Утренняя прохлада северной земли заставила съежиться и без того привыкшего к холодам Бернира с уставшим взглядом, который говорил о том, что мужчина недавно проснулся. Он ехал верхом на черном мерине Тунгуссе, который то и дело голодно фырчал и водил четырьмя ушами на каждый лесной шорох и скрип снега под копытами.
– Потерпи, мальчик. – Бернир погладил по морде мерина. – Скоро прибудем в город, куплю тебе нормальной ели. Еще чуть-чуть осталось. Полдня в пути и будем на месте.
Тунгусс одобрительно чихнул, а Бернир болезненно улыбнулся. Не любил он врать. На самом деле ехать придется до вечера.
– Еще чуть-чуть и прибудем в Рогнеду. Скорее всего туда и отправился этот ворюга. – Мужчина сплюнул.
На днях ему встретился вор. Точнее это была глубокая теплая и беззвездная ночь, когда Бернир спал сном не таким чутким, как мог бы быть. Этот вор подкрался к путешественникам незамеченным. Его не услышал ни Бернир, ни Тунгусс. И выкрал щит. Вытащил его из-под самого носа! Тот самый наследный щит, которым одаривают каждого воина его гордый отец, когда тому исполняется тринадцать лет.
– Бубен обосранный! – вновь сплюнул Бернир на девственный снег, а фризский мерин недоверчиво заворчал, так как за пропавший щит получил он знатно.
Они шли неспешно, убаюкивающим шагом. Бернир не хотел напрягать друга рысь. Ведь это единственный друг, с кем он мог путешествовать по северной земле, которая именуется Зардия, зарабатывая себе на жизнь и надеясь, что когда-нибудь он найдет место, которое сможет назвать домом. Или же человека, с которым он сможет путешествовать. Человека, который всегда будет рядом, будет скрашивать его нестерпимое одиночество и в опасные для жизни моменты быть рядом.
Бернир вздохнул своим мечтам. Этому никогда не быть. Потому что люди бояться огромного рыжего мужчину с перебитой мордой и руками.
К обеду стало теплее. Да и путь, который прошли Бернир и Тунгусс стал значительно короче, уже видны шпили башен города, там, вдалеке.
Красота Рогнеды удивляла и восхищала. Путешественники уже подходили к высоким ледяным стенам, очень крепким и мощным, таким, которые практически невозможно взять в бою. Даже на войне восемьсот восемьдесят седьмого этот город не взяли штурмом. Бернир сощурился от ослепительного белого солнца, смотря из под ладони на защитника города на верху стены. По-моему, это была последняя война, которая сотрясла мир, но мужчина не силен в истории.
Фриз фыркнул, привлекая внимание к широкому выложенному серым камнем мост через каким-то чудом не замерзающую в холоде реку. Бернир улыбнулся, в сотый раз восхитивший зардийскими архитекторами, которые первые в мире создали механизм, который самостоятельно его поднимает, как только стражами города будет замечена опасность. Замечательная идея и совершенна ее реализация.
Тунгусс пересек мост. Кругом проходили люди, спешили, копошились, такая суета, что Берниру стало не по себе. За долгое отсутствие в этом большом городе он отвык от шума. Он спешился, привязал Тунгусса у ближайшего трактира, заплатив мальчику за корм и уход за ним, пока его не будет, и оглянулся. В этом городе живет его давний приятель Ульф, которого он однажды спас от волков, когда тот отбился от своих. Этот человек много старше Бернира, с уже поседевшим волосом и с морщинами на лице. Такого не жалко оставить в чащобе леса и именно это и сделали наемники, которых нанял пожилой мужчина, чтобы они охраняли его и его новый товар. Ульф делал прекрасные музыкальные инструменты. Такие не получались даже у мастеров Диннии, из-за чего музыканты юга закупали втридорога лучшее у самого лучшего. У него была дочь, унаследовавшая дар отца, которая, несмотря на все его запреты, упросила-таки обучать ее. Бернир не помнил, как ее зовут, но четко помнил тот звук флейты, на которой она играла. Это был чудесный звук, заставляющий пробегать мурашки по рукам. Бернир себе улыбнулся. Если бы у него был талант к музыке, он бы попросил эту флейту. И она наверняка бы ему ее отдала задаром, как благодарность за спасение отца.
Ульф наверняка знал обо всех новостях Рогнеды, и какой кузнец выкупил странный щит у точно такого же странного мужчины. Бернир скривился и сплюнул на снег. Чтоб ему пусто было!
Широкоплечий погладил Тунгусса по шее, поправил перчатки на грубых от холодов и шрамированных руках, и двинул на северо-восток города, пытаясь втиснуться между узких улочек. Город настолько велик, что непроизвольно разделился на классы. Прямо за ледяными стенами располагался круг трущоб, где жили обычные крестьяне и работяги. Здесь было все так тесно и неудобно: дома будто стояли один на другом, народ бегал, суетился, все кричали, обсуждали покупки, дети бегали сломя голову, не замечая Бернира, хотя его невозможно было не заметить.
Вскоре мужчина пересек черту трущоб и оказался в более презентабельной части. Следующий круг был для класса купцов и ремесленников. Проходя мимо кузницы, сердце предательски заныло от разлуки с отцом. Он был кузнечных дел мастером, пока не сошел с ума, так как потерял сразу двоих, Бену, любимую жену, и сына. Бернир отогнал мысли. Ему нужен Ульф.
Дальше идет аристократическая часть города и изящный черный замок, устремленный ввысь королевы Эир, но Бернир туда ни разу не заходил, да и сейчас смысла не было. Поэтому он свернул к Ульфу, не оглядываясь на великолепные башенные шпили замка. Мужчина был у него много раз и точно помнил, куда идти. Небольшой дом, отличавшийся красным камнем, привезенным из Диннии. Ох, и шума тогда этот зардиец навел!.. Каждый второй пытался поджечь дом, от неприятия и непонимания, но потом как-то свыклось.
– Эй, кто-нибудь дома? – пробасил Бернир, стуча в дверь красного дома, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу.
– Сейчас открою! – послышалось откуда-то сверху.
