Год назад, 26 марта, состоялся последний концерт группы Genesis. А 27 марта день рождения Тони Бэнкса, одного из ее основателей. Недавно неулыбчивый интроверт Тони наговорил на большое интервью. Поэтому перевод пришлось разделить на 2 части. Первую публикуем сегодня.
В первой части Тони подробно рассказал о подготовке к туру, о своих инструментах, о несыгранных песнях, о своем отношении к ошибкам и ляпам и о многом другом.
Ж: Как ваши дела?
Тони Бэнкс: Я в порядке. Вполне здоров. В общем, «адекватно» - как я обычно говорю.
Ж: Тогда давайте начнем с начала тура «Last Domino». Как всё зарождалось? Как появилась сама мысль?
ТБ: Не знаю. Этой идеей увлёкся Майк. Он участвовал в одном из концертов Фила, Mike + the Mechanics играли тогда на разогреве. На одном из концертов он вышел уже непосредственно к Филу, спели пару песен, идея ему показалась хорошей, и в итоге встретились уже мы все втроем. Я не был уверен, что у Фила есть желание, так как, ясное дело, он физически уже не так силен, как раньше, но, похоже, он тоже проникся идеей. Думаю, во многом потому, что хотел видеть на барабанах сына, но при этом сомневался, согласимся ли мы. Мы отыграли несколько пробных репетиций, чтобы сложить свое впечатление о Нике. И да, это было фантастика. В итоге мы решили, что если все согласны, то стоит попробовать.
Ж: Насколько этот тур отличался от предыдущих?
ТБ: Тут для начала хочется сказать о Ковиде, который внес свою лепту. Примерно через неделю после нашего объявления о туре коронавирус принял серьезные масштабы. Знали бы мы, что так случится, наверное, мы бы и ничего не объявляли тогда. По поводу отличий… основное - Фил. Он уже не был таким, как раньше. В частности не мог барабанить, а значит партии с двумя барабанами исключались, а это, на мой взгляд, очень жаль, поскольку сие было сильной стороной наших выступлений. Плюс стоял вопрос, как он будет себя вести на сцене. Мы привыкли к тому, что он очень активен, является центральной фигурой, а как будет теперь? Потому долго и упорно мы размышляли над визуальными эффектами, чтобы они могли компенсировать этот момент. Плюс нужна была уверенность, что песни будут в тех тональностях, с которыми он справится, но это уже фактор для любого возрастного человека.
Стало меньше общения, у нас не было возможности видеться со многими людьми на гастролях, как в прошлые разы, но всё равно было весело. Приятная работа. Зрители были крайне эмоциональными, что во многом нас удивило, особенно количество пришедших на концерты. Всё-таки мы уже давно ничего особенного не делали. Это было очень приятно. На мой взгляд, и музыка хорошо звучала, Ник отлично вписался, заметна была у нас некая легкость в игре.
Ж: Как отбирали песни для сет-листа?
ТБ: Список был длинный. Было желание попробовать исполнить пару произведений, которые доселе давно не исполняли. Всё-таки последние концерты в нашей жизни, а потому порадовать и старых друзей. Одну, две… Было ощущение, что больше встретиться вот так не получится. К примеру, «In the Cage». Как бы я ни любил эту песню, мы исполняли ее очень много раз, и она создавала пространство для других песен. Нам с Филом очень нравилась «Duchess», поэтому мы хотели ее сыграть. Также надо было адаптировать всё остальное, дабы сыграть и наше старенькое, чтобы получить вполне рабочий сет. Хотели начать попурри из «Behind the Lines». В прошлый раз она отлично вписалась - а ведь многие тот тур не застали, тем более мы дали лишь два концерта в Великобритании.
В общем постепенно всё приобретало свою форму. Пришлось исключить песни, в которых мы использовали двух барабанщиков. Само собой, закончить «Los Endos» мы также не могли, всё-таки это инструменталка, а играть её без Фила как-то неправильно. Признаюсь, мне не хватало этой песни. Очень хотелось ее включить, но в любом случае получилось всё отлично.
