Странно, но как-то не по северному тепло. Пение птиц распространялось на всю округу, а хвойный лес легонько покачивался из стороны в сторону от легкого дуновения ветерка. Снега не было, но белоснежное покрывало хрустело под ногами шедшего по нему человека. Он был во всем черном, лицо перемотано тряпками. Топор в кожаном чехле болтался у него на поясе.
Он шел из трактира, где выпил кружку эля и планировал остановиться на ночь, а рядом бесшумно ступал тиглок, которого парень нашел в разворованном браконьерами убежище. Зверь показался ему маленьким и беззащитным, поэтому забрал к себе. Обычно эти звери лютые, когда растут в дикой среде, но парень забрал его, когда тот был размером с ладошку и сделал себе верного товарища и преданного друга. Умные твари. Они почти как люди, но только не говорят.
По дороге на ярмарку, молодой человек и зверь, окутываясь морозным северным воздухом. Однако, воспоминания о прошлом стали закрадываться в его сердце, отягощая его душу. Ведь уж очень ему хотелось остаться дома, в своем уютном убежище, особенно когда на подступах рядом находится такая прекрасная создание.
Однако, теперь судьба выбрала ту роль – выбраться на ярмарку и найти подарок для его возлюбленной. Парень понимал, что предстоящая их встреча принесет ему немало радости, и он хотел облагородить этот момент чем-то стоящим. Он собирался сделать ей предложение снова, весьма убедительное и романтичное. И чтобы порадовать ее, выбираться из его затворничества и найти подходящий подарок – обязанность, которую он принял на себя с гордостью.
Проникаясь тоской о прошлом, молодой человек направлялся к ярмарке, где можно было найти все – от уникальных рукодельных изделий до драгоценностей, потерявших свое влечение. Он знал, что там, среди множества возможностей, он обязательно найдет то, что покажется достойным подарком для своей возлюбленной.
Далия была кудрявой красавицей, чья благородность просто излучалась из нее наружу. Ее позитив и энергия были непревзойденными, словно волны северных морей. Высокая, энергичная девушка покорила сердце воина своей харизмой. Так вот, когда-то она спасла раненого наемника, Сольгерда, который лежал в пересохшей канаве Ничейных Земель, нашла его, когда собирала корешки редких трав, а затем оказала ему долгую помощь и заботу.
Сольгерд получил ранение в битве с воинами герцога Варина, чьи бойцы также оказались агрессивными, как и их хозяин. Они напали на Сольгерда, просто потому что он отказался пропустить их по узкой тропинке, огибавшей даларов луг. После прямого отказа он был избит ими и оказался с раной ножа в боку. Безжалостные воины выкинули его в канаву, где Сольгерд уже медленно терял сознание и прощался с жизнью.
Но именно Далия пришла на помощь раненому наемнику. Она привела его в свой дом и сделала все, что в ее силах, чтобы спасти его. Ее забота и преданность помогли ему пережить эти сложные времена. С течением времени Сольгерд выздоравливал благодаря Далии и ее обращению с травами. Она лично собирала их, а затем бережно складывала в свое маленькое лукошко, изготовленное прошлым гои1.
Она была единственной на всем материке, к кому парень приходил просто так. Он ощущал особую привязанность к ней, ценил ее и дорожил. Ему нравилось проводить время в ее просторном доме, который стоял на отшибе маленькой деревни, уютно расположившейся в живописной долине между двух величественных гор. Воздух здесь пронизывали ароматы душистых трав, которые аккуратно подвешивались в чистом помещении без единого намека на пыль или паутину.
Быть у нее дома было особенным для наемника. Здесь он ощущал себя уютно, словно в объятиях приятного и родного. Этот дом лечил его израненную душу, словно лекарственный бальзам, создавая чувство принадлежности к семье. Здесь его ценили, возможно, даже любили.
Каждый раз, когда Сольгерд приезжал в эту деревню, он сразу шел к той, кого любил. Единственной. Неповторимой. К той, кто за душевными вечерними разговорами вычесывала его непослушные волосы нежными, словно сотканными из самого нежного бархата пальцами. Именно с этой девушкой парень хотел быть, именно ее видел матерью своих детей. Но каждый раз, когда заходила речь о самом главном, она лишь загадочно улыбалась. Той самой улыбкой, что когда-то вернула его к жизни.
Мечты сбылись для Сольгерда и Далии. Они наконец-то смогли воплотить свою мечту о жизни в деревне на окраине Зардии под названием Грай. Дом, который они приобрели, долгое время накапливался бывшим наемником, жаждавшим перемен. И эти переменные случились, когда Сольгерд решил оставить свою прошлую жизнь и все связанные с ней искушения для того, чтобы быть рядом с Далией.
Но вопрос о любви все еще остается без ответа. Это лишь призывная страсть или настоящая любовь, которая будет с ним во все времена? Кто знает. Будущее покажет. Одно они знают наверняка — они с головой погрузились в эту новую жизнь, насыщенную спокойствием и гармонией. Всё осталось позади, и теперь они обрели самое драгоценное: друг друга. И совместно они будут бросать вызовы новому миру и выплывать на поверхность, благодаря поддержке и любви, которые они нашли в обнимку друг с другом.
В этой деревне ежемесячно проводились ярмарки, куда приходили различные мастера со всей Зардии, чтобы показать, насколько они искусны в своем деле. Тысячи посетителей сходили с ума от удивительных рукоделий, изящных ювелирных украшений, мастерски созданных керамических изделий и прочих уникальных произведений искусства.
Сольгерд желал купить подарок. Он хотел найти нечто особенное, что смогло бы передать всю глубину его чувств к его возлюбленной Далии. Уже столько раз самый важный вопрос в жизни двух молодых людей Далия оставляла без ответа, загадочно улыбаясь своими зелеными глазами. И это сводило Сольгерда с ума.
Ярмарка, с ее разнообразием удивительных изделий и талантливых рук создателей, представляла собой идеальное место для нахождения подходящего подарка. Сольгерд пристально рассматривал каждое произведение искусства, ища в них магию, которая была бы способна погрузить Далию в восторг. Он останавливался перед каждым стендом, держа в руках мельчайшие украшения или пробуя на вкус деликатесы.
Долгие часы Сольгерд продолжал свое путешествие по ярмарке, не торопясь и вникнув в душу каждого творения, оставленного здесь мастерами. Цвета, запахи и звуки наполняли его сознание, а его сердце отражало каждый оттенок эмоций, которые передавали эти изумительные произведения искусства.
Но сейчас все будет по-другому. Изначально парень хотел отправиться в Динию и купить там обручальный браслет, так как хотел, чтобы подарок был особенный и неповторимый, но ему не выписали разрешение. Он расстроился, ведь хотел подарить своей любимой волшебство, то самое волшебство, после которого невозможно сказать «нет». Но, увы. Поэтому ему и пришлось двигать на север, в деревню Альба. Все-таки он выберет самый стоящий браслет, что мир видел!
В центре этой деревни царила оживленная атмосфера. На каждом углу торговались за зикур2, их яйца были востребованы среди местных жителей. Неподалеку от горячих торговых площадок, люди собирались вокруг стендов с тканями и шелками разных оттенков и фактур, свежая поставка которых только что прибыла из Диннии. Обсуждения по поводу качественных и модных тканей заходили в самые глубины фабрик и мастерских.
Дети, наполненные энергией и неугомонностью, бегали во все стороны, перепрыгивая через маленькие ручейки, играя в забавные игры, поднимая смех и ликование вокруг. Их родители, взаимно ругаясь и остроумно шутя, находились в постоянном движении, стараясь успеть со своими делами и насладиться хаосом и весельем, которыми они были окружены.
И в самой гуще событий находилась небольшая сцена, возведенная специально для удовольствия местных жителей и гостей. Трюкачи, умело исполняющие сложные акробатические номера, жонглеры смело манипулировали огоньками и разноцветными предметами, шпагоглотатели, беззаботно появляющиеся на арене, демонстрировали свое мастерство предельной сноровкой и силой воли.
Разнообразные музыканты и танцовщики, во всеоружии своих талантов, раскрывали перед аудиторией прекрасный мир звуков и движений. Они создавали полное энергии и волнения представление, в котором каждый находил что-то особенное для своей души. Здесь можно было услышать веселые хохоты, освежающие сердца всех присутствующих.
Отовсюду доносился аппетитный запах доброго пива, который таял во рту и наполнял душу ощущением домашнего тепла и радости. Здесь, в этом оживленном и дружелюбном месте, время тянулось медленно, словно задерживалось ради такого веселья и наслаждения. Временно забывая о заботах и трудах, можно было погрузиться в мир непринужденности и душевного комфорта.