На втором этаже резко что-то побежало, перебирая маленькими ножками, видимо женскими, затем споткнулось, кубарем покатилось вниз с лестницы, бранясь и ругаясь, а потом точно так же резко стихло, как будто в доме вообще никого не было. Мужчина откровенно занервничал, порывался ворваться в дом. Все ли там в порядке? Не сломало ли это существо себе ненароком шею? Но вдруг открылась входная дверь. Нечто маленькое со светлыми волосами смотрело на него исподлобья, держась рукой за дверной косяк, а в другой руке держа бутылку эля, каким-то чудом не разбитую. Это что-то пристально смотрело на него с каменной физиономией, а потом хихикнуло и, убрав волосы с лица, разогнулось.
– Давно не виделись, Бер. – Промурлыкала девушка, отглотнув эля. – Входи, чего встал-то?
– Добрый день Каа. – Бернир вспомнил имя дочери Ульфа. – Снова пропиваешь свой талант? Не надоело ли?
– А… - махнула рукой блондинка, запирая тяжелую дверь за мужчиной. – Не учи меня жить, ты немногим старше меня.
– Тем не менее…
Он вошел в зал дома, задев плечом полку с книгами. Здесь уютно. Камин у противоположной стены, в котором всегда поддерживался огонь, над ним красивая полочка с всевозможными книгами, длинный деревянный стол со съестным и напитками, который окружали штук двенадцать стульев. У правой стены две двери в детские, у которых стоял дорогой сундук с красивым орнаментом, рядом еще какие-то бочки, видимо с мочеными яблоками. А у левой стены еще одна дверь и лестница на второй этаж. Что до того, что было на втором этаже, Бернир не знал. Ни тогда, ни сейчас его не пригласили подняться, но скорее всего там была мастерская музыкальных инструментов.
Бернир посмотрел на девушку и нахмурил брови.
– Твой отец вообще в курсе, чем ты занимаешься? – головой он указал на бутылку.
– Не знаю. – Тут же сошла улыбка с хорошенького лица Каа. – Он умер два года назад.
Бернир замолчал. Что-то резко упало у него в душе, захотелось обнять девушку, но он не мог.
– Мне жаль… - прошептал он, опустив глаза вниз.
– Да я уже свыклась с этой мыслью. – Она села на стул, приглашая его отведать чего-нибудь вкусненького. – Садись, ты же наверняка голодный.
– Ты только пьешь? – спросил мужчина, усаживаясь на маленький стул, который создавали не для его размеров, напротив Каа.
– Намекаешь на то, продолжаю ли я заниматься музыкальными инструментами? Да, как видишь. Если бы не мое умение, то меня давно бы выгнали в трущобы. Знаешь, какие налоги мы платим за место под солнцем?
– Знаю. – Скривился Бернир.
– Нужно жить дальше. А это… - она указала на бутылку. – От усталости. Знаешь, иногда хочется выпить доброго эля.
– Знаю.
Они замолчали. Каа долго смотрела на него. Как будто выедала душу. И он видел уже этот взгляд, от которого становилось не по себе.
– Ты никогда не появляешься просто так. Тебе что-то нужно, я же права?
– Права. – Бернир наклонился телом ближе к девушке.
– Я тебя внимательно слушаю. – Отзеркалила Каа жест мужчины.
– На днях в город заезжал странного вида мужчина. Не знаю, как он выглядел, но, скорее всего, лицо его укрывал капюшон. Он привез с собой щит, окантованный синими шипами из драгоценного металла. Этот мужчина, по всей видимости, продал этот щит, какому-то кузнецу и свалил с деньгами.
– Хочешь знать, у какого щит кузнеца?
– Верно.
– А какая мне выгода с этого? – Она посерьезнела, сделав глоток из бутылки. – Да, я знаю, ты спас моего отца, но его уже два года нет.
Бернир нахмурился. Вечно Каа думала только о своей выгоде, и он прекрасно об этом знал.
– Я буду у тебя в долгу.
– И всего то? – Каа прыснула, убрав прядь волос с лица. – Давай так, ты мне, я тебе.
– Чего ты хочешь?
Каа загадочно улыбнулась и приблизилась к Берниру так близко, что едва не касалась губами его губ. Она смотрела ему в черные глаза мгновение, но мужчине казалось, что прошла целая вечность. Во рту пересохло, появился необузданный страх перед этой бурей, но он держался. Вдруг Каа улыбнулась и наклонилась к его уху.
– Мне нужен новый инструмент для шлифовки внутренней стороны флейт, гребанный ты извращенец. – Прошептала Каа так, что волей-неволей Бернир сглотнул слюну.
– И, где мне его достать? – спросил он после недолгого молчания.
– Мне нужна самая превосходная шлифовка. – Она откинулась на спинку стула. – На юго-западе от меня, есть большое желтое здание с крышей из белой черепицы. Мастерская керамики. Да, знаю, что у нас вообще разные специальности, но я всегда именно там закупаюсь шлифовкой. Купи мне ее, и я скажу, к какому кузнечных дел мастеру отнес твой щит этот странный мужчина.
– Ты же понимаешь, что у меня совершенно нет денег на это? Последнее кроны я отдал на уход за Тунгусом!
– С ними всегда можно договориться. – Пожала плечами та и отпила еще глоток эля. – Короче, без шлифовки не приходи, а то не видать тебе своего щита, как своих ушей.
– Ты всегда такая жуткая стерва? – Вновь нахмурился Бернир, стараясь скрыть подступающий гнев.
Та лишь пожала плечами. Бернир не любил такую интонацию, такие жесты и мимику ровно так же, как не любил и воришек. Он очень долго смотрел на Каа, на ее миловидное лицо с наигранным огоньком в пьяных глазах и ели сдерживался от подкатившего чувства как следует ее выпороть. А блондинка лишь ехидно улыбалась.
– Ну, хорошо. – Вздохнул рыжий, подминаясь со стула. – Мне очень нужна информация. Око за око.
– Око за око. – Повторила та.
Мужчина поднялся из-за стола, кивнул головой в знак прощания и вышел из дома, ударившись головой о дверной косяк. Выругался. Зло сплюнул на снег и почесал бороду, которую уже надо привести в нормальный вид. Никогда он не был так зол на этот дом, как сейчас. Да и в принципе, на всю эту ситуацию. Объявляется воришка, крадет у него щит, когда денег нет вообще на новый, потому что все он израсходовал в походе на припасы и новую амуницию для себя и Тунгусса, еще и Каа снова напилась и требует, чтобы он купил инструменты, когда денег, как говорилось ранее нет совсем. Хорошо хоть накормила.