Ж: Были такие песни, которые вы репетировали, но в итоге не сыграли?
ТБ: Да, например, «Abacab». Нам нужно было довести всё до определенных стандартов. На паре концертов в Америке мы исполнили «Misunderstanding», так как думали, что люди предпочтут ее, а не «Duchess», но получилось наоборот – «Duchess» они хотели больше. Думаю, мы просто устали от «Misunderstanding». Плюс расширили некоторые песни. В том плане, что Ник репетировал целую кучу песен. У нас был очень длинный перечень, он отрепетировал всё. Мы смутно думали исполнить последнюю часть «Supper’s Ready», но потом решили, что это не зайдёт. Всегда тяжело исполнять лишь часть, а не песню целиком, а полноценное исполнение исключалось, так как она длится долго и занимает много времени. Мы отрепетировали 1-2 песни. «Abacab» в принципе хорошая, но нельзя спеть вообще все песни, потому пришлось ее оставить. Как и «Jesus He Knows Me». Мы ее репетировали ради визуального ряда и всего остального, но она весьма тяжелая для исполнения, очень быстрая и требует, чтобы мы сами ее вытягивали, ну… вы понимаете, что надо было подтянуть Фила по скорости, но у нас не получилось. Он всегда чутка отставал, а песня всё-таки должна идти быстро и тд, потому решили от нее отказаться.
Ж: Как готовите себя к подобным гастролям?
ТБ: Если говорить про нынешний тур, то мне важно было понять, что у меня с пальцами, как они работают. Раньше не подводили. Было всякое, но редко. Пробежался по всем песням, что мы наметили.
У меня есть оригинальные тембры со всех песен, что мы играли в прошлых турах. Используя современные технологии, мне удалось все их перенести на современную систему, которая не требовала от меня наличия на сцене сотни клавишных инструментов, разбросанных повсюду, поэтому более-менее наловчился. Наконец, выучил «Apocalypse» - часть из «Supper’s Ready», не играл ее много лет. Проигрывал фрагменты «Cinema Show». Пришлось чуть больше заниматься техникой, то есть ставить пальцы так, чтобы хорошо сыграть.
Но самая главная проблема - это память. С возрастом - а я всё-таки уже не молод - проще вспоминать, что будет дальше. И знаешь, что если есть где-то впереди пробелы, то должен их как-то преодолеть.
Пара проблем еще возникало с инструментами, особенно перед акустическим сетом, когда мы все усаживались посередине сцены. Порой мои клавиши глючили, но редко, в основном всё хорошо работало и все играли нормально. Да, у каждого бывают промахи, ляпы, но ведь за этим люди и ходят на концерты, не так ли? Это как идти на автогонки и надеяться, что будут аварии. Это то, что делает шоу уникальным. Если ты играешь правильно, то всем кажется, что звучит плёнка, но ведь нет же. Многие мои знакомые так поступают, но не мы. Это тяжко - 2 или 2,5 часа музыки, надо помнить всё, играть правильно, чтобы всё работало и еще полагаться, что остальные тоже будут играть так, как надо. В этом лишь половина удовольствия. Но со сцены зато уходишь с ощущением успеха.
Ж: То есть вопрос не в том, есть ошибки или нет, а в том, как ты с ними справляешься…
ТБ: Да. Мое правило - а оно меня еще не подводило - звучит так: если ошибся, не показывай этого. То есть я ничего не делаю. И да, это порой работает. Пусть кто-то другой думает, что напортачил, а вам всё сходит с рук. Иногда ты можешь что-то коряво сыграть или сфальшивить, ну и скажи себе: такова игра, если ты при этом не отстал от остальных, то продолжай в том же духе. Если допустил пару ошибок - не страшно. Ну попал не в ту ноту или что-то не получилось - возьми себя в руки . Хотя, как вы говорите, иногда это может выбить из колеи или же из ориентации. У меня пару раз были большые провалы в середине песни «Domino» на одном концерте, там где поётся про «silence and darkness» - я просто внезапно забыл, какие там аккорды. Вообще. Пришлось импровизировать. Было забавно, потому в середине прозвучала лишняя нота, а затем и Дэрил сыграл лишнюю ноту, а я нет. Но со стороны показалось так, что ошибся только Дэрил. В общем, было забавно. Но всё это преодолимо. А что касается зрителей… Те, кто отлично знает материал, поймут, что ты ошибся. Но случайные зрители - а их тоже много - этого не заметят. В этом часть игры.
