Хотя шокирующие заявления президента США Джо Байдена о том, что он хочет отставки Владимира Путина и смены режима, а также привлечения к ответственности российских лидеров за преступления против человечности, стали реже произноситься публично, эти заявления отражают непонимание того, что привело к конфликту на Украине, и что может быть сделано, чтобы остановить войну.
Я знаю только одного американского наблюдателя, покойного Ирвинга Кристола, с которым я общался в начале 1990-х по поводу России, и который предсказал тогда последовательность событий, приведших к нынешнему конфликту. Он пришел к выводу, что «в нашей внешней политике мы больше нуждаемся в бдительном ожидании, чем в безудержной военной мощи и вмешательстве». В статье Wall Street Journal от 11 февраля 1994 года он объяснил, как пришел к такому выводу.
Он писал, что «идея санитарного кордона восточноевропейских стран, интегрированных в НАТО, неприемлема и никогда не будет приемлема ни для одного российского режима. К счастью, это также неприемлемо для народов Западной Европы и США, которые не намерены беспечно давать «гарантии безопасности» только что освободившимся странам Восточной Европы». Россия, продолжал он, «всегда имела ограниченное имперское измерение». После распада Советского Союза эти амбиции сосредоточились на 14 так называемых «национальных государствах», возникших после распада. Кристол отметил, что ни одно из них не было ни экономически, ни политически жизнеспособным (выделив Украину как особо коррумпированную страну), и пришел к выводу, что — нравится вам это или нет — в конечном итоге они станут полупротекторами России, хотя и с большей автономией, чем раньше.
Он был болезненно проницателен и в отношении России, и в отношении Украины. «Еще в 1954 году, — писал Кристол, — Никита Хрущев совершил ошибку, отдав Крымский полуостров Украине. Но большинство населения Крыма русские, и они просто проголосовали на референдуме за то, чтобы отмежеваться от Украины». И это был 1994 год. Крымские власти провели трехсторонний референдум 27 марта 1994 года, хотя тогдашний президент Украины Леонид Кравчук объявил его незаконным. Этот референдум был основан на решении Верховного Совета Крыма 1992 года о провозглашении независимости на основе результатов референдума в августе того же года.
И в 1994 году 80% крымчан проголосовали за предложения 1992 года о независимости. Это было за пять лет до появления Путина на горизонте. Кристол добавил, что впоследствии украинское правительство просчиталось и спровоцировало многочисленное русское население на востоке Украины. Итак, заключил он, «вырисовывается российско-украинское противостояние, в котором Россия обязательно победит». Эта победа будет означать, что Россия предоставит «что-то вроде протекторатного статуса новым нациям (включая Украину). Только Россия в состоянии предотвратить дюжину новых Босний, которые могут угрожать ее собственному многонациональному положению», и она выполнит это.
А что же США и Запад могут сделать сейчас, чтобы остановить конфликт? Подавляющее большинство экономистов, выдвигавших на протяжении десятилетий предположения о том, что в массированной централизации власти в России нет ничего плохого, приводили к неправильной оценке влияния политики централизации повсюду, как во внутренних делах, так и в отношении внешней политики России.
Глупость «шоковой терапии»
Кристол предостерег от чрезмерно активной политики и предложил просто управлять ситуацией, когда другого выхода не видно. Я бы только добавил, что для достижения более быстрого прекращения огня Запад должен оказать Украине достаточную поддержку, чтобы увеличить ее переговорную мощь, но забыть о Крыме и некоторых восточных территориях, побуждая Россию быстрее прийти к столу переговоров. Это не первый случай, когда США совершают ошибку, объявляя России о «шоковой терапии». Так было и 40 с лишним лет назад, и ничего хорошего из этого не вышло.
Поскольку в то время я играл незначительную роль в дебатах, вот предыстория того, почему меня даже попросили высказать свое мнение по этому вопросу, и последовательность событий, которые привели к моим дискуссиям с покойным Егором Гайдаром, исполняющим обязанности премьер-министра России в то время.
Проведя первые 15 лет своей жизни при коммунизме, когда оба моих родителя были арестованы без предъявления каких-либо обвинений (к счастью, их освободили относительно быстро), я с удивлением обнаружил, что самый популярный учебник по экономике в западных университетах (в течение каких-то 50 лет, переведен на десятки языков) была написана Полом Самуэльсоном, который заметил, что «было бы вульгарной ошибкой думать, что большинство людей» при коммунизме были несчастны. Не имея никакого представления о человеческой природе или надлежащем управлении, Самуэльсон из Массачусетского технологического института получил Нобелевскую премию по экономике в 1970 году за свои напыщенно озаглавленные «Основы экономического анализа», которые представляли собой не что иное, как вычислительные действия на первом семестре математического факультета.
Я не знал в начале 1990-х годов, что теперь раскрывается в статье в New Yorker от 8 октября 2021 года («Пришло ли время для новой учебной программы по экономике?»). Многие предупреждали Массачусетский технологический институт не использовать работы Самуэльсона, потому что они не были ни «объективными, ни зрелыми», и что он был скорее политическим писакой, чем ученым. К его чести, Самуэльсон не скрывал, что он действительно был таким: в 1990 году он признал: - «Меня не волнует, кто пишет законы страны, если я могу писать для нее учебники по экономике».
Массачусетский технологический институт позволил ему, а политики поставили его в центр внимания, неявно предполагая, что централизация и правительство как решение любой проблемы — внутренней или внешней — имеют «научное» обоснование. Если бы воздействие Самуэльсона касалось только башен из слоновой кости, это не представляло бы особого интереса. Но, как показывают дебаты об Украине, те, кто связан с договорами, касающимися иностранных дел, как в США, так и в Западной Европе, подверглись влиянию и серьезно неверно поняли российскую политику.
Россия сейчас так же централизована, как и под коммунистами. Высокопоставленные члены партии продолжают править вместе с тайной полицией; изменились только слова: милостями одарили олигархов, а не партийных бюрократов, которых теперь окрестили «менеджерами». Я увидел это, когда Гайдар пригласил небольшую группу, членом которой я был, для обсуждения предложений незрелых американских ученых о «шоковой терапии». Мы сказали, что в этом нет смысла, так как в России нет институтов для проведения такого шока (подробности в моей книге 1994 года «Лабиринты процветания»), но убедить его не удалось. Некоторые постепенные изменения могли бы сработать, но шоки — нет. Не тогда, да и не сейчас. Короче, ярлыки поменялись, но Россия почти такая же, как была при царях, потом при коммунизме, да и теперь: «режимы отброшены, а централизация и амбиции Родины остались» (слова президента России).
К сожалению, представления Запада неоднократно было ошибочным: то, что Россию можно быстро изменить; что Запад может заставить ее измениться тем или иным потрясением. Это грубая ошибка следовать учению Самуэльсона.
РЕУВЕН БРЕННЕР, управляющий IEDM (Institut Économique de Montréal)