Как работают украинские тролли, в чем феномен Арестовича и почему России нужно Росинформбюро?
«Постепенно (поскольку Украина стала диким полем, откуда нет выдачи, особенно после первого майдана, а потом и после второго) там начал скапливаться киберкриминал. И вот эти ребята, которых мы знали, которые в начале 2000-х по-украински толком не говорили, стали щирыми хохлами, страшно остервенели», — говорил президент «Крибрума» Игорь Ашманов. На секции «Цифра» на форуме «Медиа-Дронница» он рассуждал о том, почему Россия не может дать симметричный ответ в информационной войне, о нацификации Украины и о том, как блокировка усушивает аудиторию запрещенных соцсетей.
О блокировке YouTube и одержимом бесами Арестовиче
«БИЗНЕС Online» продолжает публикацию самых интересных выступлений, прозвучавших на форуме «Медиа-Дронница» в технопарке «Сколково». Как мы уже писали, главным героем пленарной сессии стал президент компаний «Ашманов и партнеры» и «Крибрум» Игорь Ашманов. Его полемика с официальным представителем МИД РФ Марией Захаровой широко разошлась по СМИ, телеграм-каналам и соцсетям. Когда предприниматель призывал сделать так, «как было у Сталина» в Совинформбюро, чиновница предостерегала от того, чтобы не превратиться в то, против чего борется Россия, — в тех, у кого лишь одна правда.
После пленарной дискуссии Ашманов на сессии «Цифра» сделал подробный доклад. Мы приводим его полностью.
В нем вы узнаете:
- как Украина под руководством Лондона ведет информационную войну против России;
- почему на Украине собрался весь киберкриминал;
- как нацифицировали страну;
- почему YouTube давно пора заблокировать, и есть ли у нас альтернатива;
- как бес движет Алексеем Арестовичем.
«Пространство очень сильно загажено. Видно, что там оперируют хохлы, управляемые ЦИПсО»
Кто такие мы? У нас есть «Крибрум» — компания, которую мы сделали более 10 лет назад, в 2010 году, для мониторинга социальных сетей. Мы выкачиваем все социальные сети — как запрещенные, так и незапрещенные. Это примерно от 100 млн до 150 млн сообщений в сутки. Это большая серверная ферма. Почему мы это сделали? Потому что нет прозрачности в этом пространстве, т. е. в обычном интернет-пространстве есть традиционные поисковики, вы можете задать вопрос на естественном языке и, как правило, найдете то, что вам нужно, на первой странице результатов поиска. В соцсетях подобного нет. Большие поисковики этого не делают, в частности, потому что они публичные белые компании, а выкачивать данные из соцсетей нельзя, владельцы запрещают это делать. И тогда возникает конфликт.
Мы считаем, что плевать на это, мы обязаны обеспечить прозрачность и скачиваем без спроса. Поэтому постоянно возникает проблема щита и меча, противодействие соцсетей, нам приходится их обманывать, проламывать, чтобы все это выкачать. Задача — выкачать как можно больше в реальном времени: комменты, посты, фотки и даже видео. Но видео мы не сохраняем, мы оттуда обычно берем звуковую дорожку. У нас примерно 60 тыс. СМИ, 30 тыс. русскоязычных. Мы выкачиваем Рунет — русскоязычный интернет, практически весь бывший СССР. И примерно 30 тыс. иностранных СМИ. У нас есть коммерческие потребители, которые интересуются отношением к брендам, крупные компании и банки, отели, мобильные операторы.