Ж: Перейдём к инструментам, аппаратуре. Вы сказали, что в прошлом клавиш у вас было больше, но с годами их число уменьшалось, а количество модулей увеличивалось. Теперь же модулей стало меньше.
ТБ: Да, я избавился от модулей, так как половина из них использовалась лишь на 1-2 песни. Добавил чуток старых тембров, звуков. Например, для "Home By the Sea" и "Mama" Synclavier, а для "Tonight, Tonight, Tonight" маримба. В прошлом туре я всё записывал на Proteus, а в этом я их записал прямо на компьютер и сэмплер Mainstage - фантастическое устройство. Дешевый, стоит немного, но одной кнопкой можно всё поменять, в том числе ноты (что особенно хорошо для транспонирования, дабы потом не пришлось учить песни в разных тональностях). Это требовалось Филу, поскольку он просил: «Надо еще ниже на полутон опустить». То есть не надо заново учить песни, это плюс.
Клавишные, на которых я играл, на самом деле ничего не играли. Объясню: тот, что впереди - у него фортепианная клавиатура - звуков в нем нет вообще. Тот, что стоял выше - Wavestation, его родные звуки я не использовал. Ещё на сцене стоял Oasys, чьими звуками я пользовался, но никогда не играл на нем с его звуками. Только некоторыми. Не видел смысла все их помещать на Mainstage, уж больно их много, а через Oasys они и так безупречно звучали, поэтому я решил просто его использовать и сделать частью всей конфигурации - это сработало.
Вообще всё стало гораздо проще, за исключением пары моментов - пару раз мои клавиши, что посередине расположены, глючили во время акустического сета. Без трудностей не обошлось. В одной песне что-то пошло не так, но всё же это мелочи - в основном всё шло по плану. Во второй половине тура, начиная с Америки, особых сбоев с аппаратурой не помню. Новые технологии не подвели, хотя я очень поначалу на этот счет переживал. Я до этого слышал, что Mainstage иногда может «чудить». Так, к примеру, Брэд (Коул - клавишник Фила Коллинза - прим.), который играет с Филом, сказал, что у него с ней возникали проблемы. Но он изначально ее на полную нагружал. Он управлял ещё драм-машинами и всем остальным - то есть работы там хватало, я же был сосредоточен на одном, а потому всё сработало отлично.
Ж: На клавишной стойке заметил еще было пару рэков…
ТБ. Это обязательно. У меня два компьютера и пара штукенций, благодаря которым комп работает, а еще, могу сказать, стоял запасной Oasys за кулисами. Всё остальное было вне сцены, в том числе запасные «прибамбасы» к основным клавишам. У меня была система, позволяющая одной кнопкой переключиться на другой компьютер. Слава Богу, не пришлось этим воспользоваться, но другой комп всё равно за кулисами стоял постоянно, он мог играть песни - и играл - но беззвучно, пока нужную кнопку не нажмешь. В целях безопасности.
Забавно, что когда ломалось одно, то тут же ломалось и второе, но мы постоянно всё проверяли, дабы убедиться, что запасные инструменты тоже работают и подключены. Oasys несколько раз приходилось менять местами, когда что-то шло не так. Особенно в начале тура. Во время первого британского тура был ряд эпизодов, когда один из Oasys'ов начинал глючить... хотя в целом всё шло нормально, к концу тура так тем более.
Ж: Судя по всему, отсутствие нового материала и, конечно, новых инструментов, которые надо с собой таскать, заметно облегчило задачу?
