Это была первая любовь. И, как видно, на всю жизнь. Это потом уже были пароходы, самолёты, девушки. Но первое, основное - она. Я влюбился в неё в самом детстве, проводя каникулы у бабушки в Тверской области. Всё тогда было связано с ней - путь с пересадками через столицу, времяпрепровождение днём и сон под её звуки ночью. Это был совсем иной мир, не ведомый с сентября по май, когда находился вдали от неё, в городе. Но летом я был с ней. С железной дорогой. И я не мог не последовать зову души и отдать себя чему-то другому. Поэтому однажды и оказался в кабине локомотива на полных правах помощника машиниста.
С машинистом повезло, человек попался отличный. Назовём его Саней. Саня был с юмором и с усами. Любимец женщин. У него на каждой станции дежурная по станции своя была. А на Жигулёвском Море так вообще весь женский списочный состав должностей. С ним работалось легко и весело. Он знал всех и решал любые вопросы. Даже нерешаемые.
Работа локомотивной бригады - не сахар. Нет у неё ни дня ни ночи, есть только время явки. Когда явка выпадала на время, в которое все обычные люди сладко спят, нас на работу доставляло дежурное такси. И, кажется, тогда это была даже настоящая "Волга". И вот как-то забрала меня "Волга" из дома, подъехали за Саней, ждём. Сани нет. Не было тогда ещё мобильников, не позвонишь, не узнаешь. Таксист шутливо предположил, что Саня "загулял". «Да ну, говорю, как такое можно, перед поездкой-то?..» И тут видим - идёт! Траектория движения Сани к "Волге" была не примитивно прямой, Саня импровизировал с ней, отклоняясь от кратчайшего пути в стороны. Саню штормило. Добрался он до сиденья, захлопнул дверь. Окна машины запотели. Ну, думаю, дела! Накрылась сегодня поездка.
Перед каждым рейсом положен медосмотр. Медосматривает, само собой, медсестра. Не медбрат. А Саня - любимец женщин. Не знаю как ему это удалось тогда, но в рейс нас выпускают. И, видимо, на решение коллеги поработать повлиял ещё и я.
- Сам поведёшь? - спросил меня Саня.
- А какой поезд?
- Полувагонник.
Так у нас назывался состав из порожних вагонов - "полувагонов". Это их настоящее название, по классификации. А то, что состав был порожняком, не оставляло у меня сомнений в возможности воспользоваться случаем и "порулить" от души. Любил же я это, и Саня иногда уступал мне своё место за правым крылом электровоза. Обозначу, что это нормальная практика, иначе откуда потом готовые машинисты берутся? Но на тяжёлый, гружёный состав в ту ночь я бы не согласился, не чувствовал в себе такого умения.
Приняли мы в депо локомотив, Саня сам выехал на станцию, прицепился к составу. Дают "зелёный". Саня выезжает на перегон и начинает клевать носом. Я всё ждал, когда же он добровольно пустит меня "за руль", и тут стало очевидно, что действовать пора самому. Силы Саню покинули. Отправил я коллегу на своё место, на восстановление сил, заняв его.
Поезд - не автомобиль, так просто не трогается и не останавливается сразу. Тысячи тонн. Плюс дорога имеет подъёмы/спуски. Называется это "профиль пути". И скорость должна быть не абы какая, а определённая, своя для каждого участка. В общем, искусство это - чётко поезд вести. А мне 18 совсем недавно стукнуло, совершённые поездки пересчитать можно. Так что деятелем искусства я был неважным. Опытные свой маршрут знают как пять пальцев, ну а я для себя тогда придумал такую схему: достал из Саниного чемодана талмуд с профилем пути, раскрыл на текущем участке. В свете прожектора, видя очередной приближающийся километровый столб, открываю окно, высовываюсь, ловлю взглядом значение. Так, 132ой километр. Смотрю в талмуд. Там показан подъёмчик. Наверное, надо подбросить угольку. Добавляю тока в движки, скорость в итоге увеличивается. Не слишком ли быстро получилось? Сброшу, на всякий случай.