Когда мы все это выкачали, начинается анализ тональности, сетей распространения, кто куда пересылает — бот или спамер. Что там видно? Во-первых, что пространство очень сильно загажено. Во-вторых, что там оперируют хохлы, управляемые ЦИПсО и, соответственно, бригадой специальных психологических операций из Великобритании. Надо понимать, что у них гигантский запас кадров. Только в США и Канаде миллиона 4 наших иммигрантов, часть из них — украинцы, часть — русские. Но они все уехали от нас, потому что нас не любят. Поскольку иммигрант всегда, как правило, если не брать программистов, понижается на ступеньку или две в социальной лестнице, многим из них нужны деньги. Более того, последние 10–12 лет можно было видеть вакансии на сайте Пентагона о том, что нанимают виртуальных бойцов с русским, арабским, украинским, английским языками, чтобы управлять 1–2–3 виртуалами с легендой. Был эпизод, когда спалили IP-адреса, и оказалось, что 30% крымчан и прочих — с базы Эндюс в Штатах. Т. е. там реально люди работают.
«Ребята, которых мы знали, которые в начале 2000-х по-украински толком не говорили, стали щирыми хохлами, страшно остервенели»
У нас такого запаса кадров нет. Более того, те, кто должен заниматься информационной войной, ничего не делают. Есть заблуждение, что нам нужен симметричный ответ — тоже нанимать виртуалов, фигачить, писать в ответ. Более того, есть много волонтеров, которые это делают. Например, Юрий Подоляка объявил о проекте Info Defense. С моей точки зрения, симметричный ответ здесь не годится. Можно, конечно, тоже туда ходить, знаю, что некоторые военкоры организуют разговоры с хохлами на камеру где-нибудь в видеочате «Рулетка». Украинцы, особенно последних поколений, — люди с промытыми мозгами, они разговаривают о Московии, которую победил Петр Первый.
Что там происходит? Поскольку Украина была образованной страной, которая производила 25% ВВП Советского Союза, с хорошим образованием, то там очень неплохие кадры. Мы довольно много видели этих кадров, общались с ними в начале 2000-х, когда начали заниматься продвижением сайтов в интернете. Тогда они приезжали на наши конференции, мы их знали, они занимались в то время приличными делами, продвигали сайты, интернет-рекламу. Постепенно, поскольку Украина стала диким полем, откуда нет выдачи, особенно после первого майдана, а потом и после второго, там начал скапливаться киберкриминал. И вот эти ребята, которых мы знали, которые в начале 2000-х по-украински толком не говорили, стали щирыми хохлами, страшно остервенели. Руководитель офиса «Яндекса» на Украине Сергей Петренко, который по-украински говорил плохо, вообще был не украинец, а из Баку, в определенный момент остервенился. Когда сожгли людей в Одессе, он начал писать: «Классно! Пожгли колорадов. Так им и надо». «Яндекс» целую операцию проводил по его удалению, его аккуратно выпиливали, чтобы весь офис «Яндекса» в Одессе не хлопнул дверью.
Эти люди перепрошились. Мы в этом тоже, наверное, помогли, повлияла и СВО и т. д. Но степень криминала на Украине повысилась, возник арбитраж трафика. Это когда берут трафик из разных мутных источников, например со взломанных аккаунтов, или людей разводят, живые люди переходят, и его потом перепродают, т. е. покупают дешево, а продают дорого. Все эти арбитражники, которых довольно много в Киеве и Харькове, перешли на сторону ВСУ. Надо понимать, что за 8 лет там произошла консолидация, возникла идея, что рождается новая нация. Большинство тех, кто еще в 2014 году приветствовал бы заход наших войск, сейчас, конечно, остервенели.
Я дал задание компании «Крибрум» написать отчет об их нацификации. Они переименовали 200 центральных улиц по всей стране именами Бандеры и фашистов. Не могут это сделать три фрика, случайные люди. Нацификация страны довольно глубокая. Там десятки музеев дивизии СС «Галичина». Я ездил в январе 2014 года семьей в Трускавец. Там пьют воду из ключа, которая лечит печень. Спускаешься вниз, где как раз «Нафтуся», там площадь, какие-то домики, прекрасные фольклорные поделки, которых мы накупили. И мы захотели поесть. О, «Корчма»! Знаем, как выглядит, как в Москве. Пошли. Подходим — улица героев УПА*, сворачиваем — улица Бандеры. Жена решила деньги в банкомате снять, а рядом с ним бронзовый Бандера. Я смотрю через площадь, а там что-то серенькое с желтым пестреет. Не могу понять, подошел, а там цвета СС «Галичина», большой музей, где выставлены их шинели и все такое. Там уже все это было сплошняком. Проникновение произошло достаточно сильное, люди мотивированные.
