— Не губи мужиков, — повторила Павлюта. — У них окромя тебя могут быть и другие бабы.
Тяжело было Ксанке слушать эти слова.
Она пришла домой, сунула грудь младшему сыну, старших даже не видела. Только слышала, что они чем-то заняты за перегородкой.
Немного успокоившись, стала прислушиваться.
"Повесть об окаянной" 14 / 13 / 1
Улавливала чей-то шёпот, сердце ушло в пятки.
Медленно поднялась на ноги, пошла за перегородку.
Улыбаясь, на неё смотрел Прошка.
Дети крутились возле него. Разговаривали шёпотом.
— Примешь бедного художника? — умоляюще попросил Прохор. — Понял я, что не дано меня с кистью подружиться. После картин Вадима я стал как будто хуже рисовать. Сам себя ругаю. Но не понимаю, что произошло. Как будто и не было у меня дара никакого. Руки дрожат, всё расплывается. Забрал у меня дар твой чёрт. Другого ничего не могу придумать.
Ксанка усмехнулась.
И даже подумала, что Прохор прав. С появлением Вадима и Павлюта стала беспомощной, и вот теперь Прохор разучился картины писать.
Ксанка стала думать о том, что такого забрал Вадим у неё.
Не надумала. А потом прошептала: «Сердце моё забрал, душу… Всю меня наизнанку вывернул, вычистил, вылизал до блеска, расправил обратно и исчез…»
— Я вот теперь работать устроюсь. Могу на тебя рассчитывать? Мне научиться нужно чему-то и где-то жить, пока не пристроюсь.
— Не нужно у меня жить, — произнесла Ксанка. — Занято здесь. Замужем я.
— Во дела! — Прохор поднялся на ноги и подошёл к девушке. — Неужто чертяка твой вернулся?
Ксанка помотала головой.
— Ну ты девка молодая. Раскрасивилась, конечно. Вон какая ягодка. Жаль, что не в моём огороде растёшь.
— Росла, — произнесла Ксанка. — Пересадили в другой огород. Поливал ты плохо.
— Как ты заговорила! — воскликнул Прохор. — Я порядочно с тобой поступил. Приехал и забрать в столицу хотел.
— Не ври! — Ксанка начала раздражаться. — Ты сбежал от правосудия. Ты вор!
— Я не вор! — кричал Прохор. — Это твой Вадим — вор! Он забрал мои руки, вместо них свои приколотил. Раньше меня к кисти тянуло, теперь к топору! Где эта нечисть? Я сражусь с ним, заберу своё.
— Нечисть напала на комиссара и других из правления. Банда какая-то. Говорят потерпевшие, что страшно было. Комиссар в себя никак не придёт.
Прохор вытаращил глаза.
— Банда, говоришь… То-то я и думал, когда сюда ехал. Встретилась мне странная компания на лошадях. Я сначала подумал, что это раненые. А они резвые больно для раненых. Так лошадей стегали, так неслись. Я думал меня ветром снесёт с дороги.
— А Вадим там был?
— А мне откуда знать! — возмутился Прошка. — Поди разбери. Они все в бинтах, глаза только видно, но и в те не вглядеться. Уж удивила ты меня, Ксанка. А муж-то твой где?
— Плох он… Нельзя к нему.
— Охо-хо, — Прохор аж взвизгнул, — так это он за тебя мстил. Вот же ж чертяка… Я, пожалуй, тут не задержусь. Можно ночь переночую? Остановлюсь в другом месте.
Ксанка махнула рукой, мол, оставайся.
Прохор обрадовался, схватил топор, вышел из дома.
Долго его не было.
Вернулся с дровами.
Разложил их аккуратно.
— Знаешь, Ксанка, жалею я, что всё так вышло. Вот дёрнуло меня учиться. Жил бы тут, может и женился бы уже. Баб одиноких пруд пруди.
***
На следующий день в деревне уже был замечен конвой.