Очередной столб, и теперь спуск впереди. Надо, по всей видимости, притормозить. А вот с этим у меня сложность. Если у самого локомотива тормоза управляются относительно просто - поджал/отпустил, то торможение поездным краном - наука. И хоть и были у меня сплошные "пятёрки" по автотормозам во время учёбы, до конца это таинство я так и не познал. А в локомотивах приборы установлены, скоростемеры. Механические в то время были. Стрелка скорость показывает, а над ней лента специальная, разграфлённая, с катушки на катушку перематывается. Самописцы на ленте этой пишут весь твой путь. Где, с какой скоростью ты ехал, на какой свет светофора. И как тормозами работал, поездными. Без угрызений совести фиксируют все твои ошибки, каждую неверную долю атмосферы в тормозной магистрали. В общем, почти как в самолёте "чёрный ящик", хорошо хоть звук не пишет. Не то пришлось бы мне Санин храп пением заглушать.
А тормоза локомотива на ленте не отображаются. Поэтому я возлагал надежду на них. Боясь разрисовать свою ленту уникальным торможением, я пытался гасить скорость всего состава колодками только электровоза, рискуя придать им красивое красное свечение в ночи.
Этот творческий процесс был увлекательным, хотя, конечно, я пребывал в чудовищном напряжении. Мозг дымился, как, видимо, и колодки на бандажах колёс нашего ВЛ-10. Не задымились бы ещё двигатели... И тут случился сюрприз. Крайне неуместный и вредный. Стрелку скоростемера вдруг забросило на 150 км/ч и она осталась в таком положении. Нет, конечно же у поезда и близко такой скорости не было, это произошёл некий сбой механики. То есть я вроде как ни при чём. Хотя... Вот сейчас, спустя тридцать с лишним лет после той памятной ночи, я вдруг подумал - а может это я-таки допустил пробуксовку? Перекидал угля на подъёме, колёсная пара резко крутанулась, и вот результат. А результат такой: если я раньше мог знать свою скорость, то теперь двигаться приходилось интуитивно, ориентируясь на частоту мелькания электрических опор за окном. Ведь навигаторов тогда не было.
Худо-бедно еду, напарник мирно спит, и тут меня диспетчер вызывает: "Номер такой-то, почему еле ползёте?!" Ага, понял, прибавляю.
Все станции пропускали нас ходом, на "зелёный", останавливаться не приходилось. А вот Смышляевка решила притормозить, принимая на "красный". Оно и понятно, дальше выход на главный двухпутный ход с большим трафиком, окно нужно поймать.
Локомотивы в то время были оборудованы приборами УКБМ, что расшифровывается как "Устройство контроля бдительности машиниста". Хотя в среде машинистов его называли иначе - "Ускоритель кончины бедного машиниста". Этот мудрый прибор был призван остановить поезд, если с машинистом вдруг что-то случится. Это был не наш случай, с моим машинистом ничего не случилось, он просто спал. И ничто не предвещало беды…
Периодически это устройство включало лампочку, и, дабы подтвердить что у тебя всё в порядке, нажимаешь кнопку. Если вдруг с кнопкой протянешь, раздаётся свист. Его той же кнопкой глушишь. Если не заглушить, то сработает автостоп, и поезд экстренно встанет. С соответствующей записью на ленте. С соответствующими выводами потом. При езде на "зелёный" УКБМ тебя мучает не часто, но на "красный"... Всю дорогу я успешно доказывал свою бдительность кнопкой, и вот впереди "красный". Заезжал я на станцию медленно, максимально сконцентрировавшись. Ведь проехать запрещающий сигнал для машиниста сродни харакири. Сразу можно с вещами на выход.