«Все, что они делают в медийном пространстве, — это не пропаганда, а упаковка уже принятых решений»
С прошлой зимы читаем их чаты. Там гигантская система, разделение труда. Есть чаты, где делают креатив, уже наслесарили десятки тысяч мемасиков, видео, картинок, лозунгов. Есть чаты, где совещаются, как это забомбить, чаты, где обсуждают DDoS-атаки. Есть идиотские вещи: «Сегодня наваливаемся на службы доставки еды в России. Мы их повалим, русские не смогут заказать еду домой, выйдут на улицы и сбросят Путина». Это реальная постановка задач. В частности, когда в «Яндексе» украли базу на 6 млн пользователей, тоже было связано с таким саботажем.
Короче говоря, идет постоянное сегментирование аудитории: «сегодня наваливаемся на украинцев таких-то», «сегодня наваливаемся на белорусов и рассказываем, что русские их втянут в войну и они будут гибнуть», «звоним матерям и женам военнослужащих в Россию». Например, всю осень наваливались на наши национальные республики: Татарстан (должен отделиться), Дагестан (выходим, берем женщин, детей, стариков, чтобы не избивали). И они реально смогли это сделать. У меня есть все эти плакаты, все в зеленых цветах Пророка. В Дагестане это удалось. Более того, пытались раскручивать Кубанскую народную республику, совершенно непонятно, что это такое, но они думали, что можно подобное осуществить. Естественно, сибирский сепаратизм.
Эти все люди работают. У них три направления: на нас, на своих и на Запад. На своих они работают нормально, уже у всех практически перепрошиты мозги. На нас они работают не очень хорошо, потому что креатив топорный. Они употребляют собственные наркотики, чего нельзя делать, поэтому там бредятина, которую на нас выливают. Ну мы же не можем верить, что у нас нет асфальта, что мы воруем стиральные машины там и отправляем сюда.
Основное — создание картинки для Запада. Это нужно не для того, чтобы там кого-то убедить. Задание, что сделать, приходит из Лондона. Они изготавливают контент сразу на английском. Он идет туда, там его распространяют. Но это не то, что американцы и англичане используют для пропаганды украинской войны. У них по-другому устроено медийное пространство. Все, что они делают в медийном пространстве, — это не пропаганда, а упаковка уже принятых решений. Т. е. «мы вторгаемся в Ирак» — уже решено. Там по-другому устроена медийная и деловая психология: «У нас все лгут, чтобы обосновать то, что делают».
Работает гигантская машина. Работает ли она у нас? Большой вопрос. Они, конечно, нас бомбят, но от них уже изжога. ЦИПсО в комментариях уже распознают. Они не парятся, как правило, аккаунты бедные, имена у них типа Иван Иванов. Они не в состоянии, как жулики, которые звонят из «службы безопасности Сбербанка», ответить на вопрос: «Чей Крым?» Это странно, но это сакральная вещь. Я каждый раз переписываюсь с ними: «Сходи к куратору, пусть он тебе разрешит сказать, что Крым русский». Нет, они начинают вертеться: «Читай „Википедию“», но ответить прямо не могут.
«Запрещенный контент, как ни странно, перестает пухнуть и остается в латентном состоянии»
Что делать? На мой взгляд, мы информационную войну как бы проигрываем, по крайней мере это так выглядит. Мы не имеем средств для симметричного ответа, чтобы бомбить, как они, а также это бессмысленно.
