Галя очень любила своего мужа. Он давал ей ощущение полноты себя, завершенности. Женщина искренне удивлялась, как некоторые коллеги жили в одиночестве. Одинокие люди ее пугали, казались какими-то ущербными. Галина испытывала к ним двоякое чувство - от жалости до легкого презрения. “Пьют, наверное, втихаря. Что еще остается”? – думала Галя, радуясь своей дружной семье. Сыну стукнуло двадцать. Он как то неожиданно быстро женился сразу после армии, и ушел жить к жене. Оставшись с мужем вдвоем, Галина почувствовала прилив радости. “Будем бродить с Колей по парку, как в молодые годы. Держаться за руки и целоваться тайком”, - стыдливо хихикнув, продолжала мечтать женщина. Супруги жили душа в душу, и только ее дежурства в больнице, да Колины смены на заводе ненадолго их разлучали. В те дни, когда выпадали общие выходные, Николай покупал дежурную бутылку водки - отметить это дело. Галя поначалу покорно соглашалась посидеть с мужем, поддержать компанию. Незаметно для себя, пристрастилась к такого рода вечерам, когда снова с упоением слушала и смотрела на раскрасневшегося от водки мужа, эмоционально рассказывающего про работу или политику. Тот делал паузу, лишь обновляя рюмки и ритуально чокаясь. Галя и не вникала особо в пылкие речи мужа. Жизнь для нее заключалась в тихом рассматривании любимых черт, постепенно покрывающихся морщинками родных глаз. Она не замечала ни красного одутловатого лица, ни мешков под глазами.
Дни вливались в недели, недели в месяцы – и так по кругу. Галя пропадала на дежурствах, с нетерпением ожидая следующих выходных. Иногда пропускала рюмочку и на работе. Повод всегда находился – всегда кто-нибудь умирал, или рождался. Галя с удовольствием поминала мертвых и радовалась новым людям на земле. То дни рождения, то свадьбы – люди торопятся жить. А Галя всегда торопилась домой.
Готовила она шикарно. Знала все, что нравилось ее любимому супругу. И всегда старалась угодить. Когда тот возвращался с работы, с легким амбре алкоголя, Галя начинала его обхаживать с первых минут появления – то тапочки поможет подать, то полотенце, чтобы руки не забыл вымыть, и пригласит на кухню. И все это - с преданным выражением любви. Коля при всем, оставался невозмутим и даже строг и немногословен. Между нахмуренными бровями пролегала глубокая складка морщин. Он садился за стол, хватал ложку, хлеб, и принимался за еду, шумно втягивая суп, причмокивая и покряхтывая от удовольствия. Галя сидела напротив и с тихой радостью смотрела на это таинство поедания пищи. Через некоторое время, он отваливался на спинку стула, как пиявка, напившаяся крови, рыгал и обращал внимание на жену.
- Ну что, мать, хорошо нам с тобой вот так жить то, одним, а? Ни забот, ни хлопот. Эх, старушка ты моя.
- Да ладно тебе, Коль. Нашел старушку. На себя лучше погляди. Живот вон какой отрастил.
- Да на твоих харчах я скоро в дверь не пролезу. Еле дышу уж от такой еды. Ладно, пойду полежу маленько. Телек включу. А ты как приберешься, приходи в комнату.
Не успевала Галя наводить порядок на кухне, как из комнаты раздавался звонкий храп. И ее наполняло чувство умиротворения, ни с чем ни сравнимого житейского счастья.
Так проходили дни, недели, месяцы, создавая собою года. Галя от счастливой жизни и регулярных возлияний по выходным, добрела с каждым днем, постепенно превращаясь в пышную тетку своих лет или даже чуть больше. Хотя она продолжала следить за собой на уровне любительского мастерства, короче, как умела – яркая помада, завивка там, окраска бровей, модный маникюр. Соседки на лавочке оценивали ее как женщину порядочную, изредка закладывающую за воротник. И особых поводов для пересудов она не давала.
