В махонькой деревушке, окружённой лесами да болотами, людей было мало. Да и не удивительно: работы нет, средств для жизни тоже. Спасали только огороды, да домашняя живность.
У Олюшки и этого не было. Едва ей исполнилось семнадцать, как умерла мама. Отец и раньше работал в городе, как- то хоть помогал семье, а после смерти жены вообще в деревне не появлялся.
Добросердечные старушки соседи помогли Олюшке устроиться на почту в соседнем селе. Без почты и в деревне жизни нет: старики пенсию получали, им надо было разнести, да и весточки дети иногда своим родителям по почте отправляли. Телефонов - то сотовых у стариков не было - удовольствие для них дорогое.
Олюшка была девушкой статной, не сказать, что красавица, но не хуже других. Зато трудолюбивая, аккуратная, в доме у нее всегда порядок был.
Но женихов в древне не было, разве что Пашка да Петька, сын местной учительницы, баловень несусветный. Ну а Пашка был видным женихом, водителм работал, по нему девки даже из соседнего села сохли. Так что партии для Олюшки в деревне не было.
Бабушки соседки переживали за девчонку, но что они могли сделать. На нет , как говорится, и суда нет.
А в своем доме ох, как мужские руки нужны. Заборчик вот прохудился, а починить некому. Пыталась Олюшка сама да ничего не выходит. Тогда крестная её баба Валя попросила Павла помочь девчонке. Он согласился. Пришёл, посмотрел и давай командовать: то подай, то поднести. Оля помалкивает, делает что он просит.
Пришло время обеда, она работника своего в дом зовёт, обедать пора. А борщец- то наваристый вкусный, с любовью варила. Отведал Павел борща, на девушку по другому смотреть стал. Видит, что хозяйка она отменная: в доме порядок, готовит отлично, что еще в смейной жизни надо. Но об этом Пашка конечно ничего Ольге не сказал, но для себя отметил.
Два дня делал забор парень, даже новые доски где- то раздобыл. Рукастый оказался работник.
На третий день просто так пришёл вроде как на свою работу полюбоваться.
Покормила Олюшка его ужином, слово за слово, остался он ночевать . Да так и стал похаживать. Уходил перед рассветом, чтобы никто не видел. Только не скроешь ничего в деревне.
- Ой, девка, зря его привечаешь, не женится ведь, не та это порода.А и женится, так только намаешься с ним. Как лето настанет, понаедут городские красавицы, что делать будешь? Не такого тебе надо парня, - выговаривала ей тетя Валя.
Да где его взять - то?
Потом поняла, что беременна. Как обухом по голове, пришло осознание, что дитя в ней от шалопая Пашки. Грешным делом хотела извести, рано еще ей детей иметь.
...А я вот что думаю, ничего в жизни зря не делается. Грех это конечно без свадьбы дитя заводить, но что сделано, то сделано. Надо Ольке в церковь сходить в соседнее село да грех свой замолить, чтоб ребеночек то здоровым родился. Она всё поняла и в воскресенье пошла в церковь. Спокойней ей стало и всем, кто за неё переживал тоже.
Теперь настроение у Ольги всегда было хорошее. Не одна теперь она. Справится как нибудь, да люди добрые помогут.
Мать ее вырастила, и она справится. От отца пользы тоже не шибко много было, только пил. А люди поговорят и успокоятся.
Весной полушубок сняла, тут и увидели все в деревне живот выпирающий. Головой качают, мол, лихая беда с девкой приключилась. Пашка ,конечно, зашел узнать, что делать собирается.
- А что же еще? Рожать. Ты не переживай, сама подниму ребенка. Живи, как жил, - сказала и завозилась с ухватом у печи. Только красные всполохи огня на щеках да в глазах заиграли.
Залюбовался Пашка, но ушел. Сама решила. Наступило лето, понаехали девицы красавицы городские. Пашке не до Ольги стало.
А она возится потихоньку в огороде, да тётя Валя приходит помочь грядки полоть. Наклоняться с животом трудно. Воды с колодца по полведра таскает. Живот большой, бабы в деревне богатыря ей пророчат.
- Кого Бог даст, - отшучивалась Оля.
- Права ты, девка, только рожать без мужа это грех, - говорили соседи.
В середине сентября проснулась утром от резкой боли, словно живот пополам резануло. Но боль быстро утихла, потом снова вернулась. Побежала к тёте Вале. Та сразу по испуганным глазам все поняла.
– Что, уже? Сиди, я сейчас. – И выскочила из избы.
Побежала к Павлу. У него грузовик у дома стоит. Дачники уже с машинами разъехались. А тот, как назло, накануне выпил крепко. Растолкала его тётя Валя. Пашка очумело смотрит, не поймет, что стряслось, куда ехать надо. А когда понял, заорал:
- Так десять километров до больницы! Пока за врачом, пока обратно, она родит уж. Сразу повезу! Собирай ее.
- Да как на грузовике? Растрясешь всю, родит по дороге, - запричитала женщина.
- Тогда с нами поедешь, на всякий случай, - сказал, как отрезал.