У нас есть компания «Ашманов и партнеры», которая занимается SMM, ORM, управлением репутацией и т. д. Очень часто человек, которого облили чем-то в соцсетях, опорочили, говорит: «Какие-то люди пишут, что у меня уголовное дело. Оно, конечно, есть. Но вы уберите, чтобы не было, и давайте их тоже обольем». Мы каждый раз объясняем, что облить противника тем же самым ничем не поможет. Нужны асимметричные ответы.
Мы все их видим. Например, невозможно удалять отдельные страницы из «Фейсбука»**, блокировать. Есть Роскомнадзор — это регулятор, он имеет право приказать что-то заблокировать. Мало кто понимает, как работает Роскомнадзор. У него мандат такой, что ему предписание что-то блокировать присылают ведомства. Он по идее должен просто блокировать. На самом деле многое еще ищет сам, потому что эти технологии поиска не очень. Роскомнадзор не может сказать: «Уберите эту статью в „Википедии“. Точнее, он может потребовать, но они отказываются. Но он не способен заблокировать, потому что соединение пользователя со статьей зашифровано. То, что видно на магистрали: пользователь хочет зайти в «Фейсбук»**, а куда точно, неизвестно. Поэтому выборочно заблокировать какие-то конкретные единицы контента и обеспечить отсутствие пропаганды, которая является незаконной фальсификацией, опорочивающей армию, невозможно. Поэтому «Фейсбук»**, «Инстаграм»** и «Твиттер»** были просто забанены год назад, потому что с ними нельзя договориться, они не убирают контент, нельзя точечно блокировать. «Википедию» пока не убирают, хотя в результатах поиска «Яндексу» уже предписано сообщать, что это нехорошая страница. Боятся ее блокировать, потому что больше ничего нет. Давали деньги на российскую энциклопедию, а ее не существует.
Не блокируют по этой же причине YouTube, а граждане привыкли смотреть видосики. Я разговаривал довольно много с разными уполномоченными людьми на Старой площади. «YouTube? Ты что, нельзя! Все хотят снимать видосики», — говорят. Дальше обычно такой аргумент: туда все равно все ходят. Это неправда. Я много занимался поисковиками, являлся исполнительным директором «Рамблера», когда он был еще в 3 раза больше «Яндекса». Если ты обеспечиваешь скорость реакции поисковика, выдачу 0,4 секунды, то пользователя это устраивает. Google все время раньше писал, что поиск выполнен за 0,4 секунды, неспроста. Если это секунда, то начинают оттекать пользователи. Если у тебя секунда, а у конкурента — 0,5, то к нему перейдут миллионы граждан за год. Если у тебя 2 секунды, то уйдут все пользователи. Это с «Яндексом» и «Рамблером» произошло. Любой маленький барьер в интернете, где все находится на расстоянии одного клика, реально усушивает аудиторию.
Мы анализируем по «Фейсбуку»** — там падение в несколько раз. Народ остался, но надо поставить анонимизатор и время от времени его переустанавливать. Роскомнадзор продолжает банить их серверы. Аудитория сжалась. Я наблюдал, что там было с марта прошлого года. После блокировки у тех, кому писали 50–100 комментариев, стало комментов 15–20, и количество авторов уменьшилось. Потом у тех, кому продолжали писать, кто остался, количество комментов выросло иногда до 40–50, но аудитория стала абсолютно монохромной. Они рассказывают друг другу, как ненавидят Путина, СВО и т. д. Аудитория сильно примитизировалась. Они просто друг другу поддакивают. В «Инстаграме»**, по-моему, на порядок падение. Аудитория высыхает, и подобное нормально.
Я говорю это к тому, что пропаганду уничтожить нельзя. Она как герпес: сколько ни жри таблеток, вылезает. Но держать ее на подпороговом уровне, когда герпес не выпрыгивает, пока иммунитет не упал, можно. Мы это наблюдаем и по другим видам контента.