Но делать нечего. Ему слишком был дорог щит, подарок отца, на последнее Рождение, которое он провел дома. Поэтому, собрав всю злобу и засунув ее поглубже в глотку, Бернир двинул на юго-запад искать этот дом ремесленника. Что ж за напасть-то такая? Мир как будто настроен против него. А ведь всего-то ему нужен щит…
Он немного заплутал в странных улицах Рогнеды. Все дальше и дальше от дома с черепицей уносили его ноги, пока, наконец, один маленький мальчик лет пяти-шести не указал Берниру нужное направление. Мужчина сразу же приободрился и уже с большей нотой веселья зашагал по заснеженной земле к ремесленнику. Все, как и говорила Каа. Трехэтажный дом с крышей из белой черепицы. Около входа висела табличка, которая говорила, что мужчина пришел именно по адресу. Он открыл дверь, зазвенел колокольчик, но никого в помещении не было.
Бернир осмотрелся. Вазы, кувшины, посуда, игрушки были на полках то здесь, то там, не давая на чем-то конкретном задержать свой взгляд. Так же в помещении было довольно темно, не было ни единого окна, что очень странно, по крайней мере, так казалось Берниру.
– Извините за задержку, – из-за угла выглянул мужчина средних лет, в очках и с седой головой, который вытирал запачканные глиной руки тряпкой не первой свежести. – Чем могу помочь?
– Да вот… - протянул Бернир, с интересом оглядываясь по сторонам. – Каа, дочь мастера музыкальных инструментов попросила меня купить шлифовальный станок…
– Ах да! Она что-то говорила об этом. Сейчас… – Воскликнул ремесленник, но тут же был нагло перебит.
– Проблема в том, что у меня нет ни одного золотого… – Бернир опустил глаза. – Скажите, можно как-нибудь по-другому расплатиться? Я прекрасный боец, плюс кое-что знаю о кузнечном деле. Может, нужна помощь в ремонте или вам нужно какое-то оружие? Что угодно.
– Высший с тобой, друг мой! – засмеялся ремесленник. – Какое оружие может понадобиться старому Отабу? К тому же из города я вообще не выхожу.
Тут он вмиг посерьезнел и долго смотрел своими старыми, уставшими глазами на молодого мужчину, как бы оценивающе. Бернир выдержал этот взгляд, хотя ему стало как-то не по себе.
– Однако, есть у меня одна просьба. Пойдем, прошу тебя.
Он поманил рукой Бернира и исчез за углом, а ему ничего не оставалось делать, как следовать за ним. За углом была крутая лестница. Старый ремесленник был уже почти на самом верху. Ждал.
Когда мужчина поднялся за ним, ремесленник открыл тяжелый замок в деревянной двери и со скрипом отворил ее. Она пошла очень туго, так что Берниру пришлось немного помочь бедолаге.
Эта маленькая комнатка оказалась светлее, чем помещение внизу, но горели лишь магические светильники, которые продавались на каждом шагу. Повсюду были разбросаны книги, энциклопедии, глоссарии, в центре стоял круглый массивный стол, а на нем какая-то карта с помеченными селениями красными кнопками. Бернир вопросительно посмотрел на мужчину.
– Когда я был такой же, как и ты, молодой и сильный, - начал он опускаясь на кресло, которое мужчина не сразу заметил. – Я жил вместе с женой в селении Авара, это на востоке. Маленькое неприметное такое селение, в котором мы с женой были счастливы… А зарабатывало селение тем, что добывала уголь из шахт. В один прекрасным ничем не примечательный день, мы услышали страшный вопль, который будоражил кровь. В шахтах завелось нечто… Никто не знает, как этот монстр выглядит, потому что все смельчаки, которые хвастали, что его убьют, не возвращались.
Ремесленник протяжно вздохнул, протирая свои очки тряпкой, которой он недавно протирал руки.
– Этот монстр убил мою жену, пока я возвращался с новыми воинами. А я говорил ей, не надо. Пусть другие разберутся. Оставь… но разве она слушала? Она не слушала никого. Она была прекрасной воительницей, которая вышла замуж за такого дурака ремесленника, как я… И, как итог, селение вымерло. Оставшиеся поселенцы переехали в новые дома. Я искал везде, как с этим чудовищем бороться, но не смог найти. Я даже не смог похоронить кости жены…
– Ты просишь меня убить это животное? – Бернир поднял одну бровь. – И как ты себе это представляешь?
– Нет, что ты? Оно уже само сдохло. Лет то сколько прошло? Я хочу, чтобы ты нашел останки моей жены и привез ко мне. Чтобы я смог похоронить ее как человека. Я бы сам пошел, да вот, увы, стар я стал.
Минуту Бернир думал. Да что там! Он лихорадочно соображал. Хотелось в голос заорать. Теперь еще и какая-то нечисть прибавилась ко всем его проблемам. Да, она, скорее всего, мертва уже не один десяток, но тем нее менее от этого не легче. А он всего лишь хотел заполучить обратно свой щит.
– Ну, хорошо… – Неуверенно пробормотал он. – Сколько добираться до вашего поселения?
– Два с половиной дня.
– И, если я принесу останки вашей жены, вы отдадите мне это шлифовальную машину или как там ее?
– Да. Безусловно.
– Хорошо. – Переступил он с ноги на ногу. – Как мне их найти? Ведь наверняка там не только ваша жена.
– Она всегда носила при себе медальон, цвета безоблачного неба с фамильной руной. В нем был лишь один предмет. Белый локон волос нашего ребенка, который так и не вздохнул. Бедная, бедная Иса…
С этими словами он отчаянно вздохнул, так что у Бернира предательски сжалось сердце. Не мог он оставить этого человека. Просто не мог ему не помочь. Даже если он сам умрет.
– Авара. В двух с половиной днях пути. Хорошо. Ждите меня.
– Спаси тебя Высший… - только и смог что прошептать старый ремесленник.
Бернир вышел из двери и глубоко вздохнул. Ну надо же, как он влип-то! Уже небо темнеет, а ему негде даже переночевать, чтобы завтра отправиться в дорогу. Придется идти в трущобы. Там вроде где-то есть ночлежка для таких загнанных, как он.
***
Тунгусс медленно ковылял, то и дело фыркая и кряхтя, косился на бедного Бернира, который и без его осуждающих взглядов устал как собака. Он даже толком и не отдохнул в Рогнеде. Как только первое солнце взошло, он собрался в дорогу, в Авару, мертвое поселение, которое убил монстр в угольных шахтах.