И вот в один солнечный весенний день, когда ее сердце было полно романтических мечтаний и надежд, Коля объявил ей сквозь зубы, после того, как съел борщ и традиционно рыгнул, что уходит к другой. От него, как обычно, пахло алкоголем. Галю это известие оглоушило, ввело в ступор и лишило разума. Она сидела, смотрела на мужа, и глупо улыбалась. Тот разозлился не на шутку и ушел в комнату собирать вещи. Галя сглотнула, будто ее мучила жажда, пристально глядя на окно, по которому, то вверх, то вниз ползала жирная муха. Почувствовав, как кольнуло в сердце, она очнулась. Встала, снова сглотнула и неровною походкой направилась в комнату.
- Коль, а что случилось? Что не так? Я ведь так сильно тебя люблю. Ты для меня как воздух, которым я дышу. Я не смогу без тебя. Прости меня за все, только останься. Посидим, подумаем, выпьем. Я все в себе изменю, все, что тебе не нравится! – Галя подошла к Коле, пытаясь его обнять и заискивающе ища в его взгляде доброту к себе. Это было бы достаточно. С раздражением и ненавистью он оттолкнул Галю, как мешок с картошкой, продолжая сгребать свои вещи, разбросанные по их уютной, хранящей воспоминания, кровати.
- Как же ты меня достала то!! Ты посмотри на себя в зеркало! Если поместишься в нем!
- Если дело в этом, то я похудею, Коля! Сегодня же сяду на диету! Буду пить воду! – она простирала к нему руки, чувствуя внутри себя предсмертный холод и ужасающую пустоту.
- Давай прекратим этот дешевый спектакль. Я хотел уйти, когда тебя не будет, но Валентина сказала, что без объяснений некорректно уходить. Вот я и выдерживаю этот балаган сейчас. Просто дай мне собрать вещи и уйти спокойно. Не лезь.
- Это Коля недоразумение какое-то. Может, ты заболел, или выпил чего-то не того. Может…
- Да нет, Галя. Это ты пьешь, как сапожница. У вас в больнице одни алкаши работают. За такую-то зарплату, - он был почти готов, и намеревался пройти к входной двери.
- Квартиру позже поделим! – от резкого стука закрывающейся двери, женщина вздрогнула, как от удара.
После таких слов, Галя осознала, что это конец. Будто кто-то отвязал канат, связывающий ее с жизнью, и она чувствовала, как проваливается в беспощадную бездну ада.
Перехватило дыхание. Она боролась за него долю секунды, и когда сумела вздохнуть, поняла, что Коли больше нет. И больше никогда не будет в ее жизни. Женщина медленно подошла к окну. Сердечная боль постепенно нарастала, заглушая собой все остальные чувства. Боль росла, пока не охватила всю грудную клетку. Ей казалось, что вместо сердца разверзлась огромная дыра, величиной с пушечное ядро, и эта дыра адски болела. Галя стояла около окна, пока не стемнело. Делать было нечего. Ядром ее жизни был Коля. Вместе с его уходом из Гали вынули саму жизнь. Дыра в груди ныла.
Она побрела на кухню какой-то новой, старческой походкой, шаркая ногами по полу. Подошла к полке, открыла дверку, достала бутылку водки, купленную на следующие выходные, и налила себе полстакана. Забылась…
Совсем немного времени прошло с тех пор, как Галю бросил муж. Теперь соседки принимались эмоционально нашептывать друг другу, тыча в ее сторону пальцем. Женщине было все равно, и она, улыбаясь, лишь приветственно кивала. С недавних пор, Галя практически всегда была пьяная. Это не меняло ее сознания, лишь давало временное облегчение и забытье. Галя совсем перестала за собой следить, с работы ее выгнали. Перебиваясь временными заработками и помощью сына, Галя стала равнодушна ко всему на свете – сыну, внучке, к самой жизни. Жизнь она перестала видеть вот уже несколько месяцев, и не помнила – сколько. Большую часть времени женщина проводила, сидя на лавочке около кладбищенской церкви. Так как вроде бы и не занимаясь попрошайничеством профессионально, Галя получала достаточно мелочи от прихожан, приходящих проститься с усопшими родственниками.