Мы анализируем и ЛГБТ, и чайлдфри, и феминисток, и зоозащитников. Мы видим, что запретили АУЕ*, стали бороться со школьными расстрелами, суицидами, — они зафиксировались и сидят где-то там. А ЛГБТ, чайлдфри до последнего времени росли экспоненциально. Они не запрещены, пухнут и при этом радикализуются. Т. е. 7 лет назад чайлдфри говорили: «Может, я не буду пока рожать, сделаю сначала карьеру». Сейчас это ненависть к детям, мужчинам, семье, детей называют личинками. Запрещенный контент, как ни странно, перестает пухнуть и остается в латентном состоянии. И это нормальный асимметричный ответ.
«Мышление, что война когда-нибудь кончится, а мы делом занимаемся, деньги зарабатываем, надо выжигать каленым железом»
Почему не блокируют YouTube? По какой-то причине вся наша элита к нему привязана. Может быть, просто на бытовом детском уровне: «Хочу смотреть видосики». Но когда вся эта история началась, я был несколько раз на комиссии по суверенитету у Пушкова в сенате. Рядом со мной оказался парень. Поговорили, Пушков: «Дадим слово Александру Моисееву, директору Rutube». И дальше началась вакханалия, пятиминутка ненависти. Сидели 12 сенаторов, и каждый стал кричать, как ненавидит Rutube: «У меня военкор, его не пускают на Rutube», «Эти не могут ни копейки заработать», «Этим блокируют видео, говоря, что не обсуждают политику». Саша был не очень при чем. Он пришел недавно, у него постановка задачи с января 2021 года не изменилась: создать отличающийся сервис, прибыльный, зарабатывающий на рекламе, эффективный и т. д. Я написал отчет для Пушкова, потом мы с Моисеевым встречались несколько раз. Я ему руками педалировал Подоляку, которого они не пускали на Rutube.
Дело в том, что Саша Моисеев — нормальный парень, хороший разработчик. Он у моей жены Натальи Касперской отвечал за продажу антивируса «Касперский» в Италии. И вот его поставили, он делал то, что мог. Но там модель такая: зарабатываем, показываем рекламу, отличаемся. А на самом деле что надо бы делать? Делать неотличимо от YouTube, перенос контента одной кнопкой, полностью повторять интерфейс автора и раздавать бабки, как с вертолета, чтобы авторы стали там зарабатывать. И никаких «отличаться»! И во всех военных репортажах никакой рекламы. Зачем реклама «Газпрому»? Что за чушь? До сих пор не так. Они за это время написали большой отчет, опросили много людей, которые пытались стать блогерами. Там многое исправлено, технически штука заработала. Я смотрю военкоров, сбоев почти нет, но реклама просто достает, ее нельзя выключить. В общем, это мышление, что война когда-нибудь кончится, а мы делом занимаемся, деньги зарабатываем, надо выжигать каленым железом.
«Нам нужен голос государства для всей страны»
Сейчас мы с Захаровой препирались. Они говорила, что я неправ, нельзя ругать Игоря Конашенкова, как можно обесценивать людей, которые реально работают? Наверное, не надо было называть фамилию. Но если человек реально не работает? Нам нужно Росинформбюро, т. е. голос государства. Я привел пример, а она: «Это невозможно сделать! Есть разные точки зрения, каждый раз нужно верифицировать». Я говорю, что это не так. Приведу пример. Выступает Путин, не надо ничего верифицировать, это голос государства. Он просто не может говорить каждый день. Это и есть Росинформбюро. Он отвечает за свои слова, он не может лгать, то, что он сказал, важно. Он не будет говорить о пяти опорных пунктах, которым мы нанесли огневое поражение. Эта модель должна быть предложена: кто-то другой так разговаривает с населением.
Есть пример — это губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков. У него огромный посещаемый телеграм-канал. Хотя «Телеграм», конечно, не наш, я Паше Дурову не верю ни на грош. Тем не менее Гладков добился того, что вся Белгородская область на него подписана. Когда что-то произошло, они идут не к хохлам, а к Гладкову, потому что он не врет, а объясняет, что происходит. Это очень просто, но он должен этим заниматься, стараться не гнать туфту, не замыливать. А если не может сказать, не знает, то так и ответить: «Скажу позже».