И какими силами он с этим существом справиться? Его толком даже не видели никогда, и столько воинов не вышло из шахты жуть. Конечно, мужчина умом-то понимал, что эта тварь давно уже сдохла, но что-то ой как сосало за лопаткой. Он нутром чуял, что не уйдет оттуда просто так.
Он размял плечо. Да. Все тело ныло от слишком долгой езды на мерине, а седалище превратилось в одну огромную мозоль. Да и к тому же воняло от мужчины, как от тухлого кабана, так как принять баню он чисто физически не смог. Не было денег.
Тунгусс тоже не отдохнул, как подобает, но с ним дела обстояли проще. Его вычистили, вымыли, накормили. В общем-то, он не виноват, что у него такой непутевый хозяин, поэтому мужчина сам остался голодным, но потратил на своего друга последнее, что было у него.
Голодные и уставшие друзья в компании своих мыслей о тяжелом прошлом и о нелегком настоящем, время от времени останавливаясь, чтобы Бернир мог размяться, косо посматривая на Тунгусса. В животе урчало, как только что проснувшийся диннийский кит, которого мужчине увидеть так и не довелось, но он явно представлял себе его вой.
Бернир дико скучал, говорил только с Тунгуссом, но он парнокопытный, ничего сказать не мог, только фыркал, ворчал, кряхтел. Мужчина словил себя на мысли, что начинает разговаривать сам с собой, а это первый признак болезни души. Конечно, и раньше так было, но он, то и дело заезжал в какое-нибудь селение, чтобы как следует размять кости и переговорить с местным трактирщиком, попивая эль. Но сейчас он намерено проезжал эти места, чтобы как можно скорее попасть на то злополучное место, да и, в общем-то в кошеле у него пусто как в жопе у тролля. Бернир содрогнулся. Откуда у него такие мысли? Да, он точно начал сходить с ума.
– Эй! Воин! Подожди! – вдруг послышался из ниоткуда детский голосок.
Бернир остановил мерина и оглянулся. За ним, прямо по следам Тунгусса, бежал раскрасневшийся зардиец, подросток лет одиннадцати в меховой броне, сделанной сикось-накось, от чего рыжий непроизвольно скривился. Лицо скрывал меховой капюшон.
– Фух… - добежал мальчишка и согнулся пополам, чтобы отдышаться. – Бегу за тобой от самого Шиа.
– Что тебе нужно?
– Там это… ну… в общем… Я увидел тебя в Шиа… ты не слушал народ… прошел мимо на восток… - все еще пытаясь восстановить дыхание, промямлил он.
– Стоп! Я тебя вообще не понимаю. – Начал злиться Бернир. – Говори яснее, что случилось?
– Буря! – выпалил мальчик, зыркнув на него голубыми глазами. – Скоро начнется буря!
Злость как рукой сняло с лица Бернира, он в одно мгновение спрыгнул с Тунгусса и начал что-то чертить ногой. Он понимал, что слова этого мальчика значат. Что значит буря. Конец. Смерть.
– Что ты делаешь? Надо убегать! – Начал суетиться парень, но мужчина шикнул на него и тот заткнулся.
– Садись в центр и помалкивай. – Бернир залез в седельную сумку и достал оттуда какие-то колья размером с метр с каким-то камушком на конце. Их было семь.
Голубоглазый повиновался старшему и встал в центр рядом с Тунгуссом, который недобро на него покосился и ударил копытом о землю. Бернир же воткнул колья по кругу и тоже встал в центр. А дальше произошло нечто. Камушки загорелись ярко-зеленым цветом и в тот же миг, невидимое поле окружила трех, сомкнувшись над головой мерина.
– Что это такое? – заворожено спросил мальчик.
– Я это купил у одного мага. Силовое поле, которое оберегает от всяких там бурь. При этом внутри становиться теплее. Смотри.
На земле начал быстро таять снег, а сквозь него пробиваться зеленая травка.
– Ух ты! – заворожено глядел на траву парень. – Я слышал, что только в Диннии есть трава, но чтоб у нас…
– Потому, что я это у диннийца и покупал. Действует как наши заколдованные фермы.
Становилось жарко. Мужчина расседлал коня, а потом снял с себя верхнюю одежду, парень последовал его примеру.
–А нас точно не засыплет? – неуверенно пробормотал он.
– Засыпать то засыплет, только мы останемся живы.
Буря, про которую говорил мальчик, началась в одно мгновение, вой, завывание, гром, метель, и, если бы не укрытие, которое соорудил молодой мужчина, то они, все втроем, погибли бы под толщей снега. В лютом морозе. За мгновение. Вскоре их укрытие засыпало снегом, что не было видно ничего, если бы не зеленое мерцание огоньков от камней.
Бернир расстелил мех волка, заглянув снова в седельную сумку, уселся, приглашая мальчика к себе.
– Скажи, зачем ты пошел за мной? – он посмотрел в глаза мальчика, смутившемуся и раскрасневшемуся. – Тебе родители не говорили, что опасно следовать за незнакомцем?
– Не знаю. – Пожал плечами тот, снимая капюшон. – Я их лет сто не видел.
Он оказался приятным на лицо блондином, без шрамов и уродств, коих было у Бернира предостаточно. Только татуировка руны на правой стороне шеи, значило, что не все у него так гладко в жизни. Такую татуировку делали только изгнанникам или мальчикам сиротам. Он невольно потянулся к своей шее.
– Как тебя зовут? – снова спросил Бернир, внимательно разглядывая татуировку.
– Я не помню. – Снова пожал плечами тот, стараясь изо всех сил показать мужчине, что его это не заботит вообще, но тщетно. – Но ты можешь звать меня Ворон.
– Очень тебе подходит. Почему Ворон-то?
– Потому что я несу одни несчастья. – Вдруг совершенно серьезно без эмоций на лице и совершенно сухо ответил новоиспеченный знакомый Бернира.
***
– Ты серьезно? – Ворон был в восторге, чуть ли не прыгал на месте, пока Бернир вытаскивал из снега колья и прятал их в сумку. – Ты серьезно берешь меня с собой?
– Почему бы и нет?
– Даже после того, что я тебе рассказал про себя?
– Ну, щенок1 всегда лишним не бывает, а что до прошлого… Прошлое есть прошлое. Его нужно отпустить, чтобы двигаться дальше.