Это было место, где каждый чувствовал себя живым и свободным, где гастролирующие артисты и местные жители делились своими навыками и талантами, поражая аудиторию своим мастерством. Все вокруг было наполнено экспрессией и праздничным настроением – истинным украшением этой оживленной деревни. Ради такого великолепия и веселья можно было на время забыть о суете повседневности и остаться в этом месте, связанным прекрасными событиями и полоненным беззаботностью.
Тиглок как будто прочитал его мысли и покосился на него своими небесно-голубыми глазами так, что Сольгерд понял все без слов, но зверь еще вдобавок порычал. Парень готов был поклясться чем угодно, что слышал нечленораздельные ругающие слова, но это физически невозможно, так как у рыжих тиглоков нет голосовых связок. Возможно, это была тонкая игра хитрости от самой природы, возможно, это была интуиция животного, которая позволяла ему чувствовать и понимать больше, чем могли выразить слова. Сольгерд, уставившись в те глаза, ощущал настоящий избыток информации, как будто попал внутрь тайного языка, не подвластного обычным средствам общения. Он почувствовал, что тиглок пытался сказать ему что-то важное, что выходило за рамки обычного восприятия.
– Я знаю, Ра. – Он погладил по здоровой морде зверя. – Я обещал. Но ничего же плохого не произойдет, если мы тут задержимся буквально на сутки?
Ра неодобрительно рыкнул, выбрался из-под руки своего хозяина и медвежьей походкой побрел подальше от парня, перегораживая ему весь свет первого солнца, которое стояло уже в зените. Сольгерд ухмыльнулся тонкими губами, рассеченными уже почти зашившим рубцом, и побрел вслед за тиглоком, время от времени останавливаясь перед украшениями, смотрел на эту красоту и в мыслях мерил браслеты на любимой, но все было не таким, как он себе представлял. Этот браслет должен быть особенным, как и сама Далия, чтобы отражал всю ее сущность, чтобы был такой же волшебный, как и она. Таким, чтобы, когда она смотрела на него, в его камнях отражалась все-то прекрасное Октюрна, что у нее заиграют глаза зеленым огоньком счастья. Он хотел видеть свет и тьму одновременно. Ведь свет и тьма не могут существовать друг без друга. Без солнца не может быть тени от шпилей башен, так же как и если бы не было ночи, не видно было бы и огней домов. Казалось бы, они такие разные. Они как будто влюблены друг в друга, со страстью смотрят на своего возлюбленного, боясь обжечься кусачим пламенем. Но все же они вместе. Именно такое волшебство хотел подарить Далии Сольгерд, но пока все было не тем.
Тем временем Сольгред подошел к сцене, прямо в середину ярмарки, пробравшись за Ра через людей и крутившихся под ногами мальчишек, из-за которых парень чуть не упал, но вовремя хватался за тиглока, чем вызывал неодобрительный рык в свою сторону. Сам Ра смотрел на него искоса, иногда легонько бил хвостом, так как ему не очень-то нравилось, когда его тянут за гладкую и послушную шерсть, которая блестела на солнце, заставляя девушек заглядываться на этого зверя. Тиглок горделиво выставил грудную клетку, стал похожим на большой пушистый рыжий шарик. Ра это нисколечко не смущало.
Сольгерд улыбнулся такому поведению зверя, потрепал его по морде и достал из набедренной сумки, которые были у каждого путешественника для удобства, курительную трубку. Ра посмотрел на него недоверчиво и фыркнул, так как эту трубку зачастую использовали для курения грибов обладающих сильными галлюциногенными свойствами, которые обитают лишь в Диннии, но парень успокоил своего зверя, указав на обычный табак. Тиглок рыкнул, но больше ничего не стал делать, только отвернулся от Сольгерда, позволяя ему затянуться, как следует. Не любил он, когда хозяин курил, больше всего из-за запаха табака, который притуплял остроту нюха.
Парень, поглубже затянувшись, выпустил пару кругов дыма и пристально уставился на одного из циркачей. Сердце забилось сильнее. На запястье циркача блестел браслет, великолепный и ажурный, украшенный серебряной проволокой и камнями, отливающими теплыми оттенками ярко-красного солнца, только что восходившего над горизонтом и рисующего пурпурные выцветания на еще сумрачном небосводе. И в душе Сольгерда ударила искра: "Он – именно то, чего я ищу!". Глаза парня вспыхнули пламенем азарта и страсти, и Ра, хорошо знавший этот порыв, недружелюбно зафырчал и, переваливаясь с лапы на лапу, отступил в сторону. В нем не осталось ни малейшего желания становиться преградой на пути к покорению этого браслета. Он помнил, что произошло в прошлый раз. Это воспоминание заставило бедного Ра ужаснуться.
Сольгерд вожделенно смотрел на этот браслет и инстинктивно облизнул потрескавшиеся губы. Во что бы то ни стало, он должен получить этот красивый и драгоценный аксессуар. Он взглянул на лицо циркача, который улыбался широко, стоя на одной ноге и виртуозно жонглировал, подмигивая всем присутствующим дамам. Сольгерд не мог не испытывать отвращение к этому жонглеру. Было время, когда он сам был подобным, когда не умел радоваться жизни. И это было самое ужасное – не уметь смеяться. Ведь смех - это то, что делает нас людьми, что дарует нам желание жить каждый новый день. Он же не хотел этого. Он существовал только по инерции, двигался, ел, спал, наслаждался сексом с женщинами и убивал по приказу. По приказу... Зачастую ему казалось, что он даже не имел выбора в том, как жить.
И вдруг, словно из ниоткуда, появилась она. Магически-волнующая зардийка, сияющая своей юностью и радостью. Зеленые глаза окутывали теплотой, напоминая о трех солнцах, что сияли в сердце каждого, заставляя верить в мечты.
Он не знал, какое чувство дорогого стоит до тех пор, пока не встретил ее. Она возродила в нем подростковое желание жить, радоваться каждому дню. Вместе они смеялись, будто они сорвались с цепи утраты и больше не могут остановить волны счастья, наливающие их сердца. Он смеялся не потому, что должен был смеяться, а потому что хотел, хотел наслаждаться этим звонким смехом, летать по облакам вместе с ней.
Первая любовь. Нежное ощущение, словно твоё сердце тихонько танцует на волнах. Первый поцелуй – он миг вечности, которую трудно описать словами. Неловкое прикосновение их пальцев, чьи дрожащие кончики только подтверждали искренность и нежность их судьбоносного соединения. А объятия... Они были нежными, словно крылья северных фей, касающиеся их существ самым волшебным образом.
Сольгерд никогда не мог предположить, что одна девушка может принести такое счастье. Любовь изменила его. Перекрасила серые пятна жизни в яркие краски. Она показала ему, что значит быть живым. Будто открыла окно в новый мир, наполненный чудесами и возможностями. Мир, где он смог увидеть свою настоящую сущность, свой истинный потенциал.
Любовь – она меняет людей. Поистине она переворачивает жизнь с ног на голову, даря радость, исполняя душевные желания, пронося сладкую мелодию в сердце и оставляя следы счастья. И эта любовь поменяла его, превратила в лучшую, еще более жизнерадостную версию себя. Она навсегда останется его первой любовью, его истинным пробуждением к жизни.
Парень глубоко вздохнул, ощущая, как прохладный ветерок непритязательно играл с его волосами. Он поднял глаза и увидел серое, печальное небо, которое словно отражало его собственное состояние души. Но несмотря на это, он закрыл глаза, окутываясь благодатной пустотой и спокойствием.
Он долго и с нетерпением ждал этого момента, этой безграничной свободы, которая никогда не находилась под его полным контролем. Только в ее объятиях он чувствовал себя истинно живым и свободным от оков, которые сковывали его в повседневной жизни.
Далия. Ее имя звучало для него как колыбельная мелодия, приносящая умиротворение и радость. Он скучал по ней, по своему солнцу, которое озаряло его дни и заполняло его сердце радостью. Его существование без нее было лишено той подлинной свободы, которую он так долго искал. Тяжело было дышать без ее присутствия – будто грудь была сдавлена невидимым бременем.
Он знал, что должен получить этот браслет. Благородство или дурные намерения – неважно. Он был готов идти на все, чтобы ощутить свободу, которая была гарантирована этим артефактом. Браслет был ключом к его освобождению, к новой главе в его жизни.