Та же история с Сергеем Аксеновым. Он мне говорил, что 25–30 ответов на вопросы граждан в день дает лично, а уже потом — его пресс-служба. Мужик приятный в общении, конкретный. Опять же люди идут к нему. Когда пытаются мутить в Крыму, можно пойти к нему и посмотреть, потому что это голос государства. Нам нужен такой голос для всей страны.
«Надо блокировать такие вещи, как YouTube»
О том, как цифровые платформы строить, как на них воевать. Я считаю, что надо строить свои типа Rutube. Сейчас «ВК Видео» оживет. Судя по всему, принято решение его отцепить и сделать независимым сервисом. И надо блокировать такие вещи, как YouTube. Да, там много хороших роликов типа «сделай сам», как разгрызть банку тушенки в мороз минус 30 зубами или как вязать и еще что-то. Значит, нужно этот контент перетаскивать, сделать одну кнопку для автора. Надо тырить контент, нам плевать на их права.
А о том, как воевать на их территории, я не готов рассуждать. Это отдельная тема. Наш бизнес такой, что мы занимаемся мониторингом, влияние — это другое. Мы аналитики, видим, а чтобы влиять…
В свое время в 2013 году на меня вышел Евгений Пригожин со словами: «Построй нам систему влияния в соцсетях». Мы с ним пообедали, он, правда, шифровался. Но понять, кто он, можно было по одному запросу в «Яндексе». Мы написали ему 9 ТЗ, всю цепочку, как строить систему влияния. Он даже прокомментировал, что мы не договорились по цене. Не совсем так. Мы не договорились с его людьми, которые были не очень профессиональными, стали откаты с меня требовать. На ТЗ мы с ним разошлись. Их они, может, даже как-то реализовали. Но моя идея была в том, что строить фабрику троллей в принципе неправильно, это не то. Надо делать другое.
«Сейчас время, может быть, для ЧВК в медийной сфере»
Вопрос из зала: как к вашей аналитике может получить доступ условный Семен Уралов из соседней секции?
Игорь Ашманов: В принципе, «Крибрум» — компания коммерческая. Ее директор Татьяна Анохина даже сделала себе майку «Мы работаем за деньги», потому что много людей приходят: дайте. А у нас 120 человек, 40 аналитиков. Поэтому с крупных структур надо брать деньги. Конкретный политтехнолог должен просто прийти и поговорить. Что-то мы можем отгрузить бесплатно. Вообще говоря, многое можно делать в нашей бесплатной поисковой машине по соцсетям. Мы можем дать ссылку на внутреннюю поисковую машину, она побыстрее. Многие пользуются и благодарят. Поделиться мы можем, но дальше начинается: «Вы нам посчитайте отношение граждан к СВО». Кто-то опросы делает, а мы можем посчитать в соцсетях. Но это уже не сделаешь бесплатно.
Вопрос из зала: вопрос-фантазия: есть мнение, что сейчас в СВО себя хорошо показали волонтеры, частные предприниматели, не бизнесмены. Вы видите Росинформбюро как частную инициативу или как волонтерскую?
И.А.: Кирилл Вышинский говорил, что он наследник Совинформбюро. Надо посмотреть, что они делают, посчитать выхлоп. Мы с Кириллом — члены совета по правам человека при президенте. Он сидел в тюрьме у хохлов. Крутой мужик. Но мне кажется, что Росинформбюро должно быть организовано так, чтобы ему все-таки верили. Одно дело — ты делаешь СМИ, которому верят, но оно частное. Другое дело, когда уполномочен кто-то. Не Дмитрий Песков, не Мария Захарова, а кто-то уполномочен напрямую. Но я о другом хотел сказать. У нас уже была гражданская война, и в ней поднимались люди, часто неудобные, стремные: Буденный, Котовский, Чапаев. Сейчас время таких полевых командиров. Поэтому так громко звучат Пригожин, Кадыров и так далее. Сейчас время делателей. Они крайне неудобны, растут мимо привычной пирамиды власти. Поскольку они пробиваются сквозь асфальт, там трещины и все, что хочешь. Но сейчас время делателей, поэтому такие штуки надо просто делать. И сейчас время, может быть, для ЧВК в медийной сфере, то есть ЧМК — частных медийный компаний, которые берут и принимают заказы, чтобы навалиться на тех и этих.