Два километра по разбитой дороге ехал осторожно. Только одну канаву объедет, как сразу в другую попадает. Тётя Валя в кузове на мешке сидит. Как до асфальта добрались, так быстрее поехали.
Оля корчилась на соседнем сиденье, губу закусила, чтобы не стонать, да живот придерживала. Павел враз протрезвел. Глянет мельком на девушку, а самого желваки ходуном ходят, да костяшки пальцев на руле белеют. О своём думает.
Успели. Оставили Олюшку в больнице и назад поехали. Тётя Валя всю дорогу Пашку ругала, зачем девке жизнь испортил. Одна, без родителей, сама еще ребенок, а он ей забот прибавил. Как она с ребенком одна будет?
Машина еще до деревни не успела доехать, а Оля уже родила здорового крепкого мальчика. На следующее утро принесли ей кормить его. Не знает, как взять на руки, как к груди приложить. Смотрит испуганными глазами на красное сморщенное личико сына. Закусила опять губу и делает, что ей велят. А у самой сердце от радости трепещет. Разглядывает, дует на лобик, где тонкие волоски топорщатся, радуется, глупая.
- Приедут за тобой? - спросил строгий пожилой доктор перед выпиской.
Оля плечами пожала, да головой помотала. «Вряд ли». Вздохнул доктор и ушел. Медсестра завернула ребеночка в больничное одеяльце, до дома довезти. Наказала, чтобы вернула.
- Федор на больничной машине тебя довезет до деревни. Не автобусом же рейсовым тебе с грудничком ехать, - сердито сказала.
Поблагодарила Олюшка ее. Шла по коридору больницы, опустив голову, вся пунцовая от стыда и смущения. Как горько ей бедняжке было.
Едет Ольга в машине, прижимает к груди сверток и волнуется, как теперь жить будут. Декретные маленькие, что кот наплакал. Жалко себя и ни в чем неповинного сына. Посмотрела на сморщенное личико спящего малыша, и сердце нежностью затопило, отогнала от себя мысли тяжёлые.
Вдруг машина остановилась. Оля встревожено поглядела на Федора, приземистого мужчину лет пятидесяти.
- Что?
- Дожди два дня лили. Вон, какие лужи, ни проехать, ни объехать. Застряну. Тут только на грузовике или тракторе можно. Извини. Недалеко, километра два осталось. Добежишь? – Кивнул он на дорогу, где как озеро без конца и края огромная лужа разлилась.
Ребенок спит на руках. Сидя и то устала держать. Одно слово — богатырь. А идти с ним по такой дороге как? Вылезла Оля осторожно, взяла поудобнее сверток, и пошла по краю огромной лужи. Ноги в грязи увязают по щиколотку, того и гляди поскользнется.
Старые разношенные ботинки хлюпают. Знать бы, в сапогах резиновых поехала в больницу. Один ботинок увяз в грязи. Оля постояла, думая, что делать. Не вытащить с ребенком на руках. Пошла дальше в одном ботинке.
Когда к деревне подошла, темнеть начало, ноги уже не чувствовали ничего от холода. Сил не осталось удивиться, что свет в её окнах горит. Ступила на гладкие сухие половицы. Ноги замерзли, а сама потом обливается от напряжения. Дверь открыла в избу и замерла.
У стены стоит кроватка детская, коляска, а в ней горой одежда на малыша сложена, игрушки, бутылочки разные. За столом Пашка положил голову на руки, спит.
То ли услышал что, то ли взгляд почувствовал, поднял голову. Оля раскрасневшаяся, растрепанная, с ребенком на руках еле стоит в дверях. Подол платья весь мокрый, а ноги по колено в грязи. Как увидел Пашка,, что без одного ботинка пришла, бросился к ней, взял ребенка и положил в кроватку.
- Да, ты ж , моя хорошая! Как же так, если б я знал, приехал бы за вами.- Сам к печке, доставать чугунок с горячей водой. Усадил, помог раздеться, ноги вымыл, отогрел. Пока девушка переодевалась за печкой, на столе уже и картошка стоит вареная, кринка с молоком… В доме тепло и сухо.
Тут ребеночек заплакал. Кинулась Олюшка к нему, на руки взяла, села к столу, грудь достала, без стеснения кормить начала.
- Как назвала? – хриплым от волнения голосом спросил Паша.
- Серёжей. Ты не против? – Подняла она на него свои ясные глаза. А в них столько тоски и любви, что сердце у парня защемило.
- Хорошее имя. Завтра пойдем, зарегистрируем пацана и распишемся сразу.
- Это не обязательно… - начала было Оля, глядя, как малыш сосет грудь.
- У моего сына отец должен быть. А я уж нагулялся вдоволь. Какой муж из меня будет, не знаю, а сына не брошу.
Оля кивнула, не поднимая головы.
...Через два года родилась у них девочка. Назвали в честь матери Ольги Надеждой.
Неважно, какие ошибки ты сделаешь в самом начале жизни, главное, их всегда исправить можно...
Так и у Олюшки с Пашей теперь семья, а это дорогого стоит. Берегите друг друга и деток любите. И всё у вас получится.
СПАСИБО, ЧТО ВЫ СО МНОЙ. ПУСТЬ В ВАШЕЙ ЖИЗНИ ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.