На 10-й день после операции нашему щеночку сняли швы. Рана была на всю лапу.
В этот раз ветеринары замотали лапу простым бинтом, чтобы она "дышала", подсыхала и не прела.
Чтобы щенок не навредил сам себе и не теребил бинты пришлось ему купить и надеть воротник. Это приспособление ему очень мешало.
Вернувшись домой, он всё время мотал головой. Одной лапой пытался его снять, а задней лапой всё время чесал себя под ошейником. Он не понимал ни как есть, ни как пить. Приходилось его кормить из рук, а поить из поильника. Со временем приспособился пить, а вот есть с этим воротником так и не получилось. Зато "пылесосил" пол он отлично) Мы увидели это и стали высыпать корм ему на коврик в вольере. Но больше всё-таки кормили из рук.
Спать воротник ему не мешал, а вот ходить по комнате было не привычно, так как в некоторые места нашей «просторной» квартиры ему было не вписаться. По разрешению ветеринарного врача, мы выпускали его на некоторое время выходить из вольера размять косточки. Первое время он сам приходил на своё место, когда уставал.
Позже эти часы бодрствования стали увеличиваться.
Пять дней после снятия швов, наш щенок ходил с бинтом.
Когда мы сняли бинт, то увидели, что шов был хороший, а вот в самом его начале, не очень.
На том месте, где был, видимо, узелок и начало разреза, находился выступающий сустав и сгиб лапы. Эти факторы спровоцировали натяжение кожи и образование медленно-заживающей мокнущей ранки.
Я сфотографировала всё это и отправила Юле, нашему лечащему врачу, с которой мы договорились поддерживать связь после операции (в этот момент я впервые порадовалась, что нас тогда не приняли в Жерновке).
Она сказала, чем надо обрабатывать и мазать рану. Мы делали так три дня, но рана оставалась влажной. Юля поменяла тактику лечения и предложила другое средство для обработки раны. Дело стало исправляться.
Но не тут-то было. Щенок, оставаясь наедине, начинал лизать край пластыря, а потом его покусывал и отрывал. Не знаю, мог ли он достать до раны языком, но рана опять мокла.
Сменить ему воротник на размер больше не получалось, так как этот ему был и так большой. Я видела, как он своим языком дотягивался до когтей на лапе, но до сгиба.
Но, если ты один и никто тебе не мешает, то вполне можно и постараться дотянуться.
Через 10 дней после снятия швов, когда вроде бы уже пора затянуться ранке, я заметила в ней чёрную точку.
Меня это сильно насторожило. Я сфотографировала и отправила врачу, на что она предположила, что это нитка от бинта и посоветовала попробовать достать. Но сделать это было не реально и у меня ничего не получилось. Расковыряв корочку над этой точкой, опять потекла лимфа. Мы решили не рисковать и во второй половине дня повезли щенка нашему ветеринару.
Это пятнышко, оказалось ниткой от внутреннего шва, который не рассосался, а наоборот, раздражал рану и она от этого подмокала. Кое-как (а щенок не давался, брыкался, мотал головой, дрыгал лапами) удалось извлечь на сколько можно эту нитку из раны и отрезать. Наложили мазь и пластырь.
Дома к вечеру щенок опять стянул зубами с лапы пластырь.
Мы сделали новую повязку, которая едва продержалась до утра. Перед тем, как уйти на работу, я осмотрела рану, сфотографировала, наложила мазь и в этот раз отрезала от пластыря узкую полоску, чтобы собачка не достала ни языком ни зубами. Рана была блестящей и уже не такой влажной.
Но мы долго не снимали воротник и каждый день меняли супер "дышащий" пластырь, чтобы рана могла затянуться. Понемногу стали выносить щенка на улицу погулять с ним на руках или дойти до магазина, чтобы он не позабыл все те новые запахи, звуки, ощущения и обстановку, с которыми он успел познакомиться до своего перелома. На время выгула снимали с него воротник и прятали лапу за пазуху, чтобы не трогал её лишний раз свои языком.
Наконец-то, спустя месяц после операции, мы сняли все бинты и воротник с нашего пëселя. Рана зажила.
Он уже привык бегать и спать в своим воротнике, но без него куда легче и удобней. Бегал за котом так, как будто и не было перелома. Лишь изредка, он вспоминал про свою больную лапу и приподнимал её, особенно после сна, пока не разработает.
На прогулке мы стали пробовать ставить мокроноса на лапы. Но за время болезни, он отвык от снега и поджимал поочередно все лапы под себя. До перелома тоже так делал, но в этот раз такому покрытию сопротивлялся активнее. Иногда просто упирался, как бычок, всеми четырьмя лапами и отказывался идти. Совсем другое дело, ходить по асфальту. И мы стали искать для него такие островки.
Когда на улице потеплело и сухих мест на тротуаре становилось всё больше, мы стали выходить гулять на улицу всё чаще.
Скоро мы пойдём опять в ветеринарную клинику делать рентген и посмотрим как срослись косточки, образовались мозольки и, что со спицей?