Приведу самый простой пример. На Украине, в Британии, Штатах кто эти несколько десятков тысяч человек, которые реально влияют? А дальше навалиться на них тем или иным способом. Либо переубеждать, либо чморить, либо запугивать, либо создавать проблемы, либо уговаривать. И это может делать ЧМК. Очень много места для этой активности. Более того, ресурсы, похоже, есть. Средний и большой бизнес готов давать на это деньги. У нас недавно запустился стартап. Человек из региона говорит: «У меня 15 миллионов в месяц просто прихода. Что делать, скажи?» Ему говорят: давай сделаем беспилотник-камикадзе. Процесс пошел, там уже образцы. Как он попадет на фронт, кто его разрешит — это уже другая история.
Кстати, есть еще одна история. Есть «Народный фронт» — странная конструкция, которая была построена в свое время, как мне кажется, как альтернатива партиям. Но они реально пробили огромный тоннель на фронт. Если хочешь что-то отправить, то можно через них, тогда с таможней будет просто. У них карт-бланш, которым можно пользоваться. Если ты что-то сделал, то доставить они, наверное, помогут.
«У Арестовича матрица личности настолько заразна, что я считаю, что им бес движет»
Вопрос из зала: Совинформбюро, Левитан — мы все это помним. У украинцев достаточно интересная модель построена была, частично она отвалилась в связи с уходом Алексея Арестовича из медиапространства. Арестович в нескольких пабликах выдавал картинку, которая как бы независима, плюс Михаил Подоляк выдает в своей манере. Может, и нам нужно в такой манере голос государства доносить? При всем уважении к господину Конашенкову — не в подобной форме. Понятно, что наш Верховный не может так работать с аудиторией ввиду разных бэкграундов. Что вы думаете о модели Арестович – Подоляк применительно к нашим средствам пропаганды?
И.А.: У нас есть разные военкоры. Арестович от них чем отличался? Статусом — советник президента. С Арестовичем другая история, на мой взгляд, очень нехорошая. Я не шучу. Вы можете на него посмотреть, у него реально какая-то чудовищно заразная харизма. Я много раз сталкивался с такими людьми, в частности к Кашпировскому ходил на сеансы в середине 80-х. Реально сильный гипнотизер. Бывает такое, что вы с человеком разговариваете, а потом чувствуете, что он на вас словно наклеился, и вы день-два говорите как будто с его мимикой. Есть заразные матрицы личности.
У Арестовича она настолько заразна, что я считаю, что им бес движет. Видно, как он с удовольствием врет, обманывает. Как он вылез — другая история. И то, что он сейчас изображает альтернативу. Возможно, думает, что он следующий Зеленский. Ну его к черту!
Таких у нас тоже много. Это все те телеграм-канальчики, которые якобы читают на Старой площади. Есть колумнист Виктор Мараховский, я его читаю каждый день. Он говорит, что есть мнение, что люди, получающие инсайды от чиновников на Старой площади, на самом деле получают инсайды, которые чиновники прочитали в телеграм-канальчиках, называющих себя каналами-инсайдерами. И там зацикленность эта есть.
Есть человек, который напрямую ходит к Верховному. Если он соврет, то ему и там по голове дадут, и мы начнем его презирать. Нужно что-то такое, а не игра: «Это я вам сказал, а не Зеленский. А завтра вообще скажу, что ошибся». Этого нам не надо.