Загорелась лампочка бдительности. Нажимаю кнопку. Она не гаснет. Удивляюсь такому раскладу, нажимаю другую, под потолком. Результат тот же, вернее нет его. Жму ещё, обе сразу - безуспешно. Начинает свистеть. Частота нажатий кнопок у меня увеличивается, свист не прекращается. Мой пульс зашкаливает, долблю эти чёртовы кнопки как дятел. Разум отказывается понимать происходящее, и наполняется ужасом перед неизбежным грядущим, через несколько секунд. "Фитиль догорает", и в кабине срывает клапан автостопа. Это такой ящик, со стороны помощника машиниста. Крышка плоская. Можно поставить термос с чаем, пирожок положить. На месте помощника сейчас Саня. Саня не пьёт чай и не ест пирожки, Саня спит, положив голову на плоскую удобную крышку автостопа. И тут у него под ухом срывает клапан, шесть атмосфер выходят из тормозной магистрали в кабину. Почему-то это Саню разбудило, он поднял голову: "Что такое?" А меня трясёт. Не от движения поезда, он уже стоит как вкопанный, меня трясёт от произошедшего. Хоть я и не проехал на "красный", допустить срабатывание автостопа тоже из тяжких грехов.
- Автостоп, говорю, сорвало!
- А, фигня! - ответил Саня и вернул свою голову на ящик.
Это придало мне успокоения. Саня знает что говорит.
Пока компрессоры накачивали выпущенные атмосферы, перевёл дух, справив малую нужду под звёздным небом. Ведь до этого совсем не мог отлучиться из кабины.
Смышляевка выпускает нас дальше, и у меня забот становится больше. Теперь у нас есть встречные поезда, и надо периодически выключать прожектор, дабы не слепить, и мигать буферными огнями, подтверждая что бодр и трезв. Правила такие прописаны. А потом, по прошествии головы встречного, прожектор включать снова. И всё бы ничего, но кнопки управления светом находятся на панели помощника. Поэтому я скакал по кабине от правого пульта к левому, выполняя требования правил. Ведь спящий Саня не мог мигать фонарями, подтверждая что не спит.
Каким-то чудом я довёз-таки свои полувагоны и Саню до нашей конечной, Кинеля. Здесь нас меняют, без отцепки электровоза. Саня уже на ногах, собирается, ленту нашу вынимает. Это отчёт о проделанной работе, её качестве. По возвращении домой сдавать надо на расшифровку. И хорошо, что дома сдавать...
В кабину заходят сменщики, из другого депо, не знакомые нам. Картина им предстаёт нетривиальная: машинист с отпечатком автостопа на опухшем лице, дрожащий юнец-помощник с вытаращенными от всего былого глазами, стрелка скоростемера на 150 км/ч и стойкое амбре в кабине. Возможно, эти ребята уже навидались чудес на своей работе или просто сказалась профессиональная мужская солидарность, но они нас не сдали. Хотя взгляды были суровые.
Поспав в доме отдыха локомотивных бригад (да, теперь законно!), отправляемся восвояси. Поезда нам не досталось, едем резервом, одним электровозом. Я снова "за рулём" и теперь это легко и просто, без вагонов-то. Светит солнце, деревья приветственно машут по сторонам руками-ветками. Саня сидит, разглядывает нашу ночную ленту. И вдруг подскакивает: "Что это такое??"
- Это? Фигня, автостоп сорвало.
- Фигня?? Это же пиз...!
И тут меня снова затрясло, как в Смышляевке.
Но ленты расшифровывают расшифровщицы. Не расшифровщики. А Саня - любимец женщин. Сошла нам с рук эта лента.
_______________________________________________________________________________
С тех пор минули годы, даже десятилетия. Но та невероятная поездка пробивается воспоминаниями сквозь толщу времени, не теряясь под жирным слоем других впечатлений в жизни.
Саню я не видел давно, очень. Надеюсь, он всё такой же жизнерадостный и женщины его по-прежнему любят.
2023 год (а описанные события были ещё при Советском Союзе)