ТБ: Да. Мне всегда казалось, что людям нравится слушать песни такими, какими они изначально были, потому я с собой обычно ношу все оригинальные тембры, звуки. То есть я, к примеру, чувствую, что этот звук в самом начале песни «Mama» очень важен, то он должен быть. В общем с этой системой и возможностью все сэмплировать в компьютер, чтобы играть песни, как в оригинале, так же и с теми же звуками на любом инструменте – это просто невероятное достижение. При этом я не пытаюсь добиться чего-то нового, а просто хочу воссоздать старое звучание, либо немного улучшить старые звуки. Например, я уже давно не пользуюсь ARP Pro-Soloist, на котором в оригинале играл «Cinema Show». В те времена этот инструмент был достаточно интересным, увлекательным. Это был простой монофонический синтезатор, то есть по-другому его не заставить звучать. И надо было сделать так, чтобы он не выбивался из общей канвы инструментов.
Я тут для себя открытие сделал, в частности в песнях, которые были понижены на тон. Например, «Domino» мы понизили на пару полутонов, в некоторых местах, добавление высокой октавы, причем тихое, звучало очень интересно. Когда мы впервые так попробовали в первой части «Domino», я не думал, что, понизив на тон, песню можно заставить звучать интереснее, но добавив остроты с помощью высокой октавы, с облегчением понял, что опасения были напрасны.
Работы было много. Невероятное количество очень тонкой настройки. Весь период репетиций я провозился со всеми песнями, чтобы добиться нужного звучания. Не без странных ситуаций. Я играю все песни в оригинальной тональности, в которой они изначально написаны. К примеру, «Throwing It All Away» или «Invisible Touch». Если для Фила надо на тон понизить, я просто нажимаю волшебную кнопку - и транспонирую на другую тональность, но только по звуку, так-то я остаюсь в прежней, и жму по тем же клавишам. И вот мы репетируем, я играю вроде как в оригинальном ключе. Всё перемешано. И тут Майк спрашивает: «А что за ноты мне в басу играть?». А я-то и не знаю, что ответить. Потому что не знаю, в какой тональности играю по звуку. Мне это и не надо. У меня нет идеального слуха. Короче, было много забавного. Но всё же у нас получилось.
Наличие бэк-вокалистов тоже помогло, потому что, например, песня Tonight, Tonight, Tonight» - всегда тяжела для Фила, когда дело доходит до высоких нот, в любых тональностях. Да, может сейчас они уже не такие высокие, но бэки могли взять на себя припев и чуть помочь Филу.
Песня, в которой мы сильно изменили тональность – это «Fading Lights». Опустили её чуть ли не на 5-6 тонов ниже. Оно того стоило. В ней в принципе не нужны были высокие ноты. Просто так получилось, что мелодия сочинилась именно такой. Понизив ее, у нас не возникло таких же проблем, которые возникают с другими песнями в той же ситуации. Думаю, Фил мог бы петь ее более отрывисто, а не так точно. Кроме того, это сама по себе прекрасная песня, она похожа на песню о прощании, мол, мы всё сделали, это конец, прощайте. И мы очень хотели ее сыграть. При этом мы не хотели играть ее целиком, потому что инструментальная часть хоть и хороша, но ее полно и в других песнях, и мы сократили ее до двух куплетов. Она всегда меня трогала. Прекрасная песня.
Ж: На концертах в О2 в этот раз мне досталось место с хорошим обзором, и ваши ноги..
ТБ: Так…
Ж: Не поймите неправильно, но в некоторых песнях, например, в «Mama», ваши ноги так же заняты, как и руки.
ТБ: Ну, так надо. Во-первых, у меня же есть еще педали громкости. Я стараюсь ставить громкий уровень, насколько это возможно. Предварительно я настраиваю громкость на Mainstage, но регулировать её всё равно надо. То есть в «Mama» я играю на «жужалке», а когда ее нет и быть не должно, мне приходится сильно нажимать ногой на педаль на понижение громкости, а потом вернуть после второго смеха. Я заранее такой способ настроил, чтобы не было лишней возни с Mainstage, потому где-то приходилось включать хитрость, по сравнению с прошлыми временами. И еще я должен был убедиться, что ты настроил, скажем, для второго куплета нужные звуки и включен правильный пэд, а всё остальное должно быть на прежнем уровне, потому я и пользуюсь такой педалью. И так только с ней и работает, а что-то приходится делать вручную, например, в большом отрывке в середине «Mama», поворачиваться к другим клавишам и играть. Раньше я так делал постоянно и совсем об этом не задумывался, а сейчас реже, потому склоняюсь к использованию только двух клавиш перед собой большую часть времени. Так проще.
