Подробности. Корреспондент "Кыштымского рабочего", Светлана Савицкая вернулась из командировки в ЛНР.
Итак, после длительного ожидания на контрольно-пропускном пункте мы наконец въезжаем на территорию Луганской Народной Республики. Наш путь лежит в город Ровеньки, что находится в 60 километрах от Луганска к югу, в центральную городскую многопрофильную больницу, на базе кото-рой сегодня развёрнут госпиталь для бойцов СВО.
Из прошлого в настоящее.
После пересечения границы нас встречают ужасные дороги, то ли десяти-летиями не ремонтированные, то ли за последний год изрытые тяжёлой те-хникой. Едем медленно, боясь по пути похоронить подвеску в одной из ям. Часа через полтора въезжаем в Ровеньки.
Ровенецкое поселение было основано генералом от кавалерии, а впос-ледствии войсковым атаманом Василием Петровичем Орловым и входило в Миусский округ Области Войска Донского (с 2014 года - Миусский округ Казачьей национальной гвардии Всевеликого войска Донского). Екатерина II в 1793 году подарила казачеству эти земли, закрепив статус слободы зако нодательно. Её жители сначала занимались сельским хозяйством, но после падения крепостного в Ровенской слободе стала активно развиваться про-мышленность. Уже в 1887 году здесь работали четыре шахты, в которых до-бывали антрацитовский уголь, металлоносные глиняные породы, аспидный шифер и чёрный мел. С тех пор Ровеньки считается шахтерским городом.
Во время Великой Отечественной войны здесь шли долгие ожесточённые бои с фашистами, а население в полной мере испытало все ужасы оккупа-ции. При этом партизанское и подпольное движение было очень активным . Именно здесь, в Гремучем лесу, в феврале 1943 года после месяца страш-ных пыток были расстреляны молодогвардейцы: Олег Кошевой, Любовь Шевцова, Виктор Субботин, Дмитрий Огурцов,Семён Остапенко... В здании той самой больницы, куда мы направляемся, во время оккупации распола-галось окружное гестапо. Фашисты превратили подвалы медучреждения в казематы. В них вместе с полусотней ровеньковских подпольщиков прове-ли последние дни жизни пятеро молодогвардейцев. В фашистских застен-ках юношам и девушкам выжигали раскалённым железом звёзды на груди и спине, отрубали пальцы, вырывали глаза...
Нам предстояло ступить на территорию боли. Той, которая навеки в ист-орической памяти и в сердце любого русского человека. Боли, которая не отпускает и сегодня. История повторяется. Только вот последователями на-цизма стали, увы, потомки антифашистов...
Одна пара на двоих.
Нас ждали. Руководитель больницы Роман Юрьевич и главная медсестра Анна Витальевна, принимая коробки с лекарствами, инвалидные коляски, средства гигиены, бельё, не уставали благодарить.
-Знаете, мы ведь и выживаем только благодаря гуманитарке. Все восемь лет Россия нам помогала и сейчас не оставляет, - говорит Анна. - Несмотря на то, что мы уже часть Российской Федерации, пока есть какие-то органи-зационные несостыковки и больницы на баланс (!!!) не приняты. Но верим что скоро обеспечение наладится и станет легче. Медработников не хвата-ет катастрофически. На сегодня на стационарном лечении находится 780 человек при норме 350. Это и жители города, и ребята с передовой.
Главврач, глядя на перечень медикаментов, радуется как ребёнок и всё повторяет: "Ой, и это привезли?! Вот спасибо. Это то, что нужно!" А мы ра-дуемся тому, что доставили удовольствие этому большому человеку с уста-лыми глазами. Хозяйственные хлопоты руководителя медучреждения Роман Юрьевич совмещает с работой анестезиолога - выдохнуть некогда.
- Зарплаты у нас маленькие, народ бежит,- рассказывает доктор.-Три тра-вматолога и столько же хирургов на всю больницу. Выручают медработни-ки-волонтёры. Нагрузка огромная, но тяжело, и не только физически ....
Понимаю, о чём говорит главный врач. Больница принимает на лечение раненых бойцов СВО. Ежедневно сталкиваться с болью, ранами и ампути-роваными конечностями - испытание, которое не каждому под силу.
-Домой прихожу, наревусь, напьюсь успокоительного, и с утра снова на работу,-провожает взглядом паренька на костылях Анна Витальевна. - Заго-няю боль и слёзы глубоко внутрь, улыбаюсь, шучу, успокаиваю... Жалко на-ших ребят, сердце разрывается. Но они молодцы. Не отчаиваются, не ноют и не жалуются. Настоящие герои.