- Так бы и сидела здесь вечно, и умерла бы прям здесь. Заодно бы и похоронили, - бродячие путаные мысли жили теперь своей жизнью.
- Здравствуй, матушка, - Галя удивленно посмотрела на старого священника, присевшего на край лавочки рядышком с ней. – О чем это ты тут разговариваешь сама с собой?
Почувствовав неловкость, женщина решила встать и уйти, куда подальше от проницательного взгляда батюшки.
- Ты погоди уходить. Вначале попробуй вспомнить, как дошла до жизни такой. Что случилось? Может, кто выгнал тебя из квартиры, или обидел. Здесь тебе смогут помочь. Потому что, чтобы не случилось, надо встать, милая моя, и идти дальше. Ведь Бог очень тебя любит.
- Коля был для меня богом. Дышала им, жила, все для него делала – даже пить начала за компанию. А он меня бросил, как мусор бросают в корзину, и пошел дальше уже без меня. Будто меня и не было. С другой… Сказав лишь, что я пьяница…
- Это ничего, милая. Всех испытывает Господь. Ты же от этого хуже не стала, не уменьшилась. Твоя личность осталась свободной. Живи дальше, радуйся жизни, помогай другим, которым еще тяжелее. Болеют ведь многие. Мучаются от боли. Теряют близких навсегда. А ты еще молодая. Приведешь себя в порядок. Пройдет время, найдешь себе доброго мужчину по сердцу. Бог милостив к нам грешным.
- Мне от твоих слов только хуже становится. Говорю тебе, что Коля был для меня всем, моим богом. И я была его. Всю жизнь. Я не знаю, про какую свободу ты говоришь, и зачем мне она, я просто хочу, чтобы он вернулся, и мы бы жили как раньше, - едва уловимая улыбка показалась на лице, уставшем от пьянства.
- Деточка моя, он не в силах тебе помочь. Он всего лишь человек. Да к тому же слабый, раз бросил тебя. Только Бог может помочь. И очень хочет этого. Только не злись, прислушайся к моим словам.
- Ладно, батюшка. Мне пора. Обед готовить. Сын обещал прийти, - Галя с трудом оторвалась от лавки, и тяжелой походкой направилась прочь.
- Тем более – сын у тебя есть, - старик покачал головой. – О Господи! Пожалей ее.
Разговор со священником разозлил Галю. Быстрыми шагами она шла к знакомому магазину, ругая последними словами свою нескладную жизнь, старика, и всех людей, попадавшихся навстречу. Она купила себе выпить больше чем обычно, объясняя это тем, что ее все достали. “Никто даже пожалеть не может. Никто не понимает – как мне плохо. Просто невыносимо. И какой Коля гад, что может жить и не тужить с другой женщиной”, - на этой мысли сердце традиционно начинало болеть. Галя не выдержала боли, открутила крышку у бутылки и жадно глотнула. Содержимое привычно обожгло ее внутренность и обнадежило искусственной радостью.
“А гори все огнем”, - подумала женщина и направилась к пустырю за домом, чтобы не давать повода языкастым соседкам. Там за кустами, лежало бревно, на котором она и расположилась. Женщина делала большие глотки, и злость таяла. Неожиданно Галя хрипло рассмеялась и хитрым взглядом посмотрела на небо.
- Ну, Бог, как же ты можешь мне помочь? – она подмигнула небесам. Вечер обещал быть теплым…
На следующий день ее нашли, лежащую в кустах и уже окоченевшую. Широко открытые глаза смотрели на небо, и в них застыло наивное удивление, будто Галя спрашивала: “Зачем все это было?”