– Я тебя не подведу!
Бернир посмотрел на Ворона, который до этого рассказал, что для пропитания приходилось воровать, на что мужчина посмотрел на него так, что он вжал шею и опустил глаза.
Глаза Ворона светились каким-то наигранным счастьем. Ему это не нравилось.
– Только нужно кое-что сделать. Сделать тебе новую броню. А то эта, извини меня, как будто ты после попойки проснулся, и часть ее украли.
– А что в ней не так? – надулся парень.
– Что в ней не так? Серьезно? Да она сделана с бухты-барахты! Мех проеден молью, рукава маленькие, нагрудник не сходиться в обхвате и еще много-много чего. Но исправим мы это позже, как у меня будут деньги на материалы. А пока нужно добраться до Авары. Не знаешь такого?
– Знаю… - задумался Ворон. – Но оно мертвое, пустынное. Зачем нам туда?
– Покажешь дорогу? – Мужчина сел на Тунгусса и взял поводья в одну руку, а другую протягивая мальчику. Ворон кивнул и запрыгнул на мерина без помощи. Но запрыгнул он неудачно, поводья дернулись, причинив боль Тунгуссу.
– Ты так больше не делай. – Прорычал на мальчика мужчина. – Я, конечно, понимаю, что Тунгусс просто лошадь, но он не железный. Он тянет нас, а мы обвешаны тяжестью. Все понял?
Мальчик растерянно кивнул.
– Когда я говорю «понял?», ты отвечаешь «понял». Чтобы в памяти отложилось. Понял?
– Понял… Я знаю, где взять сена.
– Я не ворую.
– Это не воровство. Это заброшенная ферма. Там можно провизию набрать. Пойдем, покажу. Тут рядом.
Бернир подумал, почему бы и нет, ведь есть хочется всегда. И, пожалел. Свернули они вообще на юго-запад и проковыляли часа три до этой злополучной фермы. Серьезно, они б и на обратном пути успели бы заскочить на нее, наестся, запастись провизией до самой Рогнеды, но нет же! Он зачем-то поверил этому Ворону, которого второй день знает, и, далар2 знает зачем, свернул в самую жопу.
Только он хотел взорваться оскорблениями и нецензурной бранью, как из-за поворота открылась ферма. Она была точно такой же, как он и представлял, он видел их в предыдущих походах: огромных размеров купол из невидимого поля располагался прямо над зеленой зарослью леса. Если бы ферма не была заброшена, то на месте деревьев был бы красивый и ухоженный сад и огород в целое поле. Но, по всей видимости, заброшена она очень давно.
Бернир подвел Тунгусса к полю, легко спешился и привязал его к одному из деревьев за полем. Ворон тоже слез, уже более осторожно, чем в первый раз и прошел в это поле. Его примеру проследовал и Бернир, которого тут же бросило в жар от климата здешних мест. Он снял с себя весь мех, который был так необходим там, в холодах Зардии, и пошел вперед, навстречу такому не привычному лиственному лесу. Ворон не отставал.
– И как долго ферма заброшена? – он достал меч и пошел вперед, срубая какую-то колючую траву, которая преграждала путь..
– Лет тридцать, как принца Зириза убили на коронации. – Пожал плечами Ворон, шагая по пятам за Берниром. – Эта ферма принадлежала одному из его телохранителей, которого после изгнали с земель Зардии. Вот и пустует она с тех пор. По крайней мере, так говорят.
– Ни разу такого не видел. – Мужчина перешагнул через ствол давно повалившегося дерева. – Чтобы фермы заброшенными были. Я найду дом, он должен быть где-то поблизости, а ты можешь пока осмотреться и набери провизии, чтобы загладить вину перед Тунгуссом.
Ворон коротко кивнул и удалился в совершенно другую сторону от Бернира, а тот принялся искать дом, в котором жили работники. Долго искать не пришлось, он точно знал как строились все фермы без исключения.
Маленький домик, сделанный из серых камней и глины, а крыша из соломы. Но выглядел он на удивление ухоженно, рядом был небольшой огородик с овощами и несколько кустиками жимолости.
Бернир осторожно постучал в деревянную дверь. Сделал два шага назад и напряг слух. Что-то услышал. Шаги? Но ведь Ворон сказал, что ферма заброшена!
Дверь со скрипом отворилась и Бернир еще больше удивился увиденному. Женщина! Далар его возьми, пожилая женщина смотрела на него снизу вверх маленькими раскосыми серыми глазами. Старушка с изящной наклонностью сводящая свои седые волосы в аккуратную прическу. На ее талии переливалась простота и изящество, словно в сером льняном платье были сокрыты множество нежных образов. Ткань, словно дорогой шелк, облегала её фигуру, подчеркивая её женственность и грацию. Бледно-серый оттенок придавал платью особую таинственность, создавая впечатление, будто оно хранит в себе непрочитанные истории и прожитые дни. Небрежные складки и цветочный узор, тканый тонкими нитями, напоминали о прожитых годах и мудростях, пронизывающих каждый стежок. Льняное платье воплощало в себе простоту и достоинство, отражая жизненный опыт и мудрость старушки, которая, словно странница времени, продолжала свой путь, оставаясь знаком света. Только руки, грубые и мозолистые, выбивались из картинки, в очередной раз напоминая о том, что она держит лопату и таскает ведра с водой.
– Чего вам нужно? – зашепелявила она, все еще не открывая дверь полностью.
– Извините... – Промямлил Бернир, не зная как себя вести. – Мне сказали ферма заброшена и что тут можно достать провизии.
– Ферма заброшена очень давно. – Печально моргнула женщина. – Лет тридцать уже. У меня не очень то много овощей. Но может быть в лесу побольше. Да... Стара я стала. Не могу уже следить за всем как раньше. Да и все работающие разбежались, когда хозяйка ушла. Слушай. Может быть зайдешь не надолго? Расскажешь, что теперь в Зардии происходит?
– Извините. Я бы с радостью, только вот я не один. Мой щенок набирает в лесу провизии.
– Ничего страшного. Пусть собирает. А я ему гостинцев передам. И тебя накормлю, а то одни кожа да кости.
И она открыла дверь, впуская Бернира в дом. Мгновение он думал. Неприлично отказываться от приглашения, хотя были подозрения что что-то тут не так. Но мыли ушли на второй план, когда мужчина почуял запах еды и сдобы. Он почувствовал, что живот прилип к спине.