Ра покосился на него и положил свою голову к нему на плечо, немного придавив тяжестью. Он начал урчать, как делали все тиглоки, когда им требуется ласка от ближнего, либо, когда видели, что ближний сам хочет этой ласки. Конечно, он не мог заменить Далию, но Ра тоже часть жизни Сольгерда, и зверь заботился о нем, равно так же, как и парень заботился о тиглоке, и старался всеми силами доказать свою безмерную преданную любовь.
Сольгерд посмотрел на Ра и, улыбнувшись, почесал его по пушистому рыжему плечу. Он знал, что этот зверь за него горой, он всегда знал, что чувствует парень, всегда был рядом, даже когда хотелось выть волком от безысходности и отчаяния, когда хотелось кричать, но он был не в силах это сделать, не потому, что стеснялся окружающих его людей, а потому что физически не мог. Он подобрал Ра очень и очень давно, еще до встречи с Далией, и с тех пор они вместе.
Парень убрал трубку и пошел к жонглеру, который уже закончил представление и спустился за ширму в свой фургончик отдохнуть от всей суеты, что происходит там, на улице. Конечно, но не ожидает увидеть какого-то парня, жизнью побитого, с хищными глазами требующего от него продать браслет. Но Сольгред не знал только одного: браслет не продается.
Он, приказав Ра охранять дверь, зашел без стука, сняв тряпки с изуродованного ожогами лица и осмотрелся. В фургоне было довольно-таки просторно, всего лишь кровать, шкаф с разного рода одеждой и обшарпанное старое зеркало в пол, стол у зеркала тоже потертый и сколотый в двух углах, на нем какая-то косметика, кисти, баночки и скляночки, и стул, покрытый бархатом, кстати, единственный, что не выглядел старым.
Жонглер сидел на том самом стуле, смотря в зеркало, и что-то бормотал себе под нос. В глазах у него отражалась какая-то невидимая грусть, которая не проявлялась на сцене. Столько лет он жил этими трюками, привык к свету огней и аплодисментам, но в душе его теперь тоска. Вроде бы он смотрел на себя в зеркало, но Сольгерд знал, что мысли его где-то там, далеко. Он знал этот взгляд слишком хорошо и вздрогнул.
– Ну чего встал? – быстро вывел его из состояния гипноза скрипучий голос жонглера. – Я тебя прекрасно вижу. Проходи.
– Вы хорошо владеете этим… мастерством. – Сольгред долго подбирал слова, чтобы не показаться этому человеку неотесанным мужланом. – Сколько лет вы этим занимаетесь?
– Я уже не помню. – Мужчина повернул на него голову. – Слишком долго. Ты чего-то хотел, ведь так?
Сольгред помялся с ноги на ногу, становясь красным. Он не знал, с чего начать разговор. Это же до жути неприлично, как говорила Далия, приходить к незнакомцу и что-то требовать. Но почему именно сейчас беспринципному парню так стыдно говорить о своих желаниях?
– Что вы хотите за этот браслет? – наконец выпалил он.
Мужчина долго исподлобья неприятно смотрел на него. У Сольгерда пробежали нехорошие холодные мурашки по спине. Создавалось впечатление, что вот-вот случиться драка. У парня дрогнула рука в сторону топора.
– Он не продается. – Наконец отвернулся жонглер обратно к зеркалу.
– Но мне он нужен! – Внутри у Сольгерда все упало. – Понимаете? Я что хотите для этого сделаю!
– Он не продается.
– Но ведь должно быть что-то…
– Он НЕ продается! – вдруг зашипел жонглер, подскочил с места и припечатал парня к стенке. – Ты понимаешь это?! Это браслет моей дочери, которая больше никогда не вернется ко мне! Она ушла вслед за этим олухом, в которого влюбилась по уши! А потом этот хрен вернулся, сказав, что она умерла там, в горах Мех! И он принес мне этот браслет! Он не продается!
Сольгред смотрел в его глаза голубым взором, полным ненависти и одновременно печальной ярости и жалел. Наверное, легче было бы двинуть ему в челюсть и украсть браслет, но он теперь другой. Раньше, до встречи с Далией, он поступал, как разбойник, грабил и убивал все, что движется, но сейчас он изменился.
– А если я принесу ее тело?
Жонглер сник. Отпрянул от Сольгерда, поправив свою яркую синюю одежду, и долго смотрел в его глаза, ища в них какой-то подвох. Но парень не отводил взгляд. Он смотрел на него, полный решимости достать тело его дочери и принести отцу. И не врал.
– Ты, правда, сможешь это сделать?
– Если вы мне после отдадите браслет, то почему бы и нет? Сколько вы еще собираетесь здесь оставаться?
– До окончания ярмарки.
Сольгред замолчал, прикидывая, сколько ему понадобиться времени.
– Хорошо. У Меха, если я не ошибаюсь, два скопления гор, Ки и Эмма.
– Говорили, что она на Ки.
– Далар бы его побрал…
Сольгерд нахмурился, раздумывая о поселении ледяных троллей, расположенном на вершинах гор Ки. Они, безусловно, были среди самых опасных существ, встречающихся в землях Зардии. Многие считали троллей безрассудными и невежественными, но это было далеко от истины. В действительности, эти существа обладали разумом, и, на первый взгляд, это казалось большим преимуществом. Однако, с течением времени Сольгерд понял, что это скорее минус, чем плюс.
Основная особенность ледяных троллей заключалась в их постоянной потере памяти. Казалось, что каждый из них страдал этой проблемой, и, в результате, все их усилия и договоренности были обречены на забвение. Если ты приходил к троллю с благими намерениями, чтобы договориться о какой-то сделке или обмене услугами, то через час он уже не помнил ни тебя, ни то, о чем вы договаривались.
Это было то, что делало этих троллей настолько опасными. Вне зависимости от их интеллекта и разума, от их физической силы и необычайной хитрости, их непрерывное забывание было оружием, с которым трудно было справиться. Они могли быть совершенно мирными и спокойными, но моментально превращаться в опасного врага, лишенного любой капли памяти о предыдущих событиях.
Конечно, некоторые пытались использовать это и научить троллей определенным привычкам или установить жесткие правила, чтобы они могли помнить хотя бы необходимую информацию. Но это было долгой и изматывающей работой, которая требовала постоянных усилий и самоотверженности.
Поэтому, каждый раз, когда Сольгерд думал о ледяных троллях, его настрой становился все более серьезным и мрачным. Они были опасностью для всего окружающего мира, то что сделало их исключительными, ставило под угрозу и все вокруг них. Это были существа, которым потеря памяти дала непредсказуемость и сделала самыми опасными существами в Зардии.
– Я выступлю утром, на рассвете. – Задумчиво продолжил Сольгерд. – Пока мне надо подготовиться.
И он вышел из фургончика, не услышав слов благодарности от жонглера и его слез, которые он слишком долго и тщетно пытался скрыть ото всех, но сейчас это стало практически нереально, ведь нашелся тот, кто обещал самое дорогое, что осталось в его жизни. Дочь, пускай и мертвую. Парень подошел к Ра, мирно сидящему у входа на задних лапах и тщательно вылизывающему пушистую грудь. Завидев хозяина, он завилял хвостом и отложил все дела, только чтобы ткнуться головой в плечо Сольгерда, на что тот только устало улыбнулся и почесал ему за ушком.
– Нам предстоит опасная миссия, Ра.
Ра сел и, тихо и глухо рыкнув, вопросительно склонил голову на бок. Парню показалось, что зверь нахмурил брови.
– Нам нужно отправиться на горы Ки и найти тело дочери того жонглера. Но ты не переживай. Мы задержимся до утра. Мне еще в бане отпариться надо, да и кто я такой, чтобы оставить тебя без уютного ночлега.
Он улыбнулся и погладил Ра по голове, пока тот что-то рыча и кряхтя от удовольствия, закрывал глаза, а потом направился в сторону трактира, тиглок медведем пошел вслед за ним.
В трактире царила особая атмосфера уюта и тепла. Хотя здесь и витал особый запах – смесь запаха крови и пота, это не мешало посетителям чувствовать себя здесь, как дома. Сразу по входу попадаешь в просторный зал, где располагались несколько столов вокруг костра. Пламя в ржавом камне создавало приятную атмосферу тепла и уюта.
Справа от входа стоял доставшийся почетному барду старенький инструмент, на котором он мастерски играл мягкие мелодии. Звуки лютни едва достигали уши посетителей, создавая приятное фоновое сопровождение вечера. Возможно, музыкант настраивал свою инструмент и готовился к новому выступлению.
На левой стороне зала располагался стол трактирщика, полный разных бутылок с алкоголем. Хозяин усердно полировал деревянные кружки, создавая впечатление, что сам присоединится к праздничному застолью, как только доведет порядок в своем заведении. Его испачканные руки свидетельствовали о долгих часах, проведенных за барной стойкой, угощая гостей восхитительными напитками.
Между столами и неподалеку от костра не спешно ходила женщина в дырявом платье. В ее руках была широкая метла, и она неустанно подметала полы, устраняя последние следы непроизвольно разброшенных камней и пыли, оставшихся после шумной встречи предыдущих гостей. Ее работа была незаметной, но без нее трактир не сиял бы столь идеальной чистотой.
Все вместе: легкая музыка, аромат пищи и напитков, звуки метлы по полу, создавало волшебное сочетание, приковывающее внимание каждого гостя и внедряющее в душу ощущение настоящего дома. В трактире время останавливалось, позволяя всем здесь насладиться теплом и гостеприимством, будто волшебной фразой загадочного барда.
Сольгерд никогда раньше не видел столько народу в одном трактире. Даже на Ничейных Землях, где жила Далия ранее, такого не было. Везде были крики, ор, гам, и даже драки. Иногда слышались звуки, вызванные стуком кружек. А запах табака и грибов вызывал такую степень головокружения, что у Ра периодически начиналось чихание, и он вытирал нос лапой, щурясь от едкого дыма. Вся эта суматоха пагубно воздействовала на бедное животное, чье проницательное обоняние уже начинало тупеть. Если они останутся здесь еще хотя бы минуту, это сумасшествие обязательно его погубит.
– Комнату на ночь. – Сольгерд положил десять дублей на стол к хозяину трактира и он, кивнув, проводил в комнату Сольгерда и Ра.
Комната на удивление оказалась большой, точно под размеры тиглока. В ее левом углу, у дальней стены, величественно располагалась просторная двуспальная кровать с уютной периной и изысканным красным балдахином, придающим гостиничный шик помещению. С другой стороны комнаты притягательно стоял камин, изготовленный из красного диннийского кирпича. Если внимательно всмотреться, можно узреть легкие оттенки гармонии, исходящие от кровати и камина.
Черный платяной шкаф крепко и молчаливо стоял рядом с камином. Доступ к его сокровищнице ограничен был временем и давностью его существования. И Сольгерд, наблюдая за шкафом с таинственным трепетом, решил не рисковать и не открывать его, опасаясь, что пылью увенчанный шедевр может исчезнуть в миг.
Очарование комнаты комплектовал приглянувшийся вниманию маленький старый черный столик, расположенный возле правой стены. На нем блестела каменная свеча с древними следами пламени на своем восковом теле, а рядом с ней величественно простиралась своим бытием целая гамма письменных принадлежностей.
Но не только внутренний мир комнаты создавал ощущение гармонии. Окно, закрытое мягкими в своей красоте красными шторами, сияло светом, проникающим сквозь них. Рассеянные огни уличных магических фонарей плавно скользили по ткани штор, создавая причудливый танец теней в комнате. Они делились с комнатой частичками уличной жизни, останавливая время и создавая ауру загадочности и необычайного уюта.
Сольгерд медленно подошел к кровати, расстегнул набедренную сумку, снял с себя ножны, верхнюю одежду. Ра прошел за ним, но свернулся калачиком в центре комнаты и тут же задремал, пока парень ходил отпариваться в бане от накопившейся за неделю путешествия из своей деревни в этот город грязи. Как же он устал.
***
Сольгерд сидел верхом на Ра, так было проще. Во-первых, потому что так быстрее, нежели если бы он шел пешим ходом. Да, несмотря на то, что Ра идет шагом медведя, бегает он очень быстро. Гораздо быстрее северных лошадей. А во-вторых, так и безопаснее, потому что все остальное зверье остерегалось тиглока, что было парню на руку, ибо это последнее, чем он хотел бы сейчас заниматься.
Небо затянуло чем-то серым, из-за повышенной влажности в воздухе стало тяжело дышать, но Сольгред не думал сдаваться. Он, сощурив глаза, впился руками посильнее в длинную шерсть Ра, намотав ее на сухие, потрескавшиеся кое-где кровавые ладони. Парень не любил варежки, хотя и понимал, что на таком морозе без них никуда и что в лучшем случае пальцы просто обледенеют, а в худшем вообще отваляться, но ничего не мог с собой поделать, даже если из потрескавшихся ранок идет кровь, что пачкает красивую шерсть тиглока. Ничего, смоется.
В скором времени они добрались до гор Ки. Остановились, так как Ра нужно было немного отдышаться, да и поесть не мешало бы. Сольгред слез со спины питомца и отпустил поохотиться, а сам, смотрел на белую вершину снежных гор и думал о том, где же находиться троллевая деревня. Нервно сглотнул слюну, присаживаясь на корточки и протирая кровавые руки снегом, тут же запачкал его багровым цветом тающей воды, которая каплями падала на белоснежную перину земли. Он думал. Лихорадочно думал.
Думал он не над тем, что может неизбежно столкнуться с чудовищем, от которого у любого человека и эльфа заледенеет в жилах кровь, а о своей любимой. Интересно, через сколько дней он снова будет дома, там, где пахнет пряными корицей, мускатным орехом и душистым перцем? Далия всегда к его приезду делает либо имбирные печенья, которые словно таят во рту, оставляя горьковатый привкус, либо пирог, такой же легкий и воздушный, как и сама ворожея. От этих мыслей у бывшего солдата удачи чуть не потекли слюнки, но, быстро сообразив, что что-то пошло не так, как было задумано, вытер губы тыльной стороной ладони.
За спиной послышался скрип снега. Он развернулся и, увидев картину маслом, рассмеялся тяжелым глухим смехом. Прилагая все усилия, какие только могут быть в мире, ну или так это выглядело в глазах у Сольгерда, тиглок тащил в зубах крупную и мертвую тушу голубого медведя, что водятся лишь на севере, оставляя за собой кровавый след. Морда его была заляпана в крови, из-за чего сразу застыла льдом, мешая смотреть вперед. В глазах у хищника было столько напряжения и боли, медведь, путавшийся под ногами, мешал нормально перебирать лапами. Из-за этого и спотыкался раз за разом об него. Выглядело это презабавно.
Ра повел ушами в сторону своего хозяина и, обидевшись, что-то буркнул, отпустив медведя из пасти, из-за чего тот с грохотом шмякнулся на землю. Затем, повернувшись спиной к Сольгерду, рухнул на снег.
– Да ладно ты, не дуйся. – Улыбнулся парень, но лезть не стал. – Поешь, и двинем в горы. Ты еще не забыл, какого это?
Ра буркнул, навострив уши, а парень улыбнулся и снова посмотрел куда-то вдаль. Как бы ничего плохого не случилось там в горах. И как бы не встретить троллей.
Сольгерд очень надеялся на зверя, ведь тиглоки, одарены чрезвычайно большими размерами, передвигаются бесшумно, осторожно, чтобы никакая тварь не услышала приближение столь величественного и опасного охотника.
Сольгред всеми фибрами души надеялся на своего верного, но обидчивого товарища, который уже доедал свою добычу.
Тиглок встал на все четыре лапы, облизал себе морду от крови медведя, потянулся, от блаженства закрыв глаза и переминаясь с лапы на лапу так, что хруст снега, которые он зажимал подушечками, с хрустом образовывались в маленькие снежки, а потом встал, склонив голову. Сольгред с разгона запрыгнул на шею Ра, как на коня, уселся удобно, закрыл шарфом нос и рот и намотал на ладони длинную рыжую шерсть. По правде говоря, так делать ни в коем случае нельзя, ведь тиглоки очень своенравны, если им что-то не понравится в наезднике, устраивают родео скачки на выживание А когда обмотаны руки словно бинтами, то тиглоки падают от тяжести той туши, которая на них восседает. Не очень приятно, когда на человеческое тело падает столь огромное животное. Что и говорить, если зверя, вдруг, подстрелят. Но Сольгерду было так удобнее всего.
Ра еще раз перемялся с лапы на лапу, прищурившись, посмотрел на вверх, вымеряя приблизительное расстояние для прыжка, и ринулся к белоснежным горам. Напряг лапы. И прыжок! Он перелетел через несколько холмов, неудачно приземлившись. Покачнулся. Давно не прыгал по горам. Очень давно. У Сольгерда аж дыхание перехватило. Он нерешительно посмотрел вниз. В общем, еще не так высоко.
– Ну, ты чего, Ра? Боишься, что ли? Давай переведи дыхание, мальчик. Давай!
И Ра прыгнул. И удачно. Бесшумно приземлившись на лапы, он потряс головой и торжественно рыкнул, почувствовавши себя увереннее. И снова прыжок. Вскоре, тиглок с наездником, прижавшимся к рыжей шее, чтобы не упасть вниз, были уже так высоко, тихо и осторожно насколько это возможно из-за снега, перемахивая через холмы. Он как будто летел, парил все выше и выше, что никогда не скажешь из-за размера боевого тиглока. И чем выше, тем сильнее метель, залеплявшая товарищам глаза.
Сольгерд затормозил друга. Ра удивленно на него посмотрел, но подчинился, склонив голову. Парень спрыгнул с него и осмотрелся. Выше идти точно нельзя, ибо это граница между миром людей и миром ледяных троллей, славившиеся своей репутацией «золотого ирвы3».
А кругом было так бело от снега и ветра, который выл и свистел, как северная русалка в брачный период, что ничего не видно дальше своего носа. Сольгерд прищурился, вглядываясь в округу. Настрой очень пессимистичный, так как тело наверняка замело снегом или растаскано каким-нибудь зверьем, но все же была маленькая надежда, что еще не все потеряно. Ради своей любимой парень готов пойти на все, даже если в этом никакого смысла нет.
Он шел все дальше и дальше, то и дело оглядываясь по сторонам в надежде на чудо, замерз как скотина и уже хотел было возвращаться, как вдруг заметил свет. Именно свет! В мыслях у него сразу же промелькнули тролли, что заставило Сольгерда нервно сглотнуть слюну, но, тряхнув головой, к нему пришел логический вывод, что эти звери огнем пользоваться не умеют.
Бывший наемник, взяв себя в руки, двинулся на встречу к неизвестности, а вскоре обнаружил, что свет идет из окна маленького дома, сделанного из сосны, который из-за снега на вершине не было видно.
Приказав своему питомцу ждать снаружи, он неуверенно постучал в дверь, переминаясь от лютого холода с ноги на ногу. Лицо его изуродованное старыми боевыми шрамами, которыми он, конечно же, гордился, от холода стало шелушиться, а нос стал бордовым и казалось вот-вот отвалится. Он уже пожалел, что вообще был втянут в эту безумную затею, как дверь открылась и на него уставились два голубых удивленных глаза. Это молчание и соприкосновение недоверчивых взглядов длилось секунд пять, но после, то ли сжалившись, то ли просто сойдя с ума, эти глаза впустили его.
Зайдя в дом, Сольгерда тут же обдало теплом огня из каменного камина. Облегченно вздохнув он, стряхнув снег со своих плаща и меховых ботинок, осторожно, чтобы не запачкать полы талой водой, подошел поближе к согревающему сердцу очагу дома.
– Что ты здесь забыл? – послышался из-за его спины голос девушки.
Он выпрямился, развернулся и снова встретился с недоверчивым взглядом ее голубых глаз и тут же заметил, что она довольно таки хороша собой.
– Сначала я представлюсь, можно? Меня зовут Сольгред Фалк, пришедший из селения Грай в поисках обручального браслета для своей любимой.
– Меня зовут Ваара Анек. И ты, Сольгред Фалк, ради обручального браслета пришел сюда? Не слишком ли далеко от дома забрался?
Она скрестила руки на груди, строго воззрившись на бывшего наемника так, что у него пробежали холодные мурашки по спине.
– Ну, сказать честно, - он неуверенно почесал голову. – Я забрался на троллевую гору потому, что меня сюда послали.
– И кто же? – Ваара подняла правую бровь вверх.
Выругавшись про себя и переступив с ноги на ногу, Сольгерд гневно на нее посмотрел. Какое ей вообще дело до того, кто он и что здесь забыл? Да, эта рыжая впустила его в дом, но оправдываться перед ней не было ни малейшего желания.
– Циркач, на руке у которого был именно тот самый браслет.
– Циркач?.. – угроза с лица юной девушки спала.
– Да, жонглер.
Она замолчала и отступила на два шага назад, как бы испугавшись чего-то, снесла стойку с горшком, который упал и разбился вдребезги, но Сольгерд не понимал, чего. Он вопросительно смотрел на Ваару, но та лишь молча собирала осколки.
– Ты и есть дочь того жонглера?
– Да… Только пожалуйста, не говори ему, что я жива.
– Это еще почему? – Парень нахмурился.
Снова молчание, длившееся лишь мгновение.
– Когда я была маленькая, он любил выпить. А когда был пьян, избивал меня. Сделай вид, что так и не нашел меня. Я тебе заплачу.
– Но мне нужен тот браслет!
Она медленно поднялась, подошла к камину, выкинув в огонь осколки горшка, и взяла с него деревянную шкатулку, вырезанную красивым орнаментом на сколько зрение молодого человека позволяло увидеть. Затем она подошла к нему и открыла сундучок.
– Выбирай, какой понравится и уходи.
Сольгерд заглянул в шкатулку и удивленно распахнул глаза. Перед ним предстало великолепное разнообразие обручальных браслетов. Среди них были простые деревянные, демонстрирующие натуральность и простоту, а также изыскано-необычайно золотые, исполненные величественной красоты и изящества. Он не мог оторвать от них взгляд, восторженно наслаждаясь мастерством и талантом ювелиров. В каждом из этих браслетов, будто нашли отражение души создателя, проникновенно выражая его любовь и преданность. Такое разнообразие вызывало душевные колебания и окутывало Сольгерда теплом и нежностью. Он смог почувствовать магическое влияние каждого браслета, словно они обладали собственной историей и энергией, готовой согреть сердце его возлюбленной. Теперь, стоя перед выбором, он понимал, что эти красивые украшения стали главным символом его будущей счастливой и крепкой связи с избранницей его сердца.
– Значит сделка?
– Да, сделка. Око за око.
Он замолчал, долго смотря на эту красоту, выбирая глазами тот самый особенный браслет. Серебряный, он украшался необычным изумрудным камнем, словно сделанный из искусственно изогнутой проволоки. Однако, он точно знал, что это настоящее серебро. Браслет выглядел намного прекраснее, чем тот, который был на морщинистой руке ее отца, и несомненно, это лучший из всех. Он чувствовал, что Далия будет безмерно счастлива, получив его в подарок
Осторожно и бережно взяв его в руки, он посмотрел на девушку, но она смотрела будто сквозь него и этот взгляд говорил, что она больше не желает его видеть. Никогда в жизни.
– Я не скажу твоему отцу.
– Прощай.
Сольгерду стоило бы поклониться, но он лишь развернулся и ушел, так ничего и не сказав. Ведь смысла в этом поклоне никакого не было.
Тиглок зикурой сидел у двери, распушив весь мех, что у него был, от чего стал похожим на большой пушистый шар, закрыл глаза и ждал хозяина. Ветер теребил его гриву, а снег залепил почти всю морду. Но как только дверь закрылась, он стряхнул с себя белую пелену, потянулся и склонил голову, приглашая друга сесть верхом.
Сольгред улыбнулся, погладив Ра по морде.
– Ну все, Ра. Двигаем домой.
***
Домой. От этой мысли Сольгерду хотелось прыгать и носиться туда-сюда, смеяться и дурачится как ребенку, но холод этого делать не давал. Эта мысль грела его потрепанную судьбой душу со старыми, повидавшими многое голубыми глазами. Тиглок тоже шел приободрено, то и дела кряхтя что-то на своем языке и поглядывая на бывшего наемника. Он шел рядом с парнем, который от вечернего мороза укутался в черный меховой плащ, спрятав под него раскрасневшиеся руки. Скоро он вернется к ней, милой ворожее, которая непременно ждала его с путешествия. Сколько он вдали от дома? Неделю? Две? А может быть и месяц. И это радостное чувство лепечущего и одновременно ноющего по родному сердце. Это ощущение было на кончиках пальцев, красных от холодов и ветров вечерней Зардии.
Сольгерд надел на голову капюшон и старательно зарылся носом в шаль, шерстью для которой поделился огромный Ра. Холодно, слишком холодно, чтобы идти дальше. Надо найти ночлег, такой, чтобы всякая мерзость Зардии не добралась до мирно спящего в шерсти Ра молодого человека.
Интересно, как там Далия?
И снова картинки-воспоминания посетили голову молодого человека, когда зеленоглазая красавица просила его принести маленькую елочку, чтобы посадить в спальне. Когда он вошел в дом, снял с себя капюшон и плащ, взъерошил свои непослушные черные волосы и, взяв это несчастное деревце, пошел в главную комнату, где стояла большая белая печь с красивым красным орнаментом, который нарисовала Далия. «Оберег на счастье», прошептала она чарующим ласковым голосом и засмеялась звонким девичьим смехом, от которого у Сольгерда выступали приятные мурашки по рукам.
Далия аккуратно разложила блинчики с голубикой на тарелке. Она повернулась спиной к нему, нежные кудри ее волос свободно падали на плечи, создавая игривый контраст с серебристой вышивкой на ее одежде. Запах свежих голубичных блинчиков наполнил всю комнату, создавая приятное ощущение тепла и уюта.
Кудрявая Далия была гордой представительницей Зардии, места, где голубика являлась нечто особенным. Она рассказывала, что голубика, которая растет на Ничейных Землях или в Диннии, совсем не похожа на ту, которую можно найти в ее родном краю. Голубика Зардии была менее сладкой, со своеобразной терпковатой горчинкой, но это не ослабляло ее популярность среди местных жителей. Каждый год, в месяце ормаманур4, местные жители с нетерпением ожидали прихода сезона голубики и наслаждались ее уникальным вкусом.
Однако, несмотря на его превосходный вкус и ценность, голубичные ягоды имели свои ограничения. Они не могли долго сохраняться, и путешествие от Грая до Ничейных Земель и обратно требовало не менее двух недель. Реалии жесткого климата севера не позволяли голубике пробудиться в своей полной красе после такого длительного пути. Она просто испортятся. Далия знала, что чтобы насладиться вкусом свежей голубики, нужно срочно ее собрать и использовать в кулинарии, чтобы сохранить ее уникальные свойства.
Таким образом, голубика Зардии была особой, возможно, даже немного загадочной. Каждый год, когда наступало время ее сезона, местные жители со страстным аппетитом расхаживали по окрестностям, наслаждаясь ее особенным вкусом и ароматом. Голубика Зардии была своеобразным атрибутом этого удивительного края, напоминая всем его жителям о его неповторимости и уникальности.
При мыслях о готовке ворожеи у молодого человека потекли слюни, но он тут же опомнился и вытер рассеченные шрамом губы тыльной стороной ладони и снова затолкал руку под плащ.
Следующая сцена яркого спектакля воспоминаний, как Сольгред бесшумно положил на пол ель и точно так же бесшумно подошел к своей любимой девушке. Обнял ее из-за спины. Прижался, зарывшись в ее кудрявые волосы, пахнущие душицей, за которой она путешествовала в Ничейные Земли. «Такие травы растут только там, где тепло», сказала она ему как-то с такой грустью, что у парня сжалось сердце.
– Я скучал…
– Соли, мы не виделись час. – Промурлыкала Далия, не отрываясь от сковороды.
Соли… Именно так она называла его. Одна, которой он позволил. Слишком много тепла и трепета было в этих четырех звуках, которые только Далия могла произносить. Эти звуки действовали на него одурманивающее, как валерьянка на кота, но в то же время было в них что-то такое, от чего хотелось спать. Любовь? Возможно.
Она была загадкой для него, словно частичка неразгаданной головоломки. Смешение нежности и упрямства, она была его причудливым и пленительным ветром. Далия заставляла его сомневаться в своих убеждениях, поощряла его открыться для новых экспериментов. Иногда, один взгляд ее зеленых глаз мог пробудить в нем неслыханную силу, способную свергнуть стены, которые он так упорно строил вокруг себя.
Однако, самоутверждение было всего лишь малой частью борьбы, которую они вели друг с другом. Равновесие между пониманием и дистанцией, страстью и отчаянием, было хрупким, постоянно на грани разрушения. Они были двумя полюсами вечного магнита, каждый существуя в собственном мире, но неизбежно притягиваясь друг к другу, словно две потерянные души, соединенные невидимыми нитями судьбы.
Их любовь была нестандартной, противоречивой, но она всегда была энергичной. Энергией, которая заставляла их идти вперед, преодолевая все преграды на головокружительном пути. Они танцевали в череде чувственных моментов, где времени не существовало, где существовала только эта вечность их слияния.
Соли... Словно соль, которая придает вкус каждому блюду, Далия была неотъемлемой частью его жизни. Ее любовь залечивала его душевные раны, она дарила ему силу продолжать бороться даже в самые темные моменты. Слишком много тепла и трепета было в этих четырех звуках, которые он слышал только от нее. Эти звуки были лекарством, проникающим в его ослабевшее существование.
Любовь? Возможно. Они были двумя письмами, закрытыми в герметичных конвертах. Их судьбы переплетались словно перо, оставляя следы на страницах времени. Самые искренние наивные строки будто молили о вечном и устремлялись в будущее, услужливыми зеркалами отражая чувства, которых не могли выразить настоящими словами.
– И что? Этого времени хватило, чтобы взвыть от нехватки тебя рядом. – Он нежно поцеловал ее в шею.
– Соли, я готовлю. Иди, посади в горшок, который я приготовила, елочку, пока я занята.
Знала ли она, как сильно это имя влияет на его сердце? Издевалась ли она над ним, сознательно или нет? Сольгерд непрерывно придерживал дыхание, внимательно слушая звучание ее сердца. Но, как и всегда, сердце Далии оставалось безмолвным, словно Непроходимый Лес, из которого никто не мог вернуться живым.
Он послушно кивнул и, еще раз поцеловав ее в макушку, развернулся к ели. Далию он слушался. Только она смогла приручить раненого волка. Чего бы он ни сделал для того, чтобы заставить ее улыбнутся.
Сольгерд остановился. Солнце уже почти село за горизонт и надо было искать место, где он и тиглок смогут переночевать в безопасности. Слава Высшему, что бури на их пути были такой же редкостью, как и отбившийся от стаи северные эльфы.
Ра подошел к нему и вопросительно на него посмотрел, подтолкнув мощной лапой так, что Сольгерда покосило в сторону. Он гневно на него зыркнул, но тиглок хитро смотрел в другую сторону. Неблагодарная скотина! Но вслух, естественно, произносить ничего не стал, лишь повел носом и принялся рассматривать поваленные деревья.
Надо выбрать большое, слишком большое, чтобы всякая вшивая тварь смогла пробраться к парню, чтоб корни вились в спальные мешки. За тиглока не страшно, он и сам хищник опасный, а вот Сольгреду безопасное место ночлега не повредит.
Так что Сольгерд критически осмотрел окрестности. Взгляд его остановился на массивном дубе, стоящем в небольшом провале. Дерево было огромным, его толстый ствол вздымался высоко в небо, словно страж среди снежной пустыни. Ветви дуба широкие и сплетались в миниатюрные лестницы, идеальные для восхождения.
Ра оценил обстановку и поднял левую лапу вверх, чтобы хозяину было удобно запрыгнуть на ветви дерева. Парень потер руки, тщетно пытаясь их согреть, отошел на несколько шагов, не оборачиваясь спиной к Ра, разбежался и с легкостью запрыгнул ступеньку, а затем подозвал к себе Ра и тот радостно рыкнув, взобрался к Сольгерду и, свернувшись в клубок еще, пригласил лечь в уютную теплую шерсть.
Сольгред уселся поудобнее, прислонившись спиной к полосатому животу тиглока, который после накрыл его своим хвостом, как одеялом. Тепло. Вздымающая от горячего дыхания грудь Ра. Сразу захотелось спать, но парню надо было еще кое-что сделать, пока тьма не опустилась над заснеженной землей.
Он достал из внутреннего кармана, который специально аккуратно пришила Далия, потасканную тетрадь, у которой от времени и талой от снега воды пожелтели листья и уголь в деревянном ободке для письма. Он уже не помнил, откуда добыл этот артефакт, кажется, нашел в каких-то шахтах, когда еще был наемником. Скривился. Да уж… Как же переделала его кудрявая ворожея, если теперь от мыслей о прошлом у него противно сводит скулы.
Взгляд углубился в прошедшее, призрачные образы прошлых событий всплыли перед глазами. Лица старых друзей и партнеров смешались с масками безжалостных врагов. Кровавые битвы и опасные задания проникали в память, будоража ум и сердце. Тетрадь была свидетелем всего этого, хранителем тайн и воспоминаний.
Он скользнул пальцами по похабным следам времени, пробирающимся в каждый уголок страницы. Каждый измеряемый миллиметром зарисованный уголок тетради неумолимо напоминал о сложных временах. Ведь именно здесь он сочинял свои письма смерти — обреченным противникам, чьи судьбы были предопределены его рукоятью.
Тетрадь сияла уникальной энергией. Он пытался отгрести волной лишние мысли о прошлом. Из самых глубин тетради рождались страшные загадки, впивающиеся в память и душу.
Он скривился, пытаясь избавиться от призраков прошлого, которые преследовали его в каждом шаге. Каждая линия на листе напоминала ему, какую оплату приходилось платить. Но прошлое, клеветница времени, не желая утихнуть, продолжала изводить его душу и выжимать последние капли живых эмоций.
Он перевернул страницы, исписанные кровавыми подробностями прошлой жизни. Теперь Сольгред любовно погладил тетрадь по уже затертой обложке и улыбнулся.
В тишине, рядом с животом тиглока, он погрузился в мир творческого вдохновения. Скучающий белый лист превратился в пустой холст, ожидающий своего создателя, готовый схватить каждую каплю творческой энергии, которую он вольет в каждую черту.
Серое перо сияло на его виске, словно олицетворение его неповторимого стиля. Нежно прикрепленное за ухо, оно стало символом его настойчивости, его стремления оставить свой след на бумаге. Зардийская птица, из которой было изготовлено это перо, уже давно с ним не общалась, но ее энергия продолжала жить в этом подарке судьбы.
С уверенным движением он обслюнявил уголь, словно заручаясь его поддержкой перед началом скрупулезного творческого процесса. Это был его инструмент, его верный спутник на этом пути создания. Аромат угля окружал его, создавая атмосферу загадочности, которая служила источником вдохновения.
И, наконец, началась самая важная часть - рисование. Он проникся каждой линией и очертанием, словно даря каждой черте частичку самого себя. На его холсте появились удивительные образы, словно ожившие из его сознания. Он не сомневался, что их увидят и оценят многие. Это была его личная миссия - показать миру свою уникальность через искусство.
Его рука не уставала, его воображение никогда не иссякало. Для него творчество было не просто работой, оно было его страстью, его способом выразить все эмоции, которые словами не могли быть переданы.
И когда он закончил рисовать, на его лице появилась улыбка, наполненная гордостью и удовлетворением. На листах тетради черным углем была нарисована она. Далия.
А затем он заснул под тихое урчание тиглока.
***
Они медленно приближались к деревне, где их уже ждала возлюбленная Сольгерда. Он представлял, как она, несомненно, приготовила для него что-нибудь вкусное. Один только этот мысль вызывала у Сольгерда нетерпимость, заставляя его понуждать Ра ехать быстрее. Но в последний момент он остановился, вспомнив, что не давал покоя Ра с прошлого вечера. Но от нетерпения он постоянно взъерошивал черный ежик на голове и улыбался, словно дурак. К счастью, по пути им не встретился ни один прохожий, иначе любой случайный старик подумал бы, что бывший наемник страдает болезнями души.
Но вдруг сердце сжалось от какого-то нехорошего предчувствия, Ра тоже занервничал, кряхтя и фыркая, словно что-то учуял. А через пару метров и парень почувствовал запах гари.
Он прижался к шее тиглока и погнал его вперед, забыв обо всем. Он хотел прогнать эти злые мысли, перестать думать о плохом, но что-то это ой как не получалось. Ра тоже чувствовал что-то нехорошее, что витает в морозном воздухе Зардии.
Сольгерд понял, что что-то ужасное произошло, когда увидел дым за поворотом. Все его искренние чувства о состоянии Ра улетучились в мгновение ока, и он приказал ему поторопиться, испытывая нарастающий страх. Но Ра не возражал, потому что и он сам чувствовал что-то плохое.
Они быстро достигли деревни, и то, что Сольгерд увидел, привело его в шок. Все поселение было опустошено и разрушено. Деревенские дома горели, или только-только переставали дымиться. На земле расстилалось множество трупов мужчин, женщин и детей, некоторые из них лишены рук и голов. Кровь пропитала снег. Слишком много крови.
Ра издал нервный рык, а Сольгерд, не задумываясь, спрыгнул с его спины и ринулся со скоростью света к единственному оставшемуся целым дому. Вокруг него стояли черные кони, мрачные глаза которых казались свидетельством кошмара и смерти. В этом доме находилась его возлюбленная Далия. Страх сжимал его сердце, от натискавшего на него ужаса казалось, что он задохнется в любую секунду.
– Далия! – кричал он, забежав в дом.
Он упал. Получил такой удар по челюсти, что его ноги не смогли удержаться, а глаза наполнились слезами из-за острой боли. За этим ударом последовали еще несколько. В живот, по ребрам. Но удары закончились, и Сольгред, откашлявшись, выплюнул кровь, с приступом лихорадочного дыхания.
И вдруг раздался женский злобный смех. Сердце Сольгерда замерло. Нет, только не она!
Его схватили за волосы и силой поставили на колени. На его запястьях появились два странных обруча, которые вызвали ощущение невероятной слабости. Холодная волна проникла во все без исключения уголки тела, лицо затерялось в густой красноватой жидкости, пылающая ярость застилала глаза и исказила зрение, делая размытым все. Нос сломан. Вновь пронзительный смех женщины. Он сплюнул кровь на пол и скривился, испытывая сильную физическую боль.
– Здравствуй, Черная Леди. Бодил.
– О, ты все еще помнишь мое имя? – Все слова этой женщины были пропитаны ядом.
– Я никогда его не забывал.
Сольгред наконец разглядел присутствующих вокруг себя. Вся окружающая его обстановка представляла собой грозного вида наемников, выделяющихся черной одеждой, которая придавала им еще более мрачный облик. Но его взгляд устремился прямо на нее. На ту самую женщину, которую он сейчас ненавидел и презирал всем своим существом.
Взгляд Сольгерда был исполнен ярости, которая бушевала в его сердце, заполняя его до краев. Его грудь почти лопнула от злости, так сильно она вздымалась в такт его гневу.
Она нисколько не изменилась. Лицо этой женщины было по-прежнему бледным, словно отразившим вытекающие из нее холод и безразличие. Светлые глаза, полные злобы и высокомерия, устремлены прямо на избитого и раненого Сольгерда, словно воплощение всей ее ненависти к нему. И те же ужасно седые волосы, которые за семь прошедших лет стали еще длиннее, чем тогда, в тот ужасный день.
Стоя перед ней, Сольгерд ощущал, как горечь его прошлых обид и страданий вновь возникает в его сердце, усиливая его ненависть и презрение к женщине, которая непомерно изменила и перевернула его жизнь. Теперь, в этот момент, Сольгерд понимал, что безумная жажда мести поглощала его душу и помрачала каждую его мысль.
–А ты постарела. – Съязвил Сольгред, из-за чего вновь получил лицу.
– Если ты хотел обидеть меня этими словами, то, сожалею, не получилось. – Усмехнулась Бодил, поправляя седые волосы. – Мне кажется, или ожог на твоей морде стал еще больше?
– Где Далия? – Пропустил мимо ушей парень этот вопрос.
Улыбка сошла с лица Черной Леди, и она медленно подошла к мужчине, знаком указав двум их наемников, чтобы держали его.
– Одд, приведи ее.
Человек, которого она назвала Оддом, послушно кивнул и вышел из комнаты. Затем послышался крик ворожеи. Сольгерд рванулся, чтобы помочь ей, но новый удар остановил его.
– Сидеть, шавка!
Но он не слушал. Грудь бешено вздымалась, а вся та ненависть, которая питала его сейчас, готова вырваться наружу, но, почему-то, ничего не получалось.
– Что? Удивлен? – С гордостью скривилась седая женщина, заметив его вопрос в глазах. – Наручники сделаны из специального сплава, который мешает твоим магическим способностям. Мне пришлось за них дорого заплатить, но это того стоило.
Одд притащил Далию за волосы. Его глаза сияли злобой и безжалостностью. Он наслаждался моментом, всецело погрузившись в бездну своего жестокого существования. Далия пыталась вырваться, но безуспешно. Ее силы иссякли, а боль и унижение, которые пережила, оставили лишь бессилие и отчаяние.
Ее красивое платье, ранее радовавшее глаза своей изысканностью и непорочностью, теперь было рвано и испачкано кровью. Не осталось ни одного незапачканного участка на этой разодранной ткани. Раны на Далии кровоточили, а слезы смешивались с кровью на ее истерзанном лице.
– Что ты с ней сделала?! – прошипел Сольгерд, тут же получивший удар под ребра.
– Что я с ней сделала? – Закипела Бодил, схватив его за волосы и притянув к себе. – А что ты сделал со мной?!
– Я… Сожалею… - прохрипел мужчина, глядя в разъяренные глаза женщины.
– Сожалеет! Слышали, он сожалеет! – засмеялась та и отпустила его. – Ты предал меня! Я любила тебя, а ты со мной обошелся, как с неумелой жрицей! Ты убежал! И с кем?! С ней!
– Ты знала, что я тебя никогда не любил… Ты знала, что это лишь на одну ночь… Но при этом смеешь заявляться в мой дом и бить мою женщину?..
– Да как ты смеешь! – теперь уже она ударила ногой Сольгерда в живот, и тот повалился на пол, отхаркиваясь кровью. – Ты отдал меня страже! Я сидела в заточении в этой гребанной Хоору! Два года! И мне пришлось ой как не сладко!
– Я не мог по-другому… Ты грозилась убить Далию…
– Нет! Дорогой мой! Я всего лишь хотела получить обратно свои земли! Помнишь, как я обратила внимание на тебя, во время нашей битвы? Я не стала тебя убивать. Я пригласила тебя в свой дом! Дала тебе еду и воду! Помнишь наши стычки с бароном? Нам было так весело! Я столько сделала для тебя! Стольким пожертвовала! Именно благодаря мне ты научился управлять своей магией!
– И я… очень благодарен…
– Да? Да! Ты был так благодарен, что переспал со мной, а на следующий день ушел к ней! К дочери моего главного врага! А ты рассказал ей, кто убил ее папочку! Да, моя хорошая, твой верный блудливый пес! – она подошла к Далии и смерила ее презрительным взглядом.
– Прошу вас… - хрипло прошептала Далия, но получила кулаком по лицу.
Далия закричала, а Одд рванул ее за волосы и шикнул на нее. Сольгерд попытался рванул к ней, но не смог этого сделать. Он не может ей помочь. От этой мысли выступали горячие слезы, которые тут же смешались с кровью.
– Не перебивай, когда старшие говорят.
– Благодарю, Одд.
– Отпусти ее! – стал вырываться Сольгерд. – Она здесь не причем! Тебе нужен только я!
– Да неужели? – Бодил вдруг резко похолодела.
У Сольгерда все сжалось внутри от боли и беспомощности. Он знал, что за этим последует. Он почувствовал прилив ярости и одновременно паники, придавшей ему сил. Он испытывал весь спектр негативных эмоций, воззрившись сейчас на Черную Леди. Глаза сами все говорили за себя. Он ее ненавидел. До глубины души ненавидел.
– Пожалуйста! Хочешь, я уйду с тобой?! – рвался к ним Сольгерд, но руки мужчин, державшие его, были сильнее. – Хочешь, брошу ее и уйду с тобой?! Только не трогай ее! Умоляю! Я сделаю все, что ты хочешь, только отпусти.
Бодил ухмыльнулась, а затем засмеялась так, что в жилах у Сольгерда заледенела кровь. Сердце пропускало удары. Он задыхался. Он боялся.
– И что, что ты пойдешь со мной, Соли? – мужчину передернуло. – Ничего не измениться. Ты так же будешь пытаться убежать и спасти свою драгоценную ведьмочку. Ты любишь ее, а не меня!
– Я никогда тебя не любил…
– О, это я знаю. Ты всегда оставался в стороне, а я столько к этому усилий прилагала. И соблазняла, и зелье тебе подмешивала, и пыталась забеременеть от тебя в ту ночь. Но судьба не благосклонна мне! Я никогда не получаю то, чего хочу!
Она снова ударила Далию, но теперь ногой в ребра, из-за чего ворожея согнулась пополам, захватив ртом воздух.
– Не трогай ее!
– А не то что? Ты сидишь избитой собакой, закованный лафновыми наручниками, тебя окружают столько наемников. Ты ничего не сможешь мне сделать? Ни-че-го.
При этих словах она подала одному из наемников знак, и тот, довольно ухмыляясь, достал из портупеи нож. И Сольгерд закричал. Он знал. Помутнело в глазах от слез. Он начал вырываться из рук мужчин в очередной раз, он хотел все сжечь дотла, особенно ненавистную Черную Леди. Крепкие наручники, оковывающие его запястья, стали символом его падения. Они отняли у него последнюю надежду на спасение и свободу. Сольгерд был безоружен и беспомощен перед Черной Леди. Она заставила смотреть на страдания Далии, а он ничего не мог сделать. Далия – единственное, что осталось у Сольгерда в этом жестоком мире. И Бодил хотела отнять это у него.
– Отпустите ее! Не надо! Прошу! Я сделаю все что угодно, только не трогайте ее!
– Поздно. – Присела на корточки женщина и заглянула ему прямо в глаза. – Я хочу только одного. Чтобы ты страдал так же, как и я семь лет назад. Убей ее!
– НЕТ! – отчаянно закричал Сольгред.
Наемник подошел к Далии и вонзил нож прямо ей в сердце. В это мгновение в глазах Сольгерда промелькнул пламенный гнев, а на его щеках размазалась соленая вода. Его голос раскатился по залу, разрывая воздух на куски. Он отчаянно рвался к своей любимой, словно нитка, соединяющая две судьбы, была резко перерезана. Взор Сольгерда скользнул по холодному полу, где бездыханное тело Далии лежало рядом с ногой безразличного наемника.
Он внутренне предался горю, ощущая пронизывающую его боль и безысходность. Только что эти глаза смотрели на него с надеждой на спасение, а теперь заполняли его сердце пустотой. Он с трудом осознал, что убийца настолько безразличен, что даже вытер смертоносное оружие об ее невинное платье, не испытывая ни капли сожаления.
Внезапно, в зале послышалась зловещая ухмылка. Бодил, жесткая и безжалостная, приблизилась к Сольгерду. Ее глаза излучали холод и темноту, словно в них отражались самые мрачные сны. Ее губы приоткрылись, и благословленные самим адом слова упали на сломленного наемника:
– Прощай, Сольгерд Фалк из рода огненных магов... – шепнула она насмешливым тоном.
Хладнокровие в ее голосе отразилось в ее глазах, не оставляя места надежде на спасение. Мир, в котором они жили, погрузился во тьму. Фальшь в ее улыбке и слова, пронизывающие душу, добавили последний штрих к печальной симфонии.
– Привяжите его к печи!
Наемники сделали все так, как сказала Леди, несмотря на попытки Сольгерда вырваться, а затем ушли, оставив рыдающего мужчину наедине с уже мертвой ворожеей. Кровь била по ушам. Нет, этого не может быть… Они не могли… Она умерла… Его любовь сейчас совсем рядом, а он не может вырваться из этих гребанных оков.
Услышав конское ржание и топот копыт, он понял, что Черная Леди ушла навсегда. И он тяжело, с глазами, полными отчаянья и слез, встал с места и с силой, которая у него оставалась, рванул бечевку, державшую его так далеко от любимой. Но сопротивление было сильным – она не поддавалась. Тогда мужчина, испытывая настоящую агонию, дернул руками, и оковы тут же разорвали его запястья до крови. Взвыв от боли, он понял, что его усилия были тщетны, но он не останавливался. Один раз. Второй. Неважно сколько боли он при этом получит. Важна была только она. Далия. Глаза вновь наполнились горькими слезами. Он яростно закричал и еще раз резко дернул руки в стороны. И наконец-то получилось! Оковы, сопровождаемые характерным звуком, упали на пол, а изорванные запястья были покрыты кровью.
Сольгерд тут же взял в руки веревку и со всей присущей ему на тот момент ненавистью сжал ее до красноты. Она загорелась маленьким огоньком и рассыпалась в прах, а Сольгерд молниеносно подлетел к бездыханному телу любимой.
Она лежала на полу, а из груди сочилась кровь. Мужчина снова зарыдал, положив голову Далии к себе на колени. Она не дышала. Лишь смотрела стеклянными глазами куда-то вверх.
Он крепко обнял ее и в отчаянье закричал. Ее больше нет. Больше нет Далии.
– Прости меня… – Сольгерд гладил по голове Далию, прижимая к груди и целуя везде, куда дотягивались губы. – Умоляю, прости… Все будет хорошо…
Внутри пусто. Он жаждал мщения. Черная Леди. Он навсегда запомнит ее кровожадный смех. Он придет за тобой. Он обещает.
1 Гои – февраль-март у скандинавов
2 Зикура – северная домашняя птица
3 Ирва – Зардийская рыба
4 Ормаманур – июль-август от скандинавского ormamánuðr (месяц червей)