Сегодня уже не надо окружать себя всеми инструментами. Хотя визуально это выглядит круто, и в какой-то момент вокруг меня стояли 6-7 инструментов - настоящий кошмар. Но некоторые песни того требовали. Не нужно было долго возиться с электроникой. Можно было просто нажать на один звук, на клавишу одного инструмента, а параллельно играть на другом.
Ж. Как меняли патчи во время таких песен, как Domino?
ТБ: Тут важна возможность всё это правильно настраивать. На тех клавишах, что впереди меня, есть 8-9 разных нужных звуков. Но ясное дело, что на одной ноте, которую держишь, их все не использовать, тут важно помнить, где они находятся. В целом это нормально до того момента, пока вдруг не потеряешь рассудок и не забудешь, что где играет.
Так в «Domino» есть «дышащий» звук, есть малимба из начала и флейта. Есть еще разные звуки, расположенные на разных кнопках. Все заранее прописаны, все настроены так, чтобы ты понимал, какие ноты надо жать, например, в первой половине песни. С «Domino» вообще всё интересно: на протяжении всей песни Майк играет один рифф. То есть вся первая половина песни - это один маленький рифф. Моя задача сделать так, чтобы его рифф звучал интересно, то есть клавишами его по-разному поддерживать, окрашивать. И мне это только в удовольствие. Но это также означает, что постоянно надо сохранять хладнокровие. А когда ты транспортируешь тональность, то не всё переносится одинаково и правильно. А именно звуки, а не мелодия. Приходится сэмплировать заново и переделывать - и не всё это делается так легко. Но мне в техническом плане помогал Джефф Каллингем.
Ж: Каково вам было находиться по другую сторону сцены во время акустического сета?
ТБ: Неплохо… Люди стали замечать, что у меня есть ноги и я могу ходить. Как-то в туре Mama я сидел между двумя барабанщиками – и это сущий кошмар. Мы думали, что визуально выглядеть будет прикольно, но вы попробуйте сыграть сет, сидя между двумя барабанщиками, которые играют так громко, насколько это возможно, и у них за спиной колонки, из которых на невероятной громкости звучит другой барабанщик, дабы они друг за другом поспевали. Это не самый лучший ход. Так что да.
Переходя к вопросу, мы хотели привнести иной колорит и сыграть 2-3 песни в интимной обстановке, которая бы нам подошла. Для нее особенно подходит «Follow You Follow Me» - очень интимная песня. С «That’s All» – тоже сложностей не возникло. Когда мы начали готовить «The Lamb», мы сделали ее немного более похожей на ту, что звучит на альбоме. Но потом решили сынпаит ее по-другому. Обычно я просто пользуюсь базовыми аккордами и не особо много. На полпути ввожу фортепиано. В припеве используются довольно интересные аккорды. Сложные. Странные. Простыми аккордами там не сыграешь, но я тут понял, что играя их не быстро, эффект всё равно получается такой же, как и при двойной скорости, как в альбомной версии. И это подошло акустической версии.
На самом деле я доволен результатом. Я немного волновался на этот счет весь тур. Думал: «Как я с этим справлюсь?». В них два аккорда играются одновременно и у них непривычная последовательность. Однако всё получилось, повторюсь. «The Lamb» людям зашёл, даже если для них это странная песня изначально.
Ж: Должен признаться, что эта песня меня застала врасплох.
ТБ: Но вы же знали, что она прозвучит, верно? В этом и заключалась часть идеи – чтобы вы её не сразу узнали, а только по ходу. Аккорды в куплете, к слову, очень простые - даже вы их сможете сыграть. Затем подключается Дэрил, придаёт песне движения, затем вступаю я с фортепиано и тоже дополняю. Короче, было здорово сделать ее именно такой. Зачастую мы стараемся играть песню так, как она звучит в студийной записи. Меня раздражает, когда я вижу, как группы играют свои песни по-другому. Стинг сделал джазовую версию «Roxanne». Не понравилась. Зачем? Хочу услышать ее такой, какой она была! Поэтому мы и сами ничего особо в песнях не меняем, но тут решили сделать мини-версию.