Внутри старого дома царила пахучая смесь сырости и свежей выпечки. Когда мужчина переступил порог, проникшись вдохновением, его чувства ожили под влиянием смешанного аромата. Предсталась ему одна лишь комната, которая, несмотря на свою скромность, излучала неподдельный уют. Старенькая печь, стоявшая в углу, создавала ощущение домашнего тепла и заботы.
Его взгляд направился к кровати, казалось, уткнувшейся гвоздями в противостояние времени и несущей на себе множество историй. Замысловатые резьбы на деревянном изголовье, согнувшемся под весом веков, свидетельствовали о мастерстве давно ушедших рук.
За кроватью находился столик, на котором тронулась легкая ваза с цветами. Их свежесть и непосредственность навели на мысли о том, что прекрасные моменты и внимание были здесь всегда. Черные усталые глаза переместились на пирожки, блики на их поверхности свидетельствовали об опытных руках этой женщины.
Этот дом, несмотря на свою скромность и старину, уходя далеко в прошлое, умел манить своей простотой и теплотой. Запах сырости и выпечки переплетался с историей, вечными запечатленными моментами и любовью, которая сопровождала эту женщину, наполняя каждый уголок ее дома.
– Садись. – Старушка указала на табуретку рядом со столиком. – Сейчас я тебе чай сделаю. Скажи, кто сейчас правит в Зардии?
– Королева Эир. Младшая сестра ныне покойного принца Зириза.
– О... – хмыкнула старушка, достав из шкафчика маленькую желтую кружечку. – Королева родила еще дочь! Вот так новость! В ее возрасте очень рисково рожать.
– Да. – Бернир уселся на неудобный табурет рассматривая уютное убранство домика. – Она не выжила в родах. Король тосковал очень. Вся Зардия была в трауре весь месяц Йоля3, оплакивая ее. Король еще прожил десять лет. А потом умер с тоски. А на время до совершеннолетия Эир трон заняла принцесса Фрита, сестра королевы Лагерты.
– Да уж... Принцесса Фрита не очень хороший правитель. Хорошо, что ее правление не затянулось. – Она поставила кружку перед Берниром и налила красный ягодный чай, который отдавал запахом сладкой малиной и терпкой облепихи. – А сколько лет сейчас королеве?
– Двадцать четыре. – Он осторожно отпил чай и надкусил пирожок с капустой.
– Молоденькая. А королю?
– Нет короля. Есть только королева.
– Как так? Как можно править без короля? – старушка подсела на соседний стул, разгладив подол платья.
– Ну как-то можно, если Ее Величество правит уже семь лет. – Он стыдливо потупил взгляд. – Я в политике не слишком силен. Я воин. Сражаюсь с чудовищами и нечистыми. Путешествую из города в город. Иногда в одиночестве иногда с другими людьми, нанимателями.
– Воин говоришь? Ну да. Похож-похож. Ну что? Вкусные пирожки?
– Да, безумно. Спаси вас Высший.
– Знаешь что, милок? У меня будет для тебя подарок. Даже два. Возьми мои сани. Они мне уже не пригодятся. Я не выхожу с фермы уже много лет, а скоро и вовсе помру. А ты молод и горяч. К тому же путешествовать будет куда удобнее, чем без них попой на спине лошади.
– Но как же...
– Даже слушать не буду. Бери. Они стоят на выходе, за амбаром, который сразу выходит в снега.
– Благодарствую, мать... – Он снова потупил глаза.
– И еще кое-что... – Женщина поднялась и оглянулась назад к книжкой полочке, которая висела над кроватью.
Бернир отправился за взглядом старушки. Полочка была маленькая, ее даже не было заметно с первого взгляда: так сильно она потерялась где-то в углу комнаты в тени. Маленькая полочка, незначительный объект на фоне огромного мира комнаты, выглядела как археологическая находка. На ней стояли всего лишь пять книг, спрятанных в глубине. Испачканных пылью и оккупированных паутиной времени.
Старушка потянулась за одной из книг, но не взяла ни одну, а лишь, встав на цыпочки, достала где-то из недр полочки толстую тетрадь.
– Эта тетрадь досталась мне от матери, а ей от ее матери. – Она снова села напротив Бернира, любовно вытирая ее платком, взятым с печки, от тенёты4 и пыли. – У меня нет дочерей. Нет внучек. Нет никого, кому бы я могла передать наследие. Поэтому я хочу подарить ее тебе.
Старушка протянула тетрадь Берниру, а он, нахмурившись, осторожно ее осмотрел. На темно-синей обложке от руки написаны символы, которых мужчина прочитать не смог.
– Что это? – он вновь посмотрел на улыбающуюся женщину. – Я не могу прочитать.
– О, это понятно. Никто не может, милок. Я не могу. Мама моя не могла. Бабушка тоже. Этот язык давно умер вместе с людьми, которых Высший создал намного раньше, чем наших предшественников. Лои. Так они назывались. Эта была великая раса. Умнее, чем мы. И агрессивнее, чем мы.
– Почему Лои погибли? – Бернир вновь посмотрел на тетрадь, не в силах ее открыть.
– Война. – Хмыкнула старушка.
Бернир замолчал, открыв тетрадь. Брови удивленно поползли на лоб.
– Это глоссарий! – воскликнул он, начав листать желтые страницы. – Пауки, сверволки, уфы, окликины и даже эльфы! Здесь написано абсолютно обо всех тварях! Задрии, Диннии, Ничейных Земель. И ныне живущих, и таких, о которых мне неизвестно. Как такое возможно?
– Скорее всего один из Лои создал эту тетрадь, как напоминание будущему поколению о всех страхах, которые преследовали их.
– Но ведь внутри написано на Всеобщем. А на обложке язык Лои.
– Тетрадь передавалась из поколения в поколение. – Пожала плечами женщина. – А значит и писари менялись.
– Спаси вас Высший, мать. – Осторожно встал Бернир с места, стараясь не задеть головой потолок. – За чай, за пирожки. Но мне пора двигать в путь.
– Сейчас, подожди, милок. Бабушка соберет твоему щенку гостинцев.
***
Всю оставшуюся дорогу Бернир и Ворон молча ехали, правда, первый на Тунгуссе, а второй в санях. Это были красивые зимние сани, изготовленные с мастерством и любовью к деталям. Сияющие в ярком солнечном свете. Это были не просто сани, это было произведение искусства, на которое способны только самые искусные ремесленники.
