НЕОБРАТИМО течет время. Со временем уходят поколения. У жизни нет предела, у сердца, к сожалению, есть. Вечна и неизменна одна Память. Память и время независимы друг от друга. Великая Отечественная для всех, переживших ее, не кончается никогда. Ее вечное потрясение всегда с нами. Погибшие герои тоже живут в нас. Мы все живем не только за себя, но и за тех парней.
Они оставили нам не одну память. Им было что оставить и сверх памяти — Родину, свободную и независимую, детей, которые продолжили их род на земле. Они и всем нам; и детям, и внукам, и тем, кто еще только придет в этот мир потом, оставили нечто большее, чем память. Они оставили свой пример — высшую науку нравственной чистоты и убежденности.
Пусть память о них, о всех непришедших с войны, прорастет в наших душах не только печалью, но и болью. Пусть правда о войне обжигает сердца людей. Обожженная душа добрее и милосерднее к чужой боли.
О ЛЮДЯХ судят по сделанному ими, о времени — по его героям. Меня постоянно не отпускает мысль о тех, первых, принявших весь удар на себя и погибших тогда – в сверхнапряженном сорок первом. Без наград, без почестей, часто безымянными. Они воевали не за ордена – за Родину.
Мы все в вечном долгу перед ними.
Кто они? Как жили? Что думали?
Мы не любопытны, мало знаем друг друга, мало знаем своих детей, а они-то уж совсем не знают нашу жизнь. Не отсюда ли и вечная проблема отцов и детей? Современная жизнь разобщает поколения. Уходит тепло родственных отношений, и я не знаю — хорошо это или плохо.
Мы годами живем на одной улице, в одном подъезде, на одной лестничной площадке, а знакомы шапочно, а то и вовсе не знакомы. И только иногда в своей повседневной суете сует вдруг случайно узнаем истинную цену давно знакомого, привычного, такого же, как все, человека, и откроется в нем такая грань его характера, такая судьба, такая человеческая красота, что изумленно подумаешь — и как же я этого раньше не замечал?
СОВСЕМ недавно узнал я судьбу одной семьи из Осташкова, самой рядовой рабочей семьи, одной из многих сотен тысяч советских семей. Ее история — наша история.
До войны в райпо работал Иван Андреев. Во все времена бывают люди, в которых горит негасимая искра справедливости, беспокойства и неутомимой деятельности. Именно таким человеком с высоким чувством социальной ответственности за все, происходящее в мире, и был Андреев. Человек своего времени, он и жил заботами современности, заботами предгрозовой поры. Рабочий и патриот, он успел многое. Он был значкистом ГТО, членом добровольной пожарной дружины, членом общества Красного Креста. В семье как драгоценная реликвия хранится его членский билет № 05669149 МОПРа (Международной организации помощи борцам революции), выданный незадолго до войны, 1 марта 1941 года.
Он не хотел и не мог быть в стороне, он торопил события, опережал их. И война для Андреева началась раньше, чем для многих. Как младший командир запаса, он был активистом райвоенкомата, обучал допризывников, часто сопровождал их к месту службы. Он и на войну ушел еще до войны, с весенним набором призывников, сопровождая их на запад, в сторону Великих Лук.
— Куда ты едешь? — говорил отец, — немец столько стран забрал, смотри, не начал бы и с нами войну.
— Ничего батя, — отвечал Иван, — мы его быстро прогоним.
Больше родные его не видели. Старший сержант Иван Андреевич Андреев погиб в тридцать три года, защищая свою Родину, в первых боях под Старой Руссой. Младшая дочь солдата родилась без него, он так и не узнал, кого оставил на земле — сына или еще дочь.
ПАМЯТЬ войны не перестает стучать в сердца людей. Не все еще раны зажили, не все вдовьи слезы выплаканы. На дне этой памяти столько слез, столько соленой живой воды, что хватит ее еще не на одно поколение. В семье Андреевых не вернулись с войны шесть мужчин. Их всех помнят, их память священна. Солдатская вдова с Рабочей улицы Любовь Федоровна Андреева говорит: «Моя боль и память со мной всю жизнь. Я всех своих погибших вижу живыми». Вдумайтесь, память на всю долгую жизнь, память длиною в четыре года войны и сорок лет после. С чем сравнить ее? Такая память — пример высокой гражданственности.
Страшное время пережили люди. У Любови Федоровны погиб муж, старший брат, оставивший двоих детей. У нее самой на руках три маленькие девочки. Надо всех накормить, согреть, обуть и одеть.
В партизанский отряд уходил младший брат Коля. Провожала всех она. Отряд уходил с Володарской улицы, от милиции. Ребятам выдали сухой паек, построили. Коля успел отдать ей свой мешочек с пшенной крупой для маленьких племянниц, было голодно. Этот трогательный мешочек, который до сих пор не может забыть Любовь Федоровна, стал его последней памятью.
Из-под Калинина он прислал письмо: идем на последнее задание, после него отпустят на побывку. Задание буквально оказалось для него последним.
К объекту от леса ползли то глубокому снегу. В диверсионной группе первым двигался Петров и первым наткнулся на немецкую засаду. Николая схватили, он успел только крикнуть предупредить своих. Его ударили, скрутили, но группа успела скрыться в лесу.
Как передали Любови Федоровне люди, Колю повесили на столбе в деревне под Калинином. Николай Федорович Петров перед самой войной после окончания средней школы в Демянске приехал в Осташков к матери, работал в промартели «Смычка».
Тыловая жизнь тогда в Осташкове, особенно на железнодорожной станции, мало чем отличалась от фронтовой, разве что голоднее было, да рвались не снаряды, а бомбы. Здесь сама земля пахла взрывом. Мужчин заменили женщины и подростки. Любовь Федоровна вместе с другими женщинами стала работать грузчицей, разгружала вагоны. Дети сидели дома — у кого одни, у кого оставлены на старших. У нее сидели со стариком-свекром. «Бомбежку, и холод, и голод — все пережили», — вспоминает Любовь Федоровна.
Надо было жить, надо было работать, помогать фронту, обуть, одеть, накормить и дать оружие солдату. Все эти заботы легли на женские плечи солдаток. Кто посмеет упрекнуть их в том, что они и сейчас плачут, вспоминая то лихое время?
КОГДА я вижу пожилых женщин, переживших войну, то думаю, что жизнь их, всех без исключения, была подвигом — негромким и будничным. Горько сознавать, что порой замечаем мы это редко и поздно. Может быть потому, что их подвиг естествен, как сама жизнь.
Надо ли для них, хранительниц нашей памяти, жалеть частицу своего душевного тепла?
Газета "Заря коммунизма", № 51 (8707), 26 апреля 1985 г.
