С самого детства окружающие считали Олю крайне странной. «Словно не от мира сего», — говорили деревенские жители. А девчонка, со свойственной ей непосредственностью, прыгала возле них, изображая лошадку, или громко пела на ходу, шествуя в магазин за хлебом.
Она бесстрашно бросалась в бой с мальчишками, задумавшими учить плавать новорожденных котят. Несла домой раненых птичек и опекала всех страждущих. Оля видела мир не таким, как все остальные. Каждая ее клеточка состояла из доброты и сочувствия к окружающим.
В школе у нее было много друзей, по крайней мере так считала сама Оля. И пусть ребята часто дразнили ее, каждый год упорно придумывая новые прозвища, соотносимые с ее наивностью, они все же чувствовали исходящий от нее свет. Тянулись к ней, делясь своими детскими бедами. Она же никого не оставляла без участия, помогая во всем.
Оля никогда ни на кого не обижалась, оправдывая любую человеческую подлость. Она была миротворцем, и именно ее вера в человечность людей заставила девушку однажды влюбиться.
Иван приехал на лето к своей бабушке. Он был студентом филологического факультета, изучал древнерусский язык и сразу же покорил сердце девушки своими познаниями человеческой сущности. Ей показалось, что она встретила родную душу и так доверилась ему, что отдала себя без остатка. Иван обещал, что в конце лета возьмет ее с собой в город, поможет поступить в университет и они будут вместе всю оставшуюся жизнь.Оля же безоговорочно верила ему, по-другому она просто не умела.
Позже выяснилось, что он встречался с Олей то ли на спор, то ли с целью обычного любопытства. Ведь девушка не была похожа ни на кого из тех, что он знал ранее.В конце концов, видимо удовлетворив то самое любопытство он переметнулся к Марине самой красивой девчонке в округе. И именно ее в конце лета увез с собой в город.
Через некоторое время по деревне поползли слухи, что блаженная Оля беременна. Сама же виновница сплетен ходила по деревне с неизменной улыбкой на лице. Разве мог кто-нибудь из окружающих понять всю глубину случившегося с ней чуда?! Внутри нее билось целых два сердца и от этого девушка никак не могла унять свой восторг. Она всей душой полюбила свою дочь, с той самой минуты, как поняла, что беременна. Наверняка никто в мире не любил своего ребенка больше, чем эта душа, незнающая злобы.
— Срочно вызывайте кардиологическую бригаду из центра, — встревоженно сказал доктор, выходя на крыльцо Олиного дома.
— Василий Петрович, не успеют добраться, — с сомнением, ответила ему медсестра.
— Придется рискнуть, сам я ничем не смогу помочь.
Под окнами охали старушки, пытаясь успокоить плачущего ребенка.
Год назад Оля родила дочку. Врачи настаивали на прерывании беременности, но девушка категорически отказалась. За последние полгода она похоронила обоих родителей и ее, с детства слабое сердце, грозило не выдержать родовой процесс.
— Вы понимаете, что можете умереть во время родов? — спрашивали доктора.
— Я не умру. Вы не расстраивайтесь. Мы с вами еще познакомимся с моей Машей.
Действительно, роды она пережила и с Машей всех вокруг познакомила. Вся деревня умилялась белокурым кудряшкам и голубым, словно небо, глазам девочки. «Сущий Ангел», — утверждали соседи. А Оля улыбалась, ничуть не сомневаясь в правдивости этого утверждения.
Когда приехала реанимация, Оля была в сознании. Она никак не соглашалась покинуть дом без своего ребенка.
— Возьмите ее с собой, — с нежностью оглядывая прибывших врачей, просила Оля.
— Пусть девочка останется с кем-нибудь из соседей. — категорично заявляли ей в ответ.
Но Оля крепко держалась за край кровати, не давая врачам возможности перенести ее в машину. В конце концов, водитель скорой не выдержал и взяв ребенка посадил в автомобиль.