Благородное дерево, собранное с безупречной точностью и совершенством, делали эти сани не только очаровательными, но и удивительно прочными. Они, вдобовак, были ещё и элегантны, что редко встречается даже у самых дорогих моделей. Воздушное крыло, подобное пронизывающему ветру, добавляло им интригующий шарм, в то время как резные декоративные элементы создавали впечатление настоящей волшебной коляски.
Сани легко скользили по опутанным снегом тропинкам, перенося путешественников через холмы и долины с неослабевающим шармом. Как же великолепно было чувствовать ветер, пляшущий прямо перед Тунгуссом, дразня щеки Бернира прохладным прикосновением.
Зардийская зима, так несправедливо суровая и безжалостная, казалось, пропитывала сани своей благодатной мудростью. Они были символом силы и спокойствия в тревожном и непредсказуемом мире. В каждом колесе, в каждом стежке, можно было ощутить немного магии, немного волшебства, которое помогало преодолевать жизненные трудности и неприятности.
Бернир вспоминал отца и то, как каждый год ездили в Ничейные Земли, на землю не принадлежащую ни одному королевству, с лежавшими на санях под кусками кожи и меха разного рода, материалами и инструментами для кузни и оружия на ярмарку, которую устраивали в честь какого-то праздника. Черные глаза потускнели.
Ворон тоже помрачнел, но виду не подавал, а еще больше съежился калачиком, чтобы не замерзнуть. Он тоже думал. Думал о том, почему люди не умеют летать? Просто так, взять и полететь. Наверное, здорово парить под облаками, смотреть вниз на крошечные дома, еле заметные, как муравьи, только меньше, и думать-думать…
Или почему нельзя путешествовать в прошлое? Чтобы встретиться с самим собой, молодым, неопытным мальчишкой и предостеречь себя от тех ошибок, которые совершишь. Или же с семьей… Мальчик никогда не видел своих родителей, но мечтал, что он научится перемешаться во времени и, встретив маму и папу, расскажет им о том, какой он хороший и преданный, чтобы поняли, какую ошибку совершили и не бросали его. Но быстро мотнув головой, ушел от этих мыслей. Какой же он преданный? Ведь от Бернира при удобном случае готов убежать.
Он хмуро посмотрел на мужчину и бесшумно вздохнул. Зачем он ввязался в это дело? Сидел бы с друзьями сейчас, не выходя на улицу, так как начиналась метель, никого не трогал, а тут этот мужик, что зовет себя воином, поехал дальше, даже не подозревая о вскоре нагрянувшей беде. Кто ж знал, что у него есть какая-то магическая херота, которая не дает заледенеть в бурю? Говорили же ему ребята, не высовывай нос, не гонись за ним, не смей поддаваться своей все еще детской наивности, которая постоянно ввязывала его в неприятности. И теперь он должен был подчиняться какому-то катуру5, который возомнил, что Ворон теперь его щенок. Надо бежать во что бы то ни стало.
Пошел снег. Он падал большими, крупными хлопьями Ворону на волосы, на одежду, на лицо, таял, становясь ледяными крупинками воды. Они скатывались по лицу, как маленькие слезинки. Ему стало так больно на душе: острой иглой она пронзила сердце. Захотелось завыть.
Но завыть он так и не смог. А все из-за рыжего мужчины, который был повернут к нему спиной и даже не замечал его. Интересно, какой он? Да, он взял мальчика под опеку, сделал своим оруженосцем, но он даже не знал, сколько мужчине лет.
– Бернир? – прошептал Ворон.
– Говори громче. Не мямли. Чего тебе?
– Можно спросить? Как ты стал воином? Ведь щенок должен знать про своего воина абсолютно все, я же прав?
– Прав. – Вздохнул Бернир, не поворачиваясь, и тут же замолчал, ища подходящие слова. – Но я не знаю, что ответить тебе. Я не воин, которого ты представляешь. Скорее наемник. Узнал бы мой отец, чем я занимаюсь, чтобы выжить, поднял меня на смех. Ведь я неплохой кузнечных дел мастер.
– А что стало с твоим папой?
– Он... – Боль полоснула по сердцу Бернира. – Умер.
Оба замолкли. Мальчик еще больше сжался в позу маленькой птички, тогда как мужчина ехал гордо и статно, не подавая виду на накатившее его волнение. И только Тунгусс, черный мерин с мохнатыми ногами, шел дальше, через хвойный засыпанный снегом лес, фырча и мотая головой вверх и вниз, как бы говорил, что сани, которые он тянет, слишком тяжелы для него.
Смеркалось. Нужен привал. Бернир остановил мерина. Сани тоже остановились.
– Мы остановимся здесь. А утром двинем дальше. – Он спрыгнул с Тунгусса и стал расставлять волшебные колья по периметру.
– Хорошо. – Ворон тоже слез с саней и стал готовить место для ночлега. – Холодает.
– Это ненадолго. – Бернир указал головой на расставленные колья, которые в тот же момент пустили прозрачный купол.
Ворон расстелил мех, накормил Тунгусса сеном, потому что Бернир сказал, что сначала надо кормить беспомощных существ, потом женщин, детей и стариков. И только после подавать еду более сильным мужчинам. Он учил мальчика ответственности, искоса наблюдая, как от скривился от отвращения. Он ухмыльнулся. Ничего, привыкнет.
Бернир лег на мех волка, удобно устроившись и положив руки за голову, и тут же уснул сном младенца. Надо поспать.
Сон его был беспокойным. Он видел деревянную залу приличных размеров с каменным камином, пристроенным к стенке. Какая-то девушка лет пятнадцати в зеленом длинном платье и волосом, собранным в тугую косу. Она говорила что-то про Некроманта, Последний Вздох. Про сопротивление и восхищение детей главным повстанцем. Про город Эгрг. Жажда. Невыносимая жажда крови и первый поцелуй. Рынок из четырех прилавков. Дети, обнимающие его и плачущие вместе с ним. Незнакомка лет двадцати. Он запомнил ее. В клепаной броне и в кожаных брюках. Топор на поясе. Ее рассказ о проклятии. Про Башню Трех Солнц. Про жертвоприношение. Что всех четверых тронула тьма, а ее нет. Только она спаслась от проклятия. О том, что все четверо разошлись по разным сторонам света. Потому что стали опасны.
