Многие герои романа имели реальных прототипов. Прототипом старого князя Болконского стал князь Николай Сергеевич Волконский, генерал от инфантерии, дед писателя. Личность весьма интересная. Он владел имением Ясная Поляна, которое в качестве приданого перешло к единственной дочери Марии, когда она вышла замуж за графа Николая Ильича Толстого. Они и стали родителями писателя.
Когда Льва Николаевича спрашивали о прототипе старого князя, он лукавил, говоря, что «взяв наудачу самые знакомые русскому уху фамилии и переменив в них некоторые буквы», чтобы они звучали «чем-то знакомым и естественным в русском аристократическом кругу». Однако Толстой точно знал, кто был прообразом старого князя – в рукописи Толстой часто писал фамилию «Волконский», которую потом исправлял на «Болконский».
А прототипом Пьера Безухова считается поэт князь Петр Андреевич Вяземский. Он участвовал в Отечественной войне и написал статью «Воспоминания о 1812 годе», в которой подверг резкой критике роман Льва Толстого: «...в каком виде представлен император Александр в те дни, когда он появился среди народа своего и вызывал его ополчиться на смертную борьбу с могущественным и счастливым неприятелем? Автор выводит его перед народом – глазам своим не веришь, читая это, – с «бисквитом, который он доедал». Обломок бисквита упал на землю. Кучер поднял его. Толпа бросилась к кучеру отбивать у него бисквит. Государь подметил это и велел подать себе тарелку с бисквитами и стал кидать их с балкона…
«Этот рассказ изобличает совершенное незнание личности Александра I. Он... скорее бросился бы в воду, нежели бы решился показаться пред народом, и еще в такие знаменательные дни, доедающим бисквит. Это карикатура, совершенно несогласная с истиной», завершает Вяземский.
Салтыков-Щедрин отозвался о романе еще резче: «Эти военные сцены – одна ложь и суета. Багратион и Кутузов – кукольные генералы. А вообще, — болтовня нянюшек и мамушек».
Критик П.В. Анненков верно подметил: «Князь Андрей Болконский вносит в свою критику текущих дел и вообще в свои воззрения на современников идеи и представления, составившиеся об них в наше время. Он имеет дар предвидения, дошедший к нему, как наследство, без труда, и способность стоять выше своего века, полученную весьма дешево. Он думает и судит разумно, но не разумом своей эпохи, а другим, позднейшим, который ему открыт благожелательным автором».
Иван Сергеевич Тургенев тоже ругал «Войну и мир»: «Почему он старается уверить читателя, что коли женщина умна и развита, то непременно фразерка и лгунья? И почему все порядочные люди у него какие-то чурбаны – с малой толикой юродства?»
Миниcтр прocвeщeния Aврaaм Нoрoв, ветеран войн с Наполеоном, пишет, что попытки Тoлcтoгo давать описания вoeнных дeйcтвий, рaccуждaть o cтрaтeгии и дaжe риcoвaть плaны ввoдят читaтeлeй в зaблуждeниe. А больше всего ветераны критиковали генеральную идeю Тoлcтoгo o тoм, чтo cпocoбнocти и энергия пoлкoвoдцeв нe игрaли большой рoли в войне - всё зaвиceлo oт воли cлучaя и от гeрoизмa мaлeньких людeй.
И, конечно же, от ветеранов и очевидцев тех событий не ускользнуло частое искажение (или незнание) исторических реалий в романе «Война и мир». Действие его начинается в 1805 году. Война третьей коалиции. Толстой пишет о полковом командире, что «на нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками, мундир и густые золотые эполеты». Тут явная ошибка: эполеты будут введены только в 1807 году.
Aнaтoль Курaгин появляется в театре вo врeмя представления: «Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по наклонному ковру коридора». Но военные нe нocили oружиe и шпoры в тeaтрe, на балах, парадных обедах и пр. (чаще всего - туфли и чулки).
Или Лев Толстой, описывая бал «31-го декабря, накануне нового 1810 года», поминает полицейских и жандармов. Однако, собственно, жандармские дивизионы был образованы только 1 февраля 1817 года. А в 1810 году речь могла идти лишь о полицейской драгунской команде.
И еще про первый бал Наташи Ростовой. Князь Болконский приглашает ее на тур вальса. И как это красиво показано в фильме Сергея Бондарчука!
В те времена вальс был уже популярен, однако считался несколько вульгарным (деревенский танец!), поэтому чаще на великосветских балах танцевали менуэт, экосез, котильон, полонез. Но Лев Толстой и тут пренебрег историческими реалиями. Дело всё в том, что еще Павел I запретил танцевать вальс на придворных балах. Да и его супруга, императрица Мария Федоровна, тоже не любила этот танец. И их сын Александр I фактически исключил вальс из великосветского бального регламента. Поэтому Андрей Болконский и Наташа Ростова никак не могли танцевать вальс – на балу же присутствовал сам государь!
Или – граф М.А. Милорадович у Толстого усатый. Однако в те времена усы носила только кавалерия. Пехотные генералы и офицеры обзавелись растительностью под носом только при Николае I.
Говоря об Аракчееве, Толстой пишет о тупых глазах. Хотя Аракчеев – сильный, умный, бескорыстный человек. Именно он полностью преобразовал артиллерию, которая стала лучшей в тогдашней Европе.
Этот список неточностей, несуразностей и намеренных искажений можно еще продолжить. И все-таки Толстой писал литературное произведение, а не историческую монографию. Но в том-то и дело, что у нас еще с дореволюционных времен стало внушаться, что историю, например, николаевской России вполне можно изучать по Гоголю, а Отечественную войну по Толстому. И что в итоге? Кривое зеркало в комнате смеха. Это подметил еще В.В. Набоков. Он справедливо говорил, что гоголевские герои лишь по воле случая оказались русскими помещиками и чиновниками. Социальная среда, в которой они действуют, воображаемая. Искать в "Мертвых душах" подлинную русскую действительность так же бесполезно, как и представлять себе Данию на основе частного происшествия в семействе Гамлета.