В том обозе, который ограбили бандиты, везли вроде бы важные документы. Но предусмотрительный Кирилл Савельевич перед отправкой обоза сунул папку за пазуху.
Документы сохранились. Его, ещё не пришедшего в себя, уже успели наградить.
Из правления пришли к Ксанке. Вручили конверт с крупной суммой денег. Помогли продуктами. Теперь в сенях было несколько мешков картошки, мешок дроблёной пшеницы и ящики с консервами.
— «Кириллу Савельевичу за исправную службу и сохранение важных бумаг», — было выведено на каждом мешке.
Самого комиссара привели домой к Ксанке только через неделю.
Он вроде был в себе, но дёргался от каждого звука, часто дрожал и хватался за голову.
С Ксанкой даже не разговаривал.
Она сидела рядом с ним, держала за руку. А он просто смотрел на неё.
А однажды произнёс:
— Зачем же ты так? Не любила… Могла бы говорить об этом чаще. Я бы понял. Ну не виноват я, что так ослепился от тебя.
Сейчас понимаю, что настойчив был.
Но тот подосланный тобой так бил меня сильно. Не щадил. Говорил, что за тебя мстит. А я ведь тебя не обижал, детей не обижал. Не зря окаянной тебя кличут. Идти мне некуда. Матушка моя померла на днях. Померла, не простив меня за тебя.
— Что же ты такое говоришь? — шептала Ксанка. — Некого мне подсылать. Одна я… Привыкать к тебе стала. Отчего же я человека, который помогает мне, губить буду?
Девушка вдруг поцеловала комиссара.
— С тобой буду, — прошептала она. — Выхожу тебя, вылечу и буду женой твоей до конца дней.
Кирилл Савельевич не верил своим ушам.
Очень осторожно обнимал Ксанку, а потом и вовсе осмелел.
— Родная моя, — шептал он, зарываясь носом в её волосы. — Никому тебя не отдам. Никогда не отпущу.
Свадьбу сыграли скромную.
Были на торжестве два друга комиссара, один человек из города (какой-то давний знакомый матери Кирилла) и сами молодожёны.
Гуляли до полуночи. Друзья комиссара всё говорили Кириллу:
— Ох и урвал ты себе девицу! Тихий, а вон как можешь. Может у твоей девахи и подруги есть ей под стать?
Подруг у Ксанки никаких не осталось. Некого было предложить друзьям.
Кирилл перебрал настолько, что в первую брачную ночь уснул.
Ксанка пристроилась рядом, положила голову на его грудь.
Иногда ловила себя на мысли, что ощущает себя счастливой. Рассматривала спящего комиссара и любовалась им даже.
Старалась не думать о Вадиме, но их совместный сын и забывать о нём не давал.
Со временем страхи Кирилла Савельевича позабылись, он перестал вздрагивать и кричать ночами.
Вот уже год комиссар был счастлив с женой. Хотел детей, но забеременеть у Ксанки не получалось.
Банда забинтованных через год после нападения на членов правления стала зверствовать.
Бандиты нападали на деревни, на обозы, что шли из города или в город.
Всё случалось молниеносно. Мужчины на лошадях возникали из ниоткуда и пропадали в никуда.
Удалось задержать одного члена банды. Его случайно пристрелил извозчик.
Когда привели задержанного на допрос, Кирилл сам разматывал бинты.
Ахнул, когда увидел, что бандитом оказалась девушка.
Она впилась в комиссара своими чёрными глазами, долго изучала его, а потом прошептала:
— Мало тебе было? Ещё захотел? Получай!
Бандитка налетела на Кирилла, но её тотчас связали.
— Надо было хоронить тебя там же, — шипела девушка.
Кирилл пятился к стене.
Задержанную увели, а утром охранника, что приставили к ней, нашли без сознания.
Девушка сбежала.
Продолжение тут
Завтра у меня выходной! Всем желаю отличного воскресенья!
Спасибо, что вы со мной, дорогие читатели!