Ж: Я догадался, что это «The Lamb», только когда Фил был на половине пути к первому куплету…
ТБ: Думаю, он сам догадался, что будет ее петь, находясь на полпути к первому куплету. Но вообще он был великолепен, учитывая отсутствие былых физических данных. Было приятно и удивительно наблюдать, как он справлялся с этой задачей.
Ж: Вы ждали, что зрители будут светить мобильными телефонами во время исполнения «Follow You Follow Me»?
ТБ: Не помню, где такое было в первый раз, но со сцены это выглядит прекрасно. А в свое время зрители держали зажигалки. И я даже помню, откуда всё пошло. В Бёрне, в Швейцарии, по окончании песни «Entangled». Они взяли вдруг и зажгли их, выглядело фантастически. Всё это усиливает эмоции, ну и нам очень приятно. Первые разы это было спонтанно, а потом Фил начал со сцены говорить, чтобы люди взяли зажигалки, подбадривал, но на мой взгляд это уже не то… Гораздо лучше, когда зрители сами без лишней подсказки начинают делать подобные вещи.
Ж: Duchess…
ТБ: Когда мы исполняли ее во время тура в 80-х, она не особо хорошо звучала. Многое было сделано неправильно. Вообще тогда было тяжело добиться правильного звучания. Думаю, Честер тоже не мог понять, как она должна звучать. Но мы пробовали, в частности долго что-то колдовали с драм-машиной во вступлении. И всё же это одна из любимых моих песен. Не знаю почему. Она очень простая, но, как говорится, эффектная. В ней поется о женщине-звезде, ее взлете и падении. Конечно, тут не без фантазии, но в целом историю можно применить и к группе. Она смогла вписаться в последнюю эпоху группы. Мне нравится этот аспект, а еще наличие бэк-вокалистов. До этого мы с Майком пытались играть и одновременно петь на бэках, а это очень тяжело. Поэтому плюс парням, которые сделали эту работу.
Единственная проблема, с которой они столкнулись, это петь тот же текст, что и Фил, а он иногда путался в словах, в куплетах, им же приходилось отталкиваться от того, что он поет. Люблю играть её. Думаю, для меня «Duchess» относится в разряд тех, которые идеально подходят для концертов. Особенно она любима фанатами той эпохи.
Ж: К слову о выступлениях. А о чем вы думаете во время концерта?
ТБ: «Сколько еще осталось до момента, когда я выпью бокал красного вина?". Не без этого у нас. В какой момент начинаешь об этом думать? В основном когда уже доходишь до «Carpet Crawlers», но иногда хочется и раньше…
Реакция зрителей на шоу всегда была замечательной, что дополнительно вдохновляло. Когда мы только вышли на первый концерт тура, много сомневались - понравится ли, много ли народу придёт, как вообще всё пройдёт, да ещё этот коронавирус… На первом шоу было полно людей в масках. Выглядело странно. В последствие всё нормализовалось.
Концерты требуют большой концентрации. Во время концерта я не могу пить, хотя в старые времена мог позволить пиво, но не более. Во время выступления мозг постоянно загружен - всякие технические штуки, партии, изменения, плюс ты ещё никого не хочешь подвести, да и остальные держат себя в руках. Ты максимально сконцентрирован, но здесь же важно не переусердствовать, не потерять чуйку, ощущения, иначе будешь выглядеть скованно. Поэтому стараешься расслабиться настолько, насколько возможно. Всегда есть моменты, к которым готовишься и немного предвосхищаешь. Взять, к примеру, «Firth of Fifth» - пока держишь себя в руках, всё хорошо, но стоит упустить нить, рассинхронизируешься, а вернуться обратно - тяжело. Поэтому надо стараться брать уверенностью, что ты знаешь, что делаешь.