— Хватит размышлять, того и гляди не довезем ее до больницы.
Увидев, что дочка в машине, Оля тут же успокоилась и скорая смогла отправиться в путь. Так Оля и Маша навсегда покинули родную деревню.
На самом подъезде к больнице Оля потеряла сознание. Девушку сразу увезли в реанимацию, а маленькая Маша так и осталась сидеть в кабине скорой помощи.
— И что ты теперь с ней будешь делать? — спросил напарник Михаила.
— Разберусь, — пробурчал в ответ водитель. Он, конечно, понятия не имел, что нужно делать с годовалыми детьми. — Десантники не сдаются, — добавил он, поднимая ребенка на руки.
Маша сразу обхватила мужчину за шею, и положив голову на его плечо, сладко зевнула.
Михаил взял отпуск за свой счет и каждый день приносил девочку в больницу, где лежала ее мать. По началу они просто стояли возле дверей реанимационного отделения, а когда Олю перевели в обычную палату, врачи сжалились и разрешили ей видеться с ребенком.
Михаил же с первых мгновений полюбил Олю без памяти. Никогда в жизни он не встречал более эфемерного и доброго создания. Глядя, как ее хрупкие словно прозрачные руки гладят белокурую головку дочери, он замирал от щемящей нежности. Не смея даже думать о возможной взаимности, Миша лишь любовался ее лицом, пытаясь запомнить каждую черточку. Он каждый день приносил ей цветы, ставил их на подоконник и молча садился на стул рядом с больничной койкой. Она же, баюкая девочку, бросала на него благодарные взгляды, от которых мужчина сильно смущался и отворачивался к стене.
Однажды Оля спросила:
— Скажи, ты любишь мою Машу?
— Кто же ее не любит?!
Весь персонал больницы умилялся малышке, и все наперебой пытались поиграть с ней.
— Но ты все же любишь ее больше других, — утвердительно сказала Оля. Затем, помолчав, тихим голосом продолжила, — мне скоро придется уйти.
При этих словах мужчина вздрогнул и внимательно посмотрел на нее. Врачи давали неплохие прогнозы, и ее утверждение казалось необоснованным.
— Я хочу попросить тебя, — вновь заговорила девушка, — возьми меня в жены. Так Маша сможет остаться с тобой. Я знаю, ты сильный и справишься, только нужно немного потерпеть. А потом ты обязательно будешь самым счастливым человеком.
На тот момент Миша подумал, что она просит о браке с ним, просто желая подстраховаться и уберечь ребенка. Но так как сам он хотел этого больше всего на свете, то не раздумывая согласился с ее доводами. Он представлял, как надевая на ее палец кольцо сможет коснуться этих чудных рук. А о том, чтобы коснуться ее губ в положенном молодоженам поцелуе, он боялся даже думать. Когда он просто рисовал в воображении поцелуй с ней, его сердце так и подпрыгивало в груди.
Через месяц моей мамы не стало, а Миша по закону стал моим отцом. Не знаю, как он справился с утратой полюбившейся ему женщины и со свалившимися на его голову заботами о младенце. Но, как говорит мой отец: «Десантники не сдаются».
Так я и выросла в компании лучшего папы на свете. Не снимая, носила его голубой берет и громче всех десантников распевала песню: «Расплескалась синева, расплескалась», считая, что там поется про мои глаза цвета синего неба. От матери я унаследовала непомерную жажду справедливости, что в совокупности с воспитанием по десантным законам, сделало мой характер круче любого мальчишеского.
— Ангелина Михайловна, эти, как вы утверждаете, исторические факты, уже давно себя изжили. Нельзя смотреть на события тех лет через призму устаревшего мнения.
— Маша, история не меняется от того, как мы к ней относимся. Ты вполне можешь иметь свой взгляд, но обучение идет в соответствии с утвержденной программой. И мы с тобой не можем изменить этот факт.
Я спорила со всеми учителями как в школе, так и в универе. Мой бедный отец был частым гостем в кабинете директоров, но выходил оттуда с неизменной победой. Его дочь была оправдана неопровержимыми доказательствами того, что имела право на высказывание своего мнения.
С Ангелиной Михайловной я спорила чаще других, но она никогда не использовала свой учительский авторитет, а разговаривала со мной на равных. Наверно поэтому она была моим любимым преподавателем.
В нашей группе учился ее сын, Степан. Парень вызывал у меня смешанные чувства. С одной стороны, он был вроде бы неплохим, справедливым, умеренно бойким и не ходил в любимчиках у матери. С другой стороны, его слишком смазливая внешность и голубые, как у меня глаза, вызывали некоторое недоверие. На мой взгляд мужчина должен обладать умом и силой, а никак не длинными густыми ресницами и пышной соломенной шевелюрой.
Однажды мы со Степаном оказались в паре на ежегодном заплыве, устраиваемом активной группой универа. Наша байдарка каким-то образом отстала от группы. Мы и сами не заметили, как оказались в хвосте. Но на очередном пороге, нас перевернуло и можно сказать выкинуло на берег.
Вскоре мы осознали, что лодка больше не пригодна для продолжения пути, и мы находимся в лесу совершенно одни. Физрук наш по логике вещей должен был идти последним, но его как-то подозрительно долго не наблюдалось. В конце концов, мы поняли, что видимо он так же, как остальные, давно миновал этот участок пути, почему-то не заметив нашего крушения. Оно конечно было почти объяснимо, учитывая высокие скалы, окружающие нас со всех сторон.
— Придется идти пешком, — констатировала я и уже собиралась двинуться вглубь леса, так как передвигаться вдоль русла реки возможность отсутствовала.
— Нужно оставаться на месте, так нас быстрее найдут, — сообщил этот умник.
— Отец говорит, что если есть возможность действовать, то всегда нужно использовать ее, — парировала я.
— Это отец научил тебя так грести?
— Кто бы говорил!
Мы со злостью уставились друг на друга. Наверно, в тот момент наши глаза сверкали холодными голубыми искрами настолько, что над нами тут же прогремел гром.
— Чудесно! — воскликнула я, вспоминая, что творится с горными реками во время грозы, — я не собираюсь торчать рядом с бушующей стихией в компании не самого лучшего гребца и зазнайки заодно.
Я направилась в лес и слышала, как позади пыхтит, поднимаясь в след за мной мой спутник.
— По-моему ты держишь неправильное направление, — через некоторое время проговорил он.
— Не учи ученого! Мой отец десантник, он научил меня ориентироваться на местности еще в детсадовском возрасте, — отмахнулась я.
Мы еще долго перепирались, продолжая продвигаться вперед. Я постоянно аргументировала свои действия, навыками, полученными от отца, а парень с каждой моей репликой все больше мрачнел. Откуда же мне было знать, что мальчик, никогда не знавший своего отца, всю жизнь мечтал именно о таком папе, которого я приводила в пример. На тот момент я объясняла его мрачную физиономию обычным зазнайством и нежеланием уступить первенство девчонке. Такие личностные качества, на мой взгляд, были хорошо сопоставимы с его смазливой внешностью.
В итоге он, конечно, оказался прав. И мое личное зазнайство привело нас к тому, что мы заблудились в лесу.
Не знаю почему, но, осознав этот факт, я запаниковала. Хотя отец учил меня никогда не поддаваться этому мерзкому всеобъемлющему чувству.
— Ну давай, герой, ищи теперь дорогу сам! Это ты виноват и твое недоверие.
Мои зубы стучали то ли от холода, то ли от злости.
— Маруся, не волнуйся, пожалуйста, — с непонятным спокойствием, сказал Степа.
Этим именем называл меня только отец и никто больше. Поэтому, после того как он произнес: «Маруся», я действительно сразу успокоилась. Как будто отец, а с ним и надежная опора, появились рядом со мной.
— Нас наверняка ищут, а мы не могли уйти далеко, так как я все еще слышу звук реки. Нам лучше всего подобраться поближе к реке, поиск скорее всего будет производиться вдоль ее течения.
В его словах была несомненная логика и, если бы я сразу доверилась ему, а не изображала из себя скаута, мы возможно были бы уже дома. Я представила, как разочаруется отец, узнав о моем поведении и смиренно сказала:
— Прости.
Не успели мы пройти и полукилометра, как нам на встречу вышли поисковики. Я ужасно испугалась, увидев среди них и своего отца, и Ангелину Михайловну. «На вертолете их доставили, что ли?», — подумала я.
В общем ночевать в лесу нам в тот день все же не пришлось. И я даже не получила ни одного разочарованного взгляда от отца. Наверно он слишком переживал за меня, чтобы злиться.
Зато с тех пор у меня появился настоящий друг, в виде Степана, сына моей любимой преподавательницы. Он оказался настоящим. Таким, как должно быть мужчине, умным и сильным. А его внешность вскоре перестала вызывать у меня ассоциацию с греческим Аполлоном. Да я и в принципе перестала замечать, его смазливость. Папа говорит, что к красоте привыкают так же быстро, как к уродству. Наверно поэтому браки, основанные только на чувствах, вызванных понравившимся лицом, так не долговечны.
А вот мой папа после того случая сильно изменился. У него появились от меня секреты! Такого раньше за ним никогда не водилось, и я стала задумываться над возможными причинами такого поведения. Во-первых, он стал задерживаться после работы, не в силах порой обосновать свое отсутствие за ужином. Во-вторых, он, неумело выдумывая причины, отказывался от наших традиционных выходных мероприятий.
В один из таких дней, папа, переминаясь с ноги на ногу, отпросился на какую-то мистическую рыбалку в компании своего друга Алексея, который, как я стопроцентно запомнила, эту самую рыбалку на дух не переносил. Я, твердо решив, что по его возвращении откуда-то бы ни было, у нас должен будет состояться откровенный разговор, позвонила Степке.
— Слушай, сходи со мной на каток? Отец опять куда-то сбежал, а я уже настроилась на катание.
— Я, конечно, схожу с тобой, согласился Степка, — но тебе придется немало краснеть за то, как я катаюсь.
— Переживу, — отмахнулась я.
Так мы вдвоем отправились на каток, и Степа по дороге рассказал, что у него сегодня тоже внезапно изменились планы.
— Мы с ребятами собирались за город, на стендовую стрельбу. Но нашу поездку перенесли на следующую неделю, так как сам организатор заболел. Так что буду заменять один вид спорта на другой.
— Ой, а возьми меня с собой на следующей неделе? Я неплохо стреляю. Тем более нужно отомстить отцу, отменой похода в кино на следующих выходных, — рассмеялась я.
После катка мы решили не расставаться и пойти куда-нибудь поужинать. Но перед этим Степе приспичило заехать за чем-то домой. Какого было мое удивление, когда я увидела, что на кухне в квартире Степки восседал мой отец. Причем никакой удочки в его руках не наблюдалось. Поначалу я подумала, что Ангелина Михайловна, изменив своим принципам, все же вызвала отца для разговора о моей очередной выходке в институте. Но я тут же отмела эту мысль, потому что на лице моего отца при виде меня появился неподдельный испуг.
— Как улов, папочка? — спросила я, все еще пытаясь придумать причину его обмана.
— Маш, ну прости меня! — заулыбался, наконец, отец. — Мы с Ангелиной Михайловной, когда вас искали в лесу, как-то подружились. Но, я боялся тебе сказать. Подумал, ты расценишь это, как предательство.
Я, быстро переваривая новые обстоятельства, подошла к нему вплотную, и не сдержавшись, обняла за шею. Потом, почему-то зевнув, сказала:
— Не говори глупостей, ты как никто другой имеешь право на счастье!
Автор Светлана Юферева