Когда Бернир проснулся, туман закрыл его воспоминания белой дымкой. В памяти осталось только что-то, едва различимое, незаметно, как перышко. Такое, что всю жизнь будет будоражить кровь мужчине. Но сколько бы не пытался вспомнить, перед глазами всплывает цветок. Бернир не знал, как он называется в Диннии. Но у них, в Зардии, он именуется Цветком Жизни.
***
Бернир стоял перед шахтой в деревне Авара, а Ворону наказал не лезть за ним в шахту. Ведь он может и не вернуться, тогда, кому останется Тунгусс, если не этому мальчишке? Мальчишка же даже не сопротивлялся его решению. Боялся.
Мужчина пытался рассмотреть что-нибудь в этой злополучной шахте, но там было так темно, что хоть глаз выколи. И как он увидит эту тварь, если, конечно, она еще не сдохла?
И тут он вспомнил о своем драгоценном сокровище, что дала ему та добрая старушка на ферме. Глоссарий! Он молниеносно полез в карман за тетрадью и принялся жадно вчитываться в каждую букву написанного.
– Что ты нашел? – осторожно спросил Ворон, дожевывая пирожок, и с любопытством заглядывая в тетрадь.
– Я нашел только двух чудовищ Зардии. Рыхля, который по природе своей мирное создание и убивать его не было никакой необходимости, и щура. Но они изчезли сорок лет назад. Да… Нужно очень постараться, чтобы уничтожить это существо, хотя я и надеюсь, что это чудовище давно сдохло.
Бернир тяжело вздохнул и принялся готовить факел, оторвав от рукава тряпицу, и, намотав ее на толстую ветку дерева, которую подготовил заранее для костра, облил ее добрым элем из фляги. Сердце сжалось до размера ореха, как не печально, этот эль единственное горючее, коим он в данный момент располагал. Расставаться с ним, тем более таким способом, удар ниже пояса. Но что поделать? Взяв с собой сумку, мужчина перекинул ее через плечо и зашел осторожной поступью рыси в шахту.
– Если я не вернусь через два часа, бери Тунгусса и уезжай от сюда скорей. Понял?
– Понял. Удачи, Бернир.
В этой темени жутко воняло сыростью вперемешку с тухлятиной. Свет, который шел от огня факела не давал всего обзора, лишь маленький периметр, так что мужчине не удавалось разглядеть тот ужас, что содеял щур. под ногами что-то есть... Засосало пол ложечкой. Человеческие скелеты! Их были тысячи! Странно, но Бернир не заметил ни одного черепа. Он вслушивался в каждый шорох, в каждый незначительный звук, сжимая меч в руке. Он боялся даже лишний раз вздохнуть. Он боялся встретить его.
Мужчина шел вглубь шахты, все дальше и дальше отдаляясь от входа и теряя ориентацию в пространстве. И вот хруст. Он наступил на ветхую палочку. Было бы не так обидно, если это была бы кость. «Слышит он через множество ног, поэтому ступать следует очень осторожно…», всплыл в памяти текст глоссария. Далар… Бернир в панике замер. Поднял глаза вверх. Сердце его бешено стучало, а зрачки глаз расширились до неузнаваемости. Прислушался. Послышалось откуда-то сверху стрекотание и тихий прерывистый рык. Мужчина поднял вверх меч. Ждал.
Глухое рычание прекратилось. Из тьмы прямо перед ним, чуть больше фота6 показалось мерзкое лицо чудовища, отдаленно напоминающее человеческую голову без глаз. Оно раскрыло пасть, оголив острые клыки, и Бернир почувствовал такую вонь, что заслезились глаза. Оно было омерзительнее, чем нарисовано на тетради.
Но мужчина быстро пришел в себя, увидев его ноги. Их и вправду столько, сколько он и представить себе не мог. «Слабая сторона щура в ногах. Порежьте одну и оно перестает слышать…». Только одну. Отрезать только одну. Он молниеносно кинул факел в морду щура. Тот завыл, и рев его был страшен. Но Бернир не думал сдаваться. Он резко наклонился, выставив левое колено, перекрутил меч и рубанул по одной из ног этого монстра. Щур взвыл, скукожившись в клубок, но тут же напал на мужчину. Бернир сделал кувырок, но нога монстра задела его по бедру. Он почувствовал резкую острую боль почему-то около паха, но кричать не было времени. Надо было действовать быстро.
Чудовище потеряло ориентир, стало мотать головой, метаться из стороны в сторону, биться об стены пещеры, пытаясь найти ранившего его человека, но тщетно. «…а затем рассечь брюхо…». Бернир сделал еще кувырок и нанес удар мечем, прямо в живот щура. Тварь заверещала, пытаясь высвободиться от режущего клинка, но мужчина тут же, стиснув зубы от боли в бедре, разрезал монстра с победным кличем, выпуская, что было у него внутри наружу. Внутренности с характерными шлепками падали Берниру на лицо и плечи. Он скривился. Смердело от них тухлыми помоями.
Щур упал. Все еще бился в предсмертных конвульсиях, пытаясь ногами задеть мужчину. И задел. Прорезал ему лицо вдоль щеки, но не смертельно. Бернир взвыл от боли, инстинктивно поднеся руку к окровавленной щеке. Глаза бешено смотрели на щура, а рука хотела нанести чудовищу еще один удар, но тот, издав последний вздох, пал.
Бернир еще полминуты осторожно смотрел на него, а затем встал, сморщившись от боли в ноге, перевязав ее оторванным от другого рукава тряпицей, вытер меч о чудовище и поднял факел, который сослужил ему хорошую службу. Ещё пару секунд он смотрел на мёртвую тварь.
– И как я только согласился на эту авантюру? Что следующее? Дракон? Битва с самой смертью? Ну уж нет... Слишком стар я для такого дерьма...
Он расстирал бедро, а потом посмотрел назад, на выход, где его с нетерпением ждут Ворон и Тунгусс.
– Пора отправляться в Ничейные Земли... Там наверняка будет спокойнее... Да. Так и сделаем.
1 Далар – черт и бес в одном лице
2 Щенок – оруженосец севера
3 Месяц Йоля – ноябрь-декабрь у скандинавов
4 Тенёта – паутина
5 Катура – выдуманная птица, смесь индюка и курицы
6 Фот – скандинавская единица изменения