На улице морозно, но солнечно. На крыльце больничного барака курят ранение. Смотрю на них, и в голову приходит нелепое сравнение: они пох-ожи на цапелек, болотных птиц. Потому что каждый из них, нахохлившись, стоит ... на одной ноге. Второй нет - у кого-то по щиколотку, у кого-то по колено... Почему-то мне страшно к ним подходить. Я впервые не знаю как начать разговор и что сказать. Слова утешения? Они явно лишние. Вопро-сы? О чем? Как там, в окопах? Где ранение получил? Глупо и бестактно. Чу-встую, как набегают слёзы. Ребята смотрят на меня. Улыбаются. Пронзает спасительная мысль: у меня ведь фотографии кыштымских парней, участников спецоперации, давно не выходивших с родными на связь. Можно показать снимки, вдруг встречались где-то. Подхожу, здороваюсь, стараясь не смотреть на перебинтованные культи. Фотографии кочуют из одних рук в другие. Смотрят долго и внимательно, качают головами - не видели. Говорят, что с другого направления - Соледар, Лисичанск. Предлагаю сигареты, мёд, колбасу, кофе. Благодарят, отказываются, гово-рят, что всё есть - казаки местные балуют. И тут я выдаю про шерстяные носки, мол, хоть их возьмите. Они хохочут: "Давайте пару на двоих!". Я уже не могу сдержать слёз. От истерики спасает главная медсестра, которая зовёт нас в столовую с дороги принято накормить.
Подлечусь и снова в бой.
В столовой нас встречает диетсестра Марина Ивановна. Предлагает на вы-бор суп вермишелевый с тушёнкой или гороховый в ней же. На второе - пшёнка с куриной печенью. Чай из кастрюльки, ложки алюминиевые, те-мные и шершавые от старости, металлические тарелки.
-Нам последний раз оборудование и посуду для столовой привозили ещё при СССР, - поясняет диетсестра, видя, как я рассматриваю ложку.-У нас да-же чайника нет. Ничего, справляемся. Нам главное, чтобы ребята выздора-вливали.
На кухне, по словам Марины Ивановны, работает три человека два пова-ра и кухработник. Причина отсутствия кадров тяжелый труд и низкая зарплата. Средняя по Ровенькам не превышает 12 тысяч. Помогают ран-еные бойцы: картошку чистят, воду и баки таскают. А уж женщины не жалеют для них добрых слов и даже домашними пирогами подкармливают.
В основном ребятки наши, с Луганской области,-отмечает сотрудница столовой,- Но есть и с Алтая, из Московской области, из Санкт-Петербурга, Перми. Танкисты, артиллеристы, штурмовики,миномётчики,стрелки. Не де-лим никого на своих и чужих, все они наши родненькие защитники.
Пообедав, "инспектирую" больничный городок. На его территории глав-ный корпус (гле во время войны располагалось гестапо) с приёмным поко-ем, аптечный пункт, роддом, несколько больничных корпусов (типа нашего старого кыштымского роддома), действующая часовня. Ещё несколько бо-ничных зданий раскидано по городу.
Ко мне подходит невысокий парнёк. Левая рука перебинтована. Смущен-но спрашивает: "А белья тёплого у вас нет? А то я тут своё постирал, а его кто-то стянул из сушилки". Есть, конечно, есть! Прошу подождать. Бегу к главной медсестре, в её кабинете привезённый нами пакет с "нателкой". Хватаю комплект, шерстяные и обычные носки, чай, кофе, сигареты, выбе-гаю на улицу. Знакомимся: Рома, 30 лет, родом из Первомайска. Не женат, детей нет. Контракник. Воюет полгода. Штурмовик. Был ранен под Соледаром, говорит, что осколком пригвоздило руку к прикладу. Так в бо-лицу с автоматом и доставили.
-Господи, ты такой... худенький, маленький. Трудно, наверное, тебе?
-Не-е-е-е. Вы не представляете, какое это преимущество в бою быть ху-деньким и маленьким,-смеётся он.
-Ну всё, отвоевался? Теперь домой по ранению?
-Да прям! Рука то левая. Подлечусь немного и снова к своим.
-Мама, наверное, переживает?
-Ругается. Просил приехать в госпиталь,тут недалеко -120 километров все-го. Говорит, что приедет, если пообещаю после больницы не возвращаться на фронт. Сказал, что не могу обещать. Обиделась. Теперь трубку не берёт. Мы местные, в первую очередь должны свою Луганщину от укров защи-щать. А так че, мы по домам разбежимся, а откуда-нибудь из Сибири или Бурятии мобилизуют к нам бойцов? Неправильно это.
Я готова расцеловать этого мальчишку. За его готовность поговорить со мной, за откровенность, за простые и правильные слова. На прощание мы обнимаемся, фотографируемся, и он, стесняясь, суёт мне горсть шоколад-ных конфет. У меня опять слёзы... Останься живим, Ромка!
(Продолжение следует)