление лайков или написание односложных отзывов вроде «шикарно», «нереально круто» представляют собой нечто, напоминающее ритуальные жесты вежливости, которые предполагает формальный стиль общения в сети, однако которые не могут оцениваться как обратная связь, предоставляемая собеседниками в формальном общении, происходящем при личной встрече. Строго говоря, сообщения пользователей зачастую настолько примитивны, непонятны, бессодержательны, односложны и безэмоциональны, что признание подобного обмена сообщениями в сети общением тоже является фикцией. Кроме того, в отличие от формального общения при встрече собеседников, общение в социальной сети или мессенджере воспринимается пользователем равнодушно, никаких особенно приятных эмоций в тексты не вкладывает ни отправитель сообщений, ни их получатель. Неудовлетворенность от получаемого суррогата общения ведет к тому, что у пользователя проявляются психосоматические расстройства, он прекращает пользование социальной сетью (временно или постоянно), либо, находясь в зависимости от искусственного мира, активно заигрывает с аудиторией социальной сети, размещая информацию шокирующего, сексуального и провокационного характера, либо впадает в состояние агрессии и использует сеть для излияния потока оскорблений и угроз в адрес пользователей, сумевших создать у агрессора иллюзию собственного финансового, общественного или личного благополучия.
Известен случай проявления психосоматических расстройств на почве зависимости от общения в социальных сетях — в Белграде пользователь Снежана Павло́вич (Snezhana Pavlović) попала в психиатрическую клинику после того, как её заметка в социальной сети «Facebook» (*признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ) не вызвала интереса среди её друзей. Врачи клиники назвали этот случай «синдром Снежаны», объясняя поведение пациентки как обычный стресс от неудовлетворённости социальной потребности индивидуума в современном мире.
По существу, физическая изоляция пользователя социальной сети должна приравниваться к полной изоляции человека, оказавшегося в одиночном заключении или на необитаемом острове, а информацию, размещаемую на странице пользователя следует считать письмом, которое изгой, лишенный радости полноценного общения, вкладывает в бутылку и бросает в океан в ожидании услышать человеческий отклик. Правда, эта характеристика вряд ли может быть отнесена к категории пользователей, деградировавших до такой степени, что адекватное участие в каком-либо общении для них оказывается невозможным ввиду утраты связи с реальностью, индивидуальности, речевых навыков и способности к осознанному сопереживанию эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения происхождения этого переживания.
Отрицательное воздействие сетевого общения оказывается не только на пользователей гаджетов, но и на тех членов общества, кто осознанно ограничивает себя в использовании Интернета. Активных пользователей социальных сетей великое множество. Все, что порождается в сети – язык, установки, убеждения, иллюзии, речевые навыки, расстройства личности – проецируется на живое общение, что способствует формированию не только уродливой языковой нормы, но и стандартов искаженного мировосприятия. В частности, в норму жизни вводятся желание демонстрировать собственные достижения, убежденность в собственной уникальности, поглощенность фантазиями о своих успехах, неумение проявлять сочувствие, интерес к окружающим, подчиняться правилам, представление о собственной свободе от любых правил, о том, что окружающие завидуют, желание видеть только «позитив», не зацикливаться на «негативе» и т.д.
Все вышеуказанные явления нередко вызывают раздражение и агрессию в обществе даже в тех случаях, когда речь идет о традиционных формах проявления ритуального общения без элементов сетевого языка. Например, обычное проявление вежливости в тех случаях, когда общение не предполагает неформальный формат, в ряде случаев без видимых причин воспринимается как лицемерие и само понятие «вежливость» приобретает отрицательную коннотацию, что подчеркивается добавлением прилагательного «формальная». Наиболее остро установление связи между понятиями «вежливость», «формализм», «видимость», «лицемерие» воспринимается в отношениях с лицами, пребывающими в состоянии социальной изоляции и в условиях, ограничивающих свободу действий и контактов (школа, больница, военная часть, исправительная колония и т.д.)
Подобные наблюдения подводят к выводу, что формальное общение, хотя и является естественным и необходимым в человеческих отношениях, его адекватное восприятие и использование возможно лишь в тех случаях, когда индивиды обладают возможностями выбора партнера для межличностного общения, достижения соответствующего их психологическим потребностям понимания и проявления взаимной заботы.
А.Пикаро
