Рубрика "Письма наших читателей"
Автор - Эдемская
Мой папа был лётчик (зачёркнуто), он был сварщик, но у всех моих друзей папы были лётчики, настоящие, мы жили в военном городке, и в гарнизоне был настоящий аэродром. Весной, вот приблизительно в такое время март-апрель, вокруг этого аэродрома цвела степь. Когда над аэродромом взмывали самолёты или вертолёты, то вся степь приходила в движение, маки вперемешку с колокольчиками начинали колыхаться красносиними волнами, и от этого захватывало дух.
Честно сказать нас, детей, на аэродром не пускали, но... мы паслись всегда рядом, наравне с местными баранами и одинокими осликами. Нам было интересно наблюдать за взлетами и посадками самолётов, когда из самолёта выходил лётчик, начинался спор между ребятами - чей папка прилетел? Пока шлем не снимет, очень трудно разобрать, да ещё издалека. Одно было всегда ясно - моего папки там нет! Потому что он не лётчик!
Пожалуй, это было самым большим моим детским горем, ну как так-то? Вон и мамка моя самая красивая женщина в гарнизоне, ей бы лётчик муж очень пошёл! А он сварщик! Так думала я тогда, и разочарование в отце было шире степи с маками и колокольчиками.
А потом папа взял и умер. Я сначала ничего не осознала, ребенком была, но не такая уж и маленькая, понимала, что вот похороны, вот могила, и мы с сестрой сироты (так шептались кумушки на поминках). Осознание пришло впервые, когда у меня разбилась битка. Ну да, битка, для классиков, её мне делал папа. У всех девочек битки были из гальки, а у меня папа её вылил из какой то смеси типа янтаря, и в этом янтаре ещё всякие камушки цветные, красота, почти ювелирная битка. Когда битка разбилась я в первый момент обомлела от мысли, что сделать новую мне некому!
И перед глазами завертелся калейдоскоп: некому больше притащить мне из степи черепашки, некому рассказывать мне о растениях и животных, не с кем ходить на охоту и рыбалку, никто больше не вытащит меня сонную на улицу ночью посмотреть на тополь в лунном свете, у которого листья как серебряные монетки дрожат на ветру, никто не нарвет мне плоды глядичьи, чтобы полакомиться её мёдом, пыжи не с кем вырезать из старой шинели, и дробь катать тоже больше не с кем.
Тогда слезы текли у меня ручьём, я смотрела в небо, на котором самолёты оставляли белые полосы и отчаянно просила прощения, папа, прости меня, что я так стыдилась того, что ты не лётчик! Ты лучше лётчика! Лучше всех лётчиков в мире! Да что там, ты даже лучше космонавтов, потому что открыл мне такой космос, что мне до конца жизни его не